Став после ухода на пенсию Льва Захаровича главой Народного Комиссариата Государственного Контроля, Богдан славно развернулся, снимая с высоких сидений взяточников и воров. Сталин, все больше привязывавшийся к Богдану, все внимательнее за ним наблюдал. И, наконец, в пятьдесят втором поручил 'дополнительное задание' по организации части работ при осуществлении сталинского плана преобразования природы.
Блестяще справившийся с этим Богдан окончательно стал рассматриваться вождем как преемник. Это был не последний тест для молодого 'выскочки', как иногда именовали Драгомирова старые партийные зубры, но сделать герою войны они так ничего и не смогли – в группу молодого руководителя вошли и Триандафиллов с Рокоссовским, и Берия, и даже Маленков…
Веселенький мотивчик, раздавшийся из динамиков, довольно быстро настроил председателя на добродушный лад. Доев завтрак, генсек оделся и, захватив с собою походную кружку, заполненную ароматным кофе с молоком, отправился работать.
Кабинет в Кремле, встретивший привычным порядком, напомнил главе СССР о незаконченных делах.
— Юрий Григорьевич? — подняв трубку, Драгомиров вызвал к себе секретаря. — Что у меня на сегодня?
— В одиннадцать ноль-ноль назначено совещание с товарищами Устиновым, Морозовым, Грабиным. Также должен быть еще и товарищ Малиновский, а с ним представители ГАБТУ.
— Так, помню-помню. Про новый танк разговор пойдет. Что еще?
— В четыре часа у вас встреча с послом КНР, по поводу Маньчжурии и области КВЖД.
'Опять ругаться начнет, — подумал Богдан. — Мы, значит, ее освобождали, строили, заселяли, а теперь они ее назад требуют. Будто и нет там суверенного государства. Крутой перец Мао. Вроде же адекватный человек. Но порою на него такое находит… как в Корее, где он чуть ли не требовал у товарища Сталина бомбу для удара по американцам'.
— Хорошо. Еще кто?
— В семь совещание с координационным советом по поводу празднования дня Победы и Октябрьской Революции.
— Ясно. Это все?
— Интервью еще есть, про которое из НКИД просили решить, когда оно будет, если будет.
— Кому? — как ни странно, до сих пор таких просьб было не так, чтобы много. Весь мир ждал, чем завершится дележка власти в СССР. Судя по всему, кто-то решил, что Драгомиров уже победил техническим нокаутом. По крайней мере, 'партия партии', как назвал сторонников усиления влияния КПСС в ущерб Советов Берия, осталась практически без поддержки.
— 'Нью-Йорк Таймс'.
Богдан бросил взгляд на часы. Стрелки показывали восемь сорок.
— Ха, буржуины зашевелились. Знаешь что, а давайте вы мне сие устроите, Юрий Григорьевич? Скажем, в десять. Думаю, часа нам с лихвой хватит.
— Сегодня? — секретарь был несколько удивлен.
— Конечно. Если у писаки будет всего-то с час запаса времени, он многого придумать не успеет. Вот и поглядим, как у янки с импровизациями. И позовите кого-нибудь из 'Правды'.
Журналисты прибыли гораздо быстрее, чем через данный им час. Работающий с бумагами Богдан, увидев, что до десяти еще почти двадцать минут, улыбнулся: 'Конечно, такой шанс. Американец, небось, до такси бегом бежал'. Ухмыльнувшись, председатель СНК сказал секретарю, чтобы они пока подождали.
Наконец, когда до десяти оставалось совсем немного, Драгомиров принял тружеников пера. Хоть и пишущего, но порою не менее опасного, чем бандитское.
— Добрый день, товарищи.
Журналисты поздоровались почти хором.
— Итак, у нас есть немного времени для ваших вопросов и моих ответов. Вопросы прошу задавать конкретные и понятные. Со своей стороны обещаю отвечать максимально полно. И еще. Это интервью печатается либо полностью, либо не печатается. Вы согласны, мистер Кьерри?
