Петр, отчим воспитывал их с братом, как своих детей, – одевал и кормил, но ничего не дал для души.
После объявленной царем Федором амнистии Петр стал служить при дворе и быстро достиг звания стольника, а затем и воеводы.
Посланный вместе со своим полком на защиту Чернигова от Лжедмитрия I Петр уже в пути узнал, что горожане открыли ворота мятежникам и что гарнизон перешел на сторону противника. Армия Басманова затворилась в Новгороде-Северском и приготовилась выдержать длительную осаду. Эмиссары повстанцев проникли и в Новгород, сея ропот и смуту. Войска Лжедмитрия осадили город, среди его жителей началась паника. Местный воевода оказался не способен поддерживать дисциплину, и тогда взявший на себя его полномочия Басманов восстановил порядок и контроль над ресурсами и боеприпасами. Более того, военные таланты Петра помогли осажденным отбить все атаки самозванца и пресечь в городе пораженческие настроения.
В конце 1604 г. удачная военная операция под руководством Басманова вынудила мятежников отступить, а затем подошли полки подкрепления. Правитель Годунов вызвал победителя в столицу и щедро одарил его. Как свидетельствуют современники, Петра торжественно встречали родовитые бояре, для него были поданы собственные сани государя, богато украшенные золотом, красным бархатом и собольим мехом. Лично из рук самодержца Басманов принял огромное сверкающее блюдо, по византийскому обычаю наполненное золотыми монетами. Отдельно в знак поощрения полагалось получить несколько десятков серебряных кувшинов и кубков, инкрустированных драгоценностями, и 2000 рублей деньгами. Кроме того, Петра ждали богатая вотчина и звание думного боярина. Казалось, это был предел мечтаний. Но только после смерти Годунова Басманов получил должность главнокомандующего российскими войсками и еще раз заставил самозванца изведать горечь поражения.
После присяги новому царю Федору Годунову Басманов, апеллируя к прошлым заслугам, решил добиться назначения главным советником государя (с сохранением должности командующего). Однако крайне влиятельный боярин, дядя царя Семен Годунов устроил на это место своего зятя – князя Андрея (Хрипуна) Телятевского. А вчерашнего триумфатора Басманова назначили вторым воеводой и отправили подальше от двора освобождать город Кромы. Жажда мести захлестнула Петра, и он замыслил измену. Она свершилась неожиданно. Перешедший на сторону мятежников без единого выстрела Басманов открыл Лжедмитрию I дорогу в столицу.
Лжедмитрий оказался более внимательным к слабостям своих приближенных, чем Годуновы. Он осыпал всяческими милостями своего неожиданного сторонника. Влияние Басманова при дворе было весьма велико, а презрение горожан его не беспокоило. В благодарность за это Петр Басманов не покинул самозванца во время мятежа Василия Шуйского и практически оставался его единственным защитником до самого конца. Именно он более 10 минут защищал от заговорщиков дверь в покои Лжедмитрия, пока тот тщетно искал второй выход. Только тогда, когда Басманов был убит стрельцами, самозванец оказался схвачен.
Останки Петра Басманова были выставлены на Лобном месте в течение нескольких дней, пока его сводный брат Иван Голицын, по иронии судьбы участвовавший в заговоре В. Шуйского, не выпросил у нового царя разрешения похоронить их. После гибели фаворита у него не осталось потомства, и фамилия Басмановых постепенно сошла с исторической сцены.
Иван Голицын (1731 – 1797)
Еще один фаворит самозванца, князь Иван Голицын, приходился Петру Басманову сводным братом. Он начал службу окольничим, а затем был назначен воеводой передового полка в Новгороде Великом.
Голицын участвовал в войне со Швецией, встречал послов крымского хана, выполнял другие ответственные поручения. Вместе с братом П. Басмановым Иван также был послан на борьбу с засевшим в Путивле самозванцем.
