По лезвию бритвы

герцог стоил дороже, чем болтаясь на виселице.

У меня имелась единственная возможность вернуть мальчика еще живым: я должен был держать нити правления в своих руках. Значит, мне следовало играть тонко, выложить Старцу достаточно оснований, чтобы получить добро на убийство герцога, не высовываясь при этом чересчур далеко, дабы не позволять Старцу перехватить у меня инициативу. Взяв конфету из чашки, я медленно развернул обертку и закинул леденец себе в рот.

— Разумеется, это только мотив. Полагаю, Гискард уже рассказал вам о связи Клинка с операцией «Вторжение». — Неожиданное желание агента оказать помощь всегда дурно пахло, но только теперь, сидя за столом его шефа, я решился озвучить свои подозрения. Я словно выстрелил в темноту и был вознагражден вздохом удивления, пробившим безупречную выдержку Старца. — После неудачных попыток найти покупателей его преступных услуг, Веселый Клинок перешел к плану «Б». Некто, возможно Брайтфеллоу, нанял киренца, чтобы похитить первого ребенка. Когда из этого ничего не вышло, они пустили киренца в расход и взяли дело в свои руки. Могу продолжить, если вам это интересно. Я знаю, что вы давно не занимались настоящим расследованием.

Лицо Старца приняло прежнее добродушно-пустое выражение. Затем старик покачал головой, опечаленный плохой новостью, которую он приготовился мне сообщить.

— Недостаточно. Мягко говоря, недостаточно. Возможно, это моя вина. Возможно, мне не удалось заинтересовать тебя в должной мере. Наверное, мне следовало послать кого-нибудь в твой трактир, нанести твоим друзьям приятный визит.

Не придавая большого значения его словам, я пропустил их мимо ушей.

— Быть может, этого мало для ордера на арест, но вполне достаточно, чтобы мы с вами были уверены.

— Что ты предлагаешь?

— Я займусь этим делом. Неофициально.

Старец неодобрительно забарабанил пальцами по столу.

— Слишком много крови и слишком много шума. На что все это будет похоже?

— Вы — Особый отдел. Все будет выглядеть так, как вы это назовете. Не притворяйтесь, будто вы не хотите захомутать человека из знати, да еще и приятеля самого кронпринца. Я оказываю вам услугу, и вы это знаете. — Я наклонился немного вперед через стол, сократив расстояние между нами. — Если только вы не хотите подождать, пока Беконфилд и его жалкий колдун не доведут ритуал до конца.

Глаза Старца были темны, как летний вечер.

— Ты предлагаешь принять тебя снова на королевскую службу?

Я понимал, что Старец пытается поймать меня на живца, но черт меня подери, если я сам не хотел заглотить наживку.

— Исключительное предложение. У меня состоится беседа с лордом Беконфилдом, и завтра, когда вы проснетесь, у вас будет одной проблемой меньше.

— А почему ты так рвешься взять на себя ответственность за смерть доброго герцога?

— Я легко до него доберусь, а вам не все ли равно? Дело будет выполнено.

Сцепив руки перед лицом, старик сделал вид, что серьезно размышляет. Спустя пятнадцать секунд умиротворяющего молчания он провел ладонями по лицу и откинулся на спинку своего кресла.

— Несчастные случаи не исключены, — изрек Старец.

Я поднялся и прошел к выходу, но, открывая дверь, обернулся.

— Вам следует знать, что потребуется некоторая зачистка. Все пройдет быстро, но будет немного шумно.

— Как ты только что сказал сам: мы — Особый отдел.

— Когда я соберусь прикончить вас, то будет тихо, как на кладбище.

Старик сконфуженно ухмыльнулся, раздосадованный моим недостойным поведением.

— Ну и характер! Ты ни за что не доживешь до моих лет, если не научишься хоть немного радоваться жизни.

Я ничего не ответил, просто закрыл дверь с другой стороны безликого кабинета с бессердечным человеком, который обитал в нем.

45

Потом был обратный путь в «Графа», полуходьба-полубег по глубоким снежным сугробам высотой до колен. Меня преследовал постоянный холод. Я помнил лишь один короткий просвет, когда было чистое небо и с него не валился лед, но и то смутно.

Когда я вернулся домой, наш трактир был закрыт на всю ночь: при такой-то погоде мы не ждали наплыва клиентов. Главный зал пустовал. Адольфус, по всей видимости, оставался в дальней комнате, утешая жену. У меня не было времени его искать. Я не планировал нападать на Клинка до наступления ночи, но должен был использовать каждую минуту оставшегося времени, чтобы подготовиться к встрече.

Поднявшись к себе в комнату, я обнаружил на прикроватном столике небольшой конверт. Адольфус нацарапал на нем короткую запись: «Пока тебя не было, приходил посыльный от Гренвальда». При иных обстоятельствах я непременно бы посмеялся. Подумать только, впервые за всю свою никчемную жизнь мой бывший командир сделал для меня что-то действительно важное, но было уже слишком поздно, чтобы его подвиг принес какую-то пользу. Я проигнорировал письмо и взялся за более неотложные дела.

Достав из-под кровати сундук, я вынул оттуда бурый сверток, затем сел за стол и начал разворачивать бумагу. Два часа ушло на самозабвенное выполнение опасных и трудоемких операций, необходимых для того, чтобы привести оснащение в боевую готовность. Вооружившись парой метательных ножей и шнурком тонкой веревки, я сунул в карман жестянку черной маскировочной краски и спустился вниз.

Я так сосредоточился на своей задаче, что едва не столкнулся с Адольфусом, который стоял у подножия лестницы, почти невидимый благодаря тусклому свету и собственной сверхъестественной неподвижности. Под тяжелым пальто подранные кожаные доспехи в заклепках жестко натянулись на его массивной груди, и он откопал где-то свой стальной шлем-котелок, с вмятинами и зазубринами, оставленными пятью годами военной службы. Помимо боевого одеяния Адольфус запасся еще и оружием: на поясе висели два коротких клинка, за спиной болтался на ремне боевой топор.

— Какого черта ты все это нацепил? — удивленно спросил я.

Неистовство в его глазах не оставляло ни малейшего сомнения в том, что выбор одежды был сделан моим товарищем вполне обдуманно.

— Уж не думал ли ты, что пойдешь один? Это не первый наш с тобой бой. Я, как всегда, буду прикрывать тебя с тыла.

Может, мой друг был пьян? Я принюхался к его дыханию — явно трезв.

— У меня нет времени на разговоры. Присмотри за Аделиной, я через несколько часов вернусь.

— Воробей — мой сын, — произнес он без всякого пафоса и преувеличений. — Я не стану сидеть в тепле у огня, пока его жизнь в опасности.

Избавь нас Хранитель Клятвы от бессмысленного благородства.

— Я ценю твое предложение, но в твоей помощи не нуждаюсь.

Я попытался протиснуться между ним и стенкой, но Адольфус одной пятерней схватил меня за ворот и припер к лестничной балюстраде.

— Это не предложение, — сказал он.

Его некогда черную копну волос теперь густо покрыли седые пряди. Рябое лицо отяжелело. Неужели и я был таким же старым? Неужели и я имел теперь настолько же глупый вид: по-хулигански задранный воротник, до отказа набитые сталью карманы, мужчина среднего возраста, играющий в забавы юношества?