Молодому человеку ничего не оставалось, как, проклиная все на свете, пуститься вслед за ней. Модные туфли скользили в траве. Горский чувствовал себя идиотом. Воистину, искусство требует жертв! Захотелось прославиться – вот и терпи, – уговаривал он себя, стараясь не отстать от Алены.
В селе парни таскали от дома к дому ведра, полные то ли жидкой грязи, то ли воды с илом; отчаянно визжали девушки; взрослые выходили к заборам, смеялись и подзадоривали молодежь. Алена с Сергеем еле успели отскочить в сторону, как на пробегавшую мимо девчонку выхлюпнули полное ведро болота. Брызги полетели во все стороны. Эту дикость сопровождало непонятное дурацкое веселье.
Горский просто остолбенел, когда несколько хлопцев и девчат, подхватив ведра с грязной водой, направились к нему. Они собираются облить его этой гадостью? Его костюм из парижского бутика? Он почувствовал, как на него накатывает приступ неудержимого истерического хохота. Так ему, дураку, и надо! Хотел острых ощущений? Получай сполна!
Алене не нужно было больше тащить его за руку, он сам осознал, что нужно бежать без оглядки, иначе… Они летели к дому бабы Нади со всех ног, не думая более ни о чем, кроме спасительного убежища.
– Успели, сладкие мои? – Баба Надя, улыбаясь, закрыла тяжелую дверь, протянула Сергею одежду: какие-то мягкие бесформенные штаны, рубашку с вышитым воротом. Не новые, но чистые, с запахом сушеных трав.
Переодеваясь, Сергей почему-то вспомнил предостережения Нины насчет ворожбы и колдовства. Ну нет! Под венец они его не затащат! Не хватало еще жениться на деревенщине неотесанной! Его аж в дрожь бросило от этой мысли. Он всегда сам придумывает сценарии развития событий, а все остальные только послушно исполняют предназначенные им роли. Если они обманутся в своих ожиданиях, что ж, это их вина. Он только расставляет ловушки, а уж попадаются в них те, кто клюнул на приманку. Не надо было…
Сергей злорадно улыбнулся про себя.
Неожиданно попав в дом бабы Нади, Сергей сначала почувствовал себя незваным гостем. Но потом… облачившись в чужую, незнакомо и приятно пахнущую одежду, он вдруг принял бесповоротное решение: пропустить чудом сохранившиеся первозданные «дикости» он ни в коем случае не хочет. Ни за что! Раз уж он попал сюда, то будет в самом сердце происходящего
Сергей ни в чем больше не сомневался. Он здесь, чтобы испытать все сполна. Все, что выпадет ему в эту купальскую ночь. А там… будь что будет!
Он с интересом разглядывал деревенское жилище. Полы деревянные, чистые, покрытые плетеными и лоскутными дорожками, безо всяких современных ковров. На окнах повсюду вышитые занавески, горшки с цветущей геранью. Вдоль стен – сундуки и лавки, покрытые пестрыми накидками с бахромой, диван с высокой спинкой. Массивный стол с накрахмаленной скатертью, на столе – блюда с пирогами, глиняный ковш с ключевой водой.
Алена провела его по комнатам. В доме их оказалось несколько, и в каждой стоял шкаф, набитый добром. На стене в горнице – свадебные фотографии бабы Нади и ее мужа. В углу – красивые иконы в золоченых окладах, с серебряными лампадками.
В спальне Алены – большие плакаты с эстрадными звездами и голливудскими героями неприятно поразили его, резанув своей неуместностью. Как это баба Надя с ее домостроем допустила такое непотребство?
– Бабушка все время плюется, когда в мою комнату заходит, – словно прочитала его мысли Алена. – А мне нравится. Ну, давай, помоги мне!
Повсюду в ее спальне были разложены венки из цветов и трав.
– Ты знаешь, из каких цветов венки на Купалу плетутся? Смотри! Это рай-цветом величают, – она показала ему гроздья желтых цветочков. – А это – заря садовая. Красиво, правда? Обычное название – любисток. Между прочим, приворотное зелье именно из него варится.
– А это что? – Сергей показал на голубые цветы.
– Барвинок! Неужели даже этого не знаешь? Цветок долгой любви…
Болтать она была мастерица, но все на простые темы – сплетни всякие пересказывать или одежду обсуждать. А чем такого гостя развлечь? К счастью, бабушка Марфа их с Лидой с детства всякую траву отличать научила. Городским это интересно.
