стоявшего напротив него худощавого мужчину среднего возраста и неопределенных лет. Блеклый, невыразительный, глянешь на такого в толпе и тут же забудешь, как он выглядит.
Но Лэйхо не забыл. Профессиональная память цепко зафиксировала человека, чем-то на пару мгновений заинтересовавшего безопасника. И вот теперь услужливо извлекла из каких-то потайных ящичков изображение того, кто недавно беседовал с погибшим смертником в гимназическом дворе.
Глаза подозреваемого тоже внимательно изучали комиссара, словно прицениваясь, что это за зверь такой. В них не было ничего, кроме усталости и скорби. Будто мужчина потерял что-то очень дорогое и ценное. Не о гибели ль соратника сожалеет? Понятное дело, что не о смерти молодого сотрудника ДБ сокрушается!
— Мне вас жаль… — неожиданно бросил преступник в лицо комиссара, как будто подслушав его мысли.
— Молчать! — взъярился, брызжа слюной, стоявший за плечом шефа инспектор и с размаху врезал наглецу кулаком под дых. Осту Салминена можно было понять — такого страху натерпелся…
— Увести! — приказал Лэйхо, и двое «эскадроновцев», скрутив задержанного, повели его прочь. — Остальных переписать и отпустить… под подписку о невыезде.
Изловленного выродка звали Ярви Разму, и был он полноправным гражданином Пандеи, ранее не привлекавшимся, не имевшим, не замеченным и т. п. Что же его толкнуло на путь террора? Может быть, те же причины, что и внешне благополучного студента Яри Юсиллы? Ненависть к власти Радетелей?
При обыске, проведенном на квартире задержанного, обнаружились любопытные вещи. Нет, на этот раз не склад взрывчатой, изготовленной в Хонти, и даже не оружие, а нечто более неожиданное и оттого — пугающее.
Антти Лэйхо давненько не приходилось накрывать подпольную типографию. Казалось, что после семилетней давности мятежа генералов о подобного рода «забавах» напрочь забыли. Террористы не применяют методов словесного убеждения и запугивания, предпочитая им действия иного рода. Взрывная шашка или граната, как они считают, более весомое средство для убеждения властей, апеллировать же к народу внутренние враги Пандеи и вовсе не привыкли.
А тут примитивный печатный станок кустарной сборки, мешочки со свинцовым шрифтом, пара банок специальной краски, валики для ее нанесения на набор. И несколько пачек уже готовой продукции.
Начальник Особого Антитеррористического Подразделения распечатал наугад один из пакетов, брезгливо взял в руки небольшую листовку, отпечатанную на дешевой бумаге, и принялся изучать текст.
Чем дальше он читал, тем выше лезли на лоб его брови. Во рту, как всегда, пересохло от волнения. Прежде бы он обязательно закурил, но после пережитого в гимназии ужаса что-то сдвинулось в голове. Перед глазами то и дело возникала мрачная картинка: серебристый металлический пенальчик, с жалобным позвякиванием катящийся по полу к ногам смертника. И охота курить тут же пропадала, улетучивалась без следа.
Авторы листовки предлагали безвозмездную помощь всем желающим, прежде всего «борцам с преступным режимом», покинуть пределы Пандеи. По их выбору можно переместиться в Хонти или Страну Отцов. Далее указывались действия, которые необходимо совершить, чтобы мечта о побеге из страны стала явью. Говорилось что-то туманное о некоем «Золотом билете», хотя что это такое, не уточнялось.
По приказу Лэйхо сотрудники госбезопасности перерыли все вокруг, буквально перевернув содержимое небольшой однокомнатной квартирки вверх дном. Дольше всего пришлось повозиться со стеллажами, заполненными книгами: серьезными научными трудами по философии, социологии и политологии.
Среди прочих фолиантов обнаружился том мемуаров Его Императорского Высочества принца Кирну «Двадцать лет в небесах» со множеством иллюстраций, большая часть которых изображала высочайшего летчика рядом с его именным бомбовозом или за штурвалом «Горного Орла». За хранение этой книги хозяину квартиры полагалась ссылка на Северные территории года на два или три — слишком уж привлекательной выглядела в изображении автора приказавшая долго жить Империя. У нынешнего читателя после знакомства с подобной книгой мог возникнуть вполне закономерный вопрос: а зачем вообще революцию делали?
К сожалению, никаких следов таинственного «Золотого билета» обнаружить не удалось.
«Как же это? — искренне недоумевал Лэйхо. — Как могут преступники осуществлять столь дерзкие деяния под самым носом у всесильного Департамента Безопасности? И насколько реальным является проникновение за неусыпно охраняемую Защитную Стену?» По долгу службы комиссар знакомился с секретными приказами по оборонному ведомству и немного представлял себе, что представляет собой пограничный комплекс. Совсем «немного». Что тогда говорить о тех, кто совершенно далек от всего этого? Неужели преступные руки дотянулись уже так далеко и высоко?
Обо всем этом следовало расспросить господина Ярви Разму.
И начальник третьего отдела ДБ не колеблясь выписал постановление о проведении допроса с использованием ментоскопа. Ну и что, что эта процедура сложна, дорогостояща и вредна для допрашиваемого? Пусть результаты воздействия лучей на мозг нельзя предсказать. Что из того? Все равно судьба преступника уже решена. Каковыми будут для него последствия допроса, тот, вероятно, уже не сможет ощутить. Не успеет…
Ментоскопы в Департаменте Благополучия появились относительно недавно. Всего какой-нибудь десяток лет назад, сразу после третьей Хонтийской войны. Первым внедрить их в следственную практику предложил предшественник Генерала. Он откуда-то раздобыл чертежи небывалого прибора, по которым лучшие пандейские конструкторы изготовили несколько опытных образцов. Поговаривали, что секрет похищен то ли у хонтийцев, то ли в бывшей метрополии, Стране Отцов. И уже первые попытки использования ментоскопов дали удивительные результаты.
Чудо-прибор позволял проникать в глубины человеческой психики и, извлекая оттуда воспоминания, трансформировать их в картинки-образы с последующей трансляцией на экран телевизора. Получалось что-то вроде кино, только более фантастичное, что ли. Ни одному режиссеру не удавалось воссоздать нечто подобное. Кроме того, аппарат позволял производить коррекцию воспоминаний человека, стирая лишнее или внедряя в мозг новые, ложные воспоминания. В принципе, вещь незаменимая в медицине, особенно в плане борьбы с разного рода расстройствами. Например, у людей, перенесших глубокий стресс (из-за гибели близких, болезни, аварии), можно купировать трагические мыслеобразы.
С другой стороны, не все подопытные реагировали на ментоскопирование одинаково. Люди в последнее время вообще стали слабоваты в психическом отношении: видимо, сказывались последствия войны и всего того, что произошло потом. Шесть человек из десяти после прохождения через ментоскоп, как правило, теряли рассудок и вскоре умирали. Впрочем, жалеть о них не приходилось, поскольку для экспериментов обычно брался «расходный материал», не подлежавший отчетности.
Вот и этот худосочный хлюпик из того же разряда. Хотя следует отдать ему должное, держался он очень достойно. Не то, что большая часть попадавших в это помещение испытуемых. Те, едва завидя шлем с проводками, тянущимися к уродливой металлической коробке с экраном, тут же впадали в панику, пытаясь не позволить усадить себя в стендовое кресло и надеть на голову венец с непонятными фонариками, светящими прямо в глаза. А вот Ярви Разму с живейшим любопытством разглядывал хитроумное приспособление, то и дело отпуская восторженные комментарии.
— Вы знаете, что это? — поинтересовался Антти Лэйхо.
— Слышал, — пожал плечами арестованный.
— И вам не страшно?
— Немного, — вздохнул преступник. — Да куда же от вас денешься? Еще недавно у нас оставались неприкосновенными хотя бы мысли. А теперь мы потеряли право и на свободу думать.
— Прямо философ! — проворчал Оста Салминен. — Лучше бы тогда думал, когда решил пару сотен ни в чем не повинных детишек на тот свет отправит. Свободы ему мало!
— Инспектор! — призвал, к порядку помощника комиссар. — Помолчите!
