— Вот дура! — отвернулся от нее. Обидно стало. Померкли воспоминания.
— А что, тебе это не впервой! Это ты умеешь, как мне помнится. — Она шла впереди, указывая дорогу.
— Стой! — дернул ее за руку. Остановил резко. И, не видя лица, спросил: — Я думал, ты после сегодняшнего что-то поняла. Но я ошибся.
— Спасибо, конечно, за выручку, — спохватилась Тамара.
— Я не о том, — отмахнулся Коршун.
— О чем же? — остановилась, не поняв, Тамара.
— Страх и глупость простительны по молодости. Это с годами проходит. Проигрывает тот, кто не умеет простить и понять.
— А что мне понимать?
— Сначала надо выслушать. А уж потом — думай. Я ведь тоже не из тех, кто будет по пятам бегать за тобой и просить прощение неведомо за что. Мы оба изменились. И годы не сделали нас лучше, чем были мы тогда. Прошлое уже не вернуть. А в будущем поймем ли друг друга? Да и стоит ли? — умолк Колька.
— У нас есть время. Не так ли? — предложила Тамара.
— Его тоже немного…
— В молодости нам хватило меньшего, — усмехнулась Тамара.
— Это было давно, — ответил Коршун тихо и вышел на профиль, ведущий к стоянке отряда.
— Тамара! Это как же ты не сумела скинуть гаду по первое число? Всех ребят умела уложить на лопатки, а с этим не справилась? — спросил Андрей, когда девушка, налив всем чай по кружкам, присела у костра.
— Я растерялась. От внезапности. Никого не ожидала в тайге. А тут мужик! Я ж по-пляжному была одета, стыдно стало. Даже из головы вылетело, что могла бросить через себя, и все! За топор схватилась. Испугалась его, как заяц. Ну и гадкий тип! — Она передернула плечами.
— Коль! А тебе ничего не будет за то, что руки ему отрубил? — спросил Толик.
— Я хорошо знаю уголовный кодекс. Даже если б голову ему оторвал, не рисковал ничем. Уголовное дело, может, и завели бы на меня. Но тут же прекратили бы. Потому что я находился в состоянии необходимой обороны. Он шел убить меня. Я это знал не хуже его. А тут он к Тамаре полез. Ну и получил…
— Как же он пришел сюда? — удивилась девушка.
— Ничего сложного. До Лангров любой попуткой из Охи. А там с пастухами-оленеводами. Те все стоянки геологов знают. Сказал, что новичок, послали в отряд, ищет своих, ему и поверили, — предположил Коршун.
— А как узнал, где ты? — подвинулась поближе Тамара.
— У «малин» свои осведомители везде имеются. Узнали в кадрах геологии, куда направили, и послали. А представиться могли родственниками, разыскивающими меня. Им поверили и сказали…
— А еще прислать могут? — закрался страх в голос Тамары.
— Кто их знает? Но не думаю.
— За что он хотел тебя убить?
— Проиграл. Может, за деньги согласился возникнуть здесь. За навар. Да хватит о них, — умолк внезапно Коршун.
Тамара смотрела на Кольку, сидевшего у костра. Блики пламени бродили по его лицу. В глазах грусть… Куда подевался прежний блеск и озорство? Почему так рано прорезали его упрямый лоб глубокие складки? О чем так упорно думает он теперь?
Девушка тихо вздохнула, понимая, что и ее, и его судьба могли сложиться совсем иначе, если б не тот человек в ночи, помешавший свиданию. Теперь были бы у них взрослые дети. Наверное, сыновья? Ведь Колька любил ее. Хотя кто знает. От любимых не уходят. Но ведь сказал же он, что тоже испугался. Может, это о том дне, о том человеке? Ведь не убежал, с голыми руками бросился на мужика. А ведь у того ножи были. И, наверное, из-за нее, Тамары, отрубил ему руки? Живо расправился, подумала девушка, глянув на Коршуна. Тот напряженно смотрел в огонь.
«Он сильный. С ним нигде не страшно. Правда, злой и грубый. Трудно с таким работать постоянно. Но ведь грубость и злоба не бывают врожденными», — размышляла Тамара.