– Вот это знаешь, что такое? – Она поднесла к носу молодого человека венок из душистой желтоватой травы с мелкими листьями. – Иванов цвет!
– По-моему, это зверобой, – нерешительно протянул Горский. – Правильно! – обрадовалась Алена. – Ну, давай, складывай! Они расстелили на полу скатерть и начали складывать венки, которых оказалось слишком много. На холме у реки их уже ждали. Там горели огромные костры, поднимая к небу снопы искр. Все венки снесли в заранее вырытое и выстланное мятой и листьями папоротника углубление. Алена залезла туда и начала их раздавать. Если венок попадался мятый, это плохая примета, значит, его обладателя в будущем году ничего хорошего не ждет. Но никто не огорчался. Все были взволнованы, увлечены самим действием… Сергею казалось, что столетия повернули вспять, к древним языческим игрищам, к дыханию цветов и звезд, воды и огня, этих первозданных стихий сотворения. К таящейся на самом донышке души жажде смертного греха… проклятой и желанной. Алена завязывала кому-то глаза, девушки шептались, посмеивались украдкой. Все были в венках, пышных и ароматных, как сама купальская ночь. Началась игра: кто-то с колокольчиком убегал, а кто-то с завязанными глазами ловил его. Пойманную девушку разрешалось поцеловать. Половина хлопцев и девчат разбрелись кто куда, водили хороводы вокруг костров, пели:
У пана Ивана посреди двора Стояла верба, На вербе горели свечи, с той вербы капля упала, Озером стала, В озере сам Бог купался, С девками игрался…
Сергею забава с колокольчиком представлялась слишком простой. Однако, когда ему самому пришлось ловить Алену, все вышло по-другому. Он запыхался, устал. Потеряв терпение, он сорвал повязку, растерянно оглянулся: никого нет рядом. Они с Аленой оказались далеко от остальных. На холме хлопцы и девчата с визгом и криками прыгали через костры. Где-то в глубине леса кричала ночная птица…
– Эй! – Ему показалось, что он один во всей вселенной.
– Я здесь, – отозвалась за спиной Алена и со смехом закрыла ему глаза холодными ладошками.
– Что это?
От реки и костров доносились ритмичные звуки, мерные, почти зловещие.
– Это Купала играет! – ответила шепотом Алена. – Слышишь? Пойдем…
Сергея возбуждал ее шепот. Он нашел в темноте ее лицо, поцеловал. Пошел за ней, как пьяный.
На холме возвышалась огромная куча сухой соломы и хвороста. Парни с гиканьем и криками притащили что-то огромное, нескладное, похожее на куклу. Четыре человека с разных сторон подожгли солому. Пламя взметнулось к самой луне, под восторженные вопли и хохот. Чучело горело, распространяя запах жженой соломы и чего-то удушающего и сладкого. Сергей не мог отвести взгляд от этого жуткого зрелища. Ему вдруг показалось, что Купала не хочет, чтобы его сжигали. На сердце навалилась тоска, голова закружилась…
– Что с тобой? – Алена блестела глазами, ее лицо непрерывно менялось в отсветах пламени.
Теперь уже все подряд прыгали через костер. Девушки и парни, держась за руки, вдвоем. Руки разъединять нельзя – плохое предзнаменование. Те, кто посмелее, прыгают по одному. Это и страшно, и интересно.
– Прыгай! Купальский огонь очищает от всех болезней… – шепчет Алена.
Несколько девчат в венках с лентами бьют в маленькие бубны, все быстрее и быстрее. Так вот что это за звуки! Купала играет…
Сергей и Алена прыгают, замирая от страха и восторга, – огонь слегка касается ног, очень ласково, почти неощутимо. Приятное тепло разливается по телу…
От нарастающего ритма, треска костров, запаха горящей соломы, трав, венков у Горского захватило дух. В голове возникла звенящая пустота, наполненная только этим первобытным языческим пульсом земли. В глазах Алены отражалось горящее купальское чучело. Сергей отшатнулся. Потом крепко обнял ее, целуя, прижал к себе. Искры рассеивались в темном небе огненными хвостами…
Все побежали к воде, и Алена тоже. Она зажгла свечу, приладила ее к венку и пустила по течению. Сергей смотрел на нее, задыхаясь от желания, теряя голову…
– Смотри, – Алена показала ему на плывущий венок. – Достанешь его, тогда…