Голицын не был обижен на Годунова и присягнул его сыну, но он хорошо понимал, что молодой царь обречен. Клановость, местничество и несогласие среди бояр довершили то, что началось с промахов, допущенных прежним правителем, и осуществленных им репрессий. Поэтому Иван своевременно переметнулся на сторону сильнейшего. Более того, он возглавил отправленную в Путивль делегацию перешедших на сторону самозванца воевод и других дворян и боярских детей из разных областей и городов. Аргументируя свою лояльность, Иван ссылался на погрешности в тексте присяги царевичу Федору Годунову и ругал правителя Бориса площадной бранью, во всех красках расписывая его пороки.
При этом предусмотрительный фаворит убеждал самозванца в своей преданности и обещал ему хоть сейчас привести к присяге московские полки и добыть законный престол.
Сдавшись перед напором талантливого демагога, Лжедмитрий не устоял. Он приблизил Голицына к себе, сделал его дворовым воеводой и даже свидетелем на своей свадьбе с Мариной.
Заручившись полным расположением самозванца, коварный князь Иван немедленно примкнул к организованному в обстановке строжайшей секретности заговору Василия Шуйского на случай, если тот увенчается успехом. Политическое чутье, никогда не подводившее Голицына, на этот раз подсказало ему, что запутавшийся в противоречиях Лжедмитрий обречен и его казнь или позорное бегство – только вопрос времени. Именно он проводил «переговоры» со старицей Марфой. С ее слов, Иван доходчиво объяснил стрельцам и обществу «всю правду» про то, как безжалостный еретик и колдун заставил пожилую монахиню под страхом пыток и казни признать его своим сыном и царевичем.
Следующий государь, Василий Шуйский, по достоинству оценил талант Голицына и наградил его званием боярина и воеводы. Вместе с братом царя, не слишком талантливым полководцем Дмитрием Шуйским, Иван Голицын преследовал отряды повстанцев И. Болотникова от Серпухова до Калуги, у которой армия московского государя потерпела поражение.
При Романовых князь Иван стал видным членом Боярской думы, но без права решающего голоса. Со временем он преисполнился важности, говорил и ходил очень медленно, искренне считая себя чрезвычайно важной в государстве персоной. Уже будучи назначенным главным судьей во Владимирском приказе, князь Иван обиделся на молодых князей Шуйского и Трубецкого и проигнорировал свадьбу государя Михаила, на которую те тоже были приглашены. За это много возомнивший о себе фаворит был сослан в Пермь (или Вятку), где и умер через 3 года, в 1627 г.
Михаил Салтыков (? – 1621)
Сторонник Лжедмитрия II Михаил (Кривой) Салтыков происходил из русского дворянского рода Салтыковых. Согласно легенде предком их являлся некий «сын дворянский» Михаил Салтык Прушанин, который прибыл «из немец» с многочисленной свитой примерно в середине XII в. Считается, что прозвище отца-основателя рода по-старославянски означает «лад, эталон». Будущий фаворит самозванца достиг боярского звания еще при Борисе Годунове. Имея много родственников в Польше, Михаил активно участвовал в русско-польских переговорах.
Будучи поставлен воеводой в заштатный Орешек, Михаил в 1609 г. отправился в лагерь Лжедмитрия II, «тушинского вора», и возглавил там группу знатных бояр и дворян, проводивших пропольскую политику. Заручившись доверием самозванца и став чем-то вроде посредника между русской аристократией и польским королем Сигизмундом III, в следующем году Салтыков возглавил особое посольство в Смоленск, заключившее договор об избрании королевича Владислава русским самодержцем. Известно, что в посольство, кроме Салтыкова, входили его сын Иван, известный дьяк Иван Грамотин, бывший опричник и подручный Лжедмитрия I Михаил Молчанов. В начале 1610 г. российское посольство было в торжественной обстановке представлено польскому королю, и Грамотин и Салтыков от имени «думы, двора и всех людей» объявили, что москвичи хотят иметь королем Владислава при условии, что он «прибавит таких прав и вольностей, …каких прежде не было». Со своей стороны, послы также предъявили