После случившегося ребята не мотели идти в будку. Поневоле жались друг к другу. Перед их глазами еще живо увиденное: окровавленный пенек и трава вокруг него. Мужик с отрубленными кистями, чернея лицом, кричит от боли. В грязи, с остекленевшими от страха глазами Тамара, забившаяся в угол будки.
Ребят сюда попросил вернуться Николай. Он не мог поручиться за себя. И вряд ли сдержался, услышь он хоть одно бранное слово от стопорилы. А убивать не хотел. Знал: иное наказание бывает хуже смерти. И не каждая смерть — горе. Понимал, что стопориле разборки уже не миновать. Его достанут всюду, и круг замкнется.
— Пошли спать, — предложила Тамара. И лишь Николай послушно последовал за нею в будку.
— Как уберечь тебя от них? — спросила она, когда легли по полкам.
— Зачем? — удивился он.
— Глупый вопрос. Ты лучше ответь, что можно сделать?
— Чем глубже прячешься, тем больше шансов попасть в их лапы. Ты убедилась в том. А вот один из наших отмочил. Фартовый бывший. Фингал. Кликуха у него такая. Собаку завел. Английского бульдога. Эта зараза за полгода извела законников столько, сколько мусорам за год не фартит накрыть. Я, если до старости доживу, заведу себе такого гада! — пообещал Колька то ли в шутку, то ли всерьез.
Тамара долго не понимала, почему Колька никогда не снимает рубашку. И только однажды случайно увидела, как, отойдя подальше от будки и топографов, разделся до плавок, нырнул в воду. Тамара подкралась, чтобы испугать в шутку. И тогда впервые увидела и поняла, почему Колька не раздевается на людях.
Все тело его было в татуировках и шрамах. Казалось, что он прошел через страшную мясорубку — зубастую, безжалостную.
Поймав на себе взгляд девушки, Коршун по плечи присел в воду:
— Ну, чего уставилась? Иль голого мужика не видела? Какого черта пасешь меня повсюду? — озлился мужик.
Тамара, не отвечая, сняла с себя рубашку, брюки, нырнула в воду и вмиг оказалась рядом. Она больно ухватила Коршуна за ухо.
— Будешь хамить? Когда грубить перестанешь? Или это метод защиты и самооправдания? Новый путь нашел? Зачем отталкиваешь от себя? Между нами и так нет мостов. К чему же углублять пропасть?
— Сам не знаю! — оборвал он резко. И, смерив девушку злым взглядом, добавил: — Себя сдерживаю. Фалую не вспоминать прошлое. Наше с тобой. Никогда… Но дается трудно.
— Нам не вернуть его. Все верно. Время изменило нас. Но работать вместе и жить под одной крышей нам приходится. А значит, и терпеть друг друга надо. Иначе… Не сможем…
— Терпеть? Это ты обо мне?
— О тебе и о себе, — выдохнула девушка грустно.
— Знаешь, верно, хватит нам в молчанку играть. Давай один раз все обговорим. По-честному. Без булды. А там как знаешь… Я не фраер. Трепаться не стану. Без темнухи все выложу.
— Ну что ж, давай поговорим, — подплыла Тамара совсем близко.
— Не здесь и не сейчас. Давай выберем вечер, один на двоих. Придумай, чтобы ребята не мешали.
Ей долго не удавалось уединиться с Колькой. Уйти в тайгу вдвоем? Но как это будет истолковано отрядом? В будке — каждое слово на слуху. На работе — не до разговоров. А время шло.
Но однажды нежданно-негаданно пришел на профиль вездеход с продуктами: хлебом, солью, картошкой. Водитель поторапливал ребят с разгрузкой, говорил, что ему нужно съездить в Лангры, где теперь работают бурильщики. Отвезти им продукты, а к утру вернуться в город.
Парни вмиг сообразили. Можно навестить своих — бурильщиков, успеть в сельский магазин, даже на часок заскочить на танцы в деревенский клуб.
Парни звали Тамару, но она добровольно вызвалась приготовить к их возвращению ужин. Она не