Корреспондент 'Нью-Йорк Таймс', секунду поразмышляв, согласился.
— Тогда начнем, пожалуй.
— Господин Драгомиров, у меня такой вопрос: является ли суд над 'группой Булганина' методом устранения конкурентов в борьбе за власть? — американец решил сразу взять быка за рога. Корреспондент 'Правды' выглядел так, словно его только что облили ледяной водой. Присутствующий, несмотря на то, что генсек неплохо владел английским, в кабинете переводчик смотрелся не лучше.
Богдан улыбнулся и просто ответил:
— Нет. Этот суд, насколько я знаю, должен определить виновность или невиновность конкретных лиц в конкретном преступлении. Суд в нашей стране – независим, а потому не может являться методом борьбы за власть.
— То есть то, что обвиняемые фактически ваши конкуренты в борьбе за место председателя правительства СССР и других постов – просто совпадение?
— Ну, для начала я отмечу, что ваш вопрос некорректен. Эти граждане мне не конкуренты. То есть они могут, конечно, так думать, но они с примерно теми же основаниями могут считать себя конкурентами мистера Эйзенхауэра на выборах президента США. Это, собственно, во-первых.
Во-вторых, дело, по которому их судят, было заведено еще много лет назад. Мною, да – поскольку я в то время работал в соответствующем государственном учреждении. И это была моя работа. На тот момент, кстати говоря, я понятия не имел, куда меня приведет расследование. Вот, собственно, и все по этому вопросу.
Товарищ Лесков? — генсек повернулся к газетчику из 'Правды'.
— Как вы оцениваете успехи советской экономики за пятьдесят пятый год, товарищ Драгомиров? — корреспондент попытался сменить щекотливую тему.
— Пока у нас полностью обработаны данные только за первое полугодие и третий квартал. Последний, четвертый – еще в работе. Но могу отметить, что, несмотря на некоторые трудности, Советский Союз движется вперед семимильными шагами. На данный момент предварительная оценка внутреннего валового продукта за пятьдесят пятый год показывает, что рост составил около пятнадцати процентов. При этом рост производства продуктов питания позволяет надеяться, что политика по планомерному снижению цен будет продолжена.
— Какими вы видите отношения Советского Союза и Соединенных Штатов? — тряхнув блондинистой прической, поинтересовался янки.
— Если честно, то я очень огорчен их нынешним состоянием. Еще одиннадцать лет назад мы вместе воевали против страшной угрозы коричневой чумы. Мы вместе сражались и вместе умирали за свободу и справедливость, помогали друг другу. Мы были не просто союзниками – мы были друзьями. И Советский Союз, как миролюбивое государство, хотел бы и в дальнейшем поддерживать теплые и дружеские отношения с США. Более того, и президент Рузвельт, и многие другие американские политики – как мистер Уоллес, например, — выступали за укрепление и расширение сотрудничества между нашими странами.
Но, как видите, другая, к сожалению, преобладающая в руководстве Америки часть, нас почему-то боится, придумывает планы нашего уничтожения. Уж не знаю, чем наше государство так не угодило в свое время мистеру Трумэну, что он приказал разработать план атомных бомбардировок Советского Союза, фактически ядерного геноцида, по своим масштабам превосходящего сотворенный Гитлером на территории СССР.
Естественно, после подобных поступков мы более не могли тепло разговаривать с американским правительством и вынужденно предприняли меры по обороне нашего населения. Кому-то это не понравилось – но другого выбора у нас не было и нет. Советский народ ничего не имеет против американского. Полагаю, что и простые американцы совсем не жаждут конфронтации с нашей страной. К сожалению, мнение простого народа почему-то не учитывается правительством Америки. И мне очень жалко за этим наблюдать.
Богдан сделал паузу. Отпил чаю из маленькой фарфоровой чашки, белым пятном выделяющейся на зеленом сукне стола. После чего продолжил:
