сходство, но что поделаешь? Что было, то было!.. Ведь и я когда-то не слишком уважительно относилась к чужой собственности. Слава всемогущему, что у нас с вами хватило мужества, хотя и поздно, но подойти к себе критически и что есть еще у нас время искать, выбирать, в общем, жить. Кто-то из мудрецов сказал: «Чтобы оценить настоящее, нужно иногда его сравнивать с прошлым». К черту воспоминания! Я ценю настоящее, я скромна в требованиях к жизни, прощаю людям их недостатки, лишь бы они не упрекали меня прошлым…
Не знаю, хороший я человек или плохой, но в друзьях сильно нуждаюсь и твое предложение считать тебя другом как нельзя кстати сейчас. Также не знаю, оправдаю ли я твои надежды в дружбе – натура у меня сложная, противоречивая. Что могу обещать твердо – это быть с тобою предельно честной, откровенной.
Итак, о моем настоящем.
Рассказывать мне трудно. В последний год я слишком много молчала, без сожаления порастеряла друзей и знакомых, полагая, что со своим горем справлюсь сама. В какой-то мере мне это удалось.
Внешне я произвожу впечатление благополучной, сильней, жизнерадостной женщины. Никому и в голову не приходит, что совсем недавно я пережила утрату близких, о которой можно сказать: это предел человеческому страданию. Будет, наверное, жестоким по отношению к тебе выкладывать всю мою боль на бумаге. Но ты просишь рассказать обо всем, и, конечно, не из праздного любопытства…
Итак, с конца…
Освободилась я в 1956 году на Урале. Перед этим находилась три года в исправительной колонии. Из трех лет восемь месяцев просидела в одиночке – времени подумать было более чем достаточно. Думала днем и ночью, о разном. Но никогда не могла в деталях представить себе своего освобождения. Свобода пришла неожиданно – в теплый майский день, и уж очень обыденно. Вышла из ворот колонии – нигде никто меня не ждал, никакой специальности я не имела, но была здорова, красива, с надеждой, что у меня есть еще силы и время искать и выбирать. (Разумеется, красивая женщина имеет право выбирать, даже если она выпорхнула из колонии. –
Родилась я в Ленинграде. Но в этом городе не осталось ни одной близкой души, которая была бы рада моему возвращению. Несмотря на это, я поехала туда. В пути, я поезде, в одном купе со мной ехал мужчина с дочкой. Первое, что сразу бросилось в глаза, – его нежное, любовное отношение к маленькой девочке. Никогда не имея своих детей, наслушавшись в тюрьме разговоров об отцах-подлецах, я была растрогана до слез. Вскоре из разговора с ним я узнала, что он летчик-испытатель, что у него умерла жена и что самое большое его счастье – дочурка, с которой он едет в отпуск в Ленинград.
Рассказал он мне обо всем этом как-то сразу, причем добавил: «Мне нелегко, но все жду какого-то чуда…» Возлагаю надежды на интуицию моей шестилетней дочери. Как она захочет, так и будет…»
А ночью случилось действительно чудо. Мне снились камера тюрьмы, окрики надзирателей… Наверно, я кричала во сне, а когда проснулась вся в слезах, то увидела бледное, искаженное страхом лицо моей маленькой соседки, ощутила ее горячие ручонки, гладившие меня по голове. Этот миг сразу решил судьбу троих. Девочка, ее звали Алиса, забралась ко мне под одеяло, крепко обняла меня, и мы так и лежали до утра. Наконец-то пришло ко мне долгожданное счастье!..
Алиса и Юрий принесли мне столько радости, сколько
Мне очень повезло в жизни: Юрий был не только внешне привлекателен. Это был умный, добрый, образованный человек, целеустремленный, во всем последовательный. Самое ценное в нем было для меня то, что он не оставался равнодушным ни к чему, что касалось меня.
Меня, правда, иногда угнетало, что я духовно беднее его. Но он всегда утешал: «Я ведь тоже знаю мало из того, что знаешь ты. Будем помогать друг другу, будем учиться друг у друга!»…
Конечно, его любви и любви Алисы мне удалось добиться не сразу – потребовалось немало ума, нежности, чтобы завоевать их сердца.
А потом родился мой ребенок, сын!
Я не была в раю и, судя по всему, вряд ли туда попаду. Но те годы, когда мы жили уже вчетвером, – разве это был не рай! И вдруг в один день все было сметено, как ураганом…
Случилось это в прошлом году, в июле. Юрий, Алиса, Ванюшка летели в отпуск в Одессу. Мне нужно было готовиться к экзаменам. (Я училась заочно в Ленинградском университете на факультете журналистики.) Провожала их с военного аэродрома: шел самолет по спецзаказу из Москвы. При взлете самолет разбился. Погибли все.
Когда я думаю о том, что пережила тогда, мне вспоминается фильм «Жизнь Рембрандта», тот эпизод, когда великий художник стоит у изголовья умирающей жены, протягивает руку к невидимому Всемогущему и спрашивает: «За что?!» А рядом стоит врач. У него суровое, бесстрастное лицо: «Надо жить, Рембрандт! Ты нужен людям…» И год тому назад я часто думала: а кому нужна я?…
И все-таки я выстояла. Судьба, изрядно потрепав меня, с пристрастием испытав на прочность, в награду дала мне великое терпение.
С Севера я выехала в марте, квартиру сдала, а вещи – в основном книги – и поныне там. В Новороссийске живут родственники мужа. Я побывала у них, отдохнула, полечилась. Я избегала всяких волнений, не писала никому писем и даже 'книг не читала. А когда пришло твое письмо, оно потрясло меня. Все сразу вспомнилось… Я не настолько еще очерствела душой, чтобы остаться равнодушной к твоему рассказу. Мне подумалось, что вот есть еще одно одинокое сердце. Спросить бы у него совета – как жить?
Сейчас далеко за полночь. Все спят. Вокруг темно. Только в моей комнате горит свет. Пишу тебе из одного чудесного места, именуемого Пицунда. Здесь курорт.
Такое замечательное разнообразие природы я вижу впервые: море с просторными пляжами, величавые сосны, пальмы и кипарисы, вдали горы, покрытые снегом. Я приехала сюда по совету одного хорошего знакомого родителей мужа – он организовал мне вызов. Меня приняли на строительство пансионата газоэлектросварщицеи: я уже квалифицированный сварщик. На первых порах меня поселили здесь, на туристической базе, дали крохотный деревянный домик, точно теремок.
Не знаю, надолго ли удержат меня море и солнце, но пока хочу здесь пожить. Впрочем, все равно, где
