беспорядок, нарушая мертвую безликость стандартной каюты.
Конечников взял компьютер и забрался под тонкое серое одеяло. Он имел намерение немного почитать, но пробежав глазами пару строк, понял, что совсем не хочется.
Он отложил аппарат. Мысли соскользнули на события дня.
Сегодня он гонял MARSS на мерной миле, крутил виражи на слаломной трассе, змейкой облетая бело — голубые огненные буи.
После нудных стендовых испытаний, даже такие простые задания показались всем праздничным выходом в парк аттракционов.
На удивление вечером не было традиционных ссор, когда испытатели ходили с надутыми мордами и шипели в спину оппонента ругательства.
Конечников начал строить планы, как убить долгое, тягостное время в выходные. Он склонялся к тому, что лучше всего провести досуг в миссии, отогреваясь отблесками чужой радости.
Последние месяцы жизнь первого лейтенанта была крайне однообразной, лишенной всяческих впечатлений.
Федор совсем не так представлял себе заграничную командировку.
Каждое утро он просыпался в узком пенале индивидуальной каюты. Каждый вечер он возвращался в стандартный безликий угол со столом, двумя стульями и стенным шкафом.
По будним дням ко входу подгонялся грузовой мобиль без окон. Транспорт вез испытателей на полигон, где они выполняли скучные задания под прицелом камер и взглядами наблюдателей.
От транспорта до жилого отсека и в ангарах испытательного полигона движение допускалось только строем, под началом горластого лейтенант — полковника, с курсирующим по бокам «особистами» в штатском.
Разговоры записывались. Во всех углах офицерского общежития, не таясь, горели глазками индикаторов активированного режима видеодатчики.
Любой разговор мог окончиться в кабинете у начальника по режиму с написанием объяснительных, разборками и угрозами.
Это не располагало к откровенности, оттого на трезвую голову разговоры ограничивались просьбами передать заварочный чайник или блюдо.
Работа на полигоне, обеды, ужины, и неестественная тишина по вечерам… Конечников давно утратил чувство реальности в этом аквариуме.
Был универсальный способ снятия напряжения — шумные пьянки по выходным до зеленых чертиков с отвратительным нетрезвым разборкам на тему: «Ты меня уважаешь?».
Мордобоем они никогда не заканчивались. Угроза вылететь с оргвыводами, безо всяких заграничных надбавок и валюты, остужала даже самые хмельные головы.
Чтобы народ имел хоть какой-то стимул продержаться до конца, начальство обещало, что личному составу устроят большую культурную программу с экскурсиями по знаковым местам Аделаиды — Небесного Города № 1 торгового союза. Разумеется, в нее войдет шопинг на заработанные иностранные дензнаки в зоне беспошлинной торговли. Нужно лишь дожить до «мертвого» промежутка времени от завершения испытаний до вынесения решения комиссии.
Но выяснение отношений растягивалось на долгие дни, не улучшая и без того тягостную атмосферу.
Единственной отдушиной были субботние танцы, когда испытатели получали увольнительные и уходили на вечер в миссию. Сенсорный голод удовлетворялся просмотром заграничной визии и лапаньем накрашенных красоток, по большей части осведомительниц секретного отдела деметрианской колонии.
Танцы заканчивались в постели тех же «особисток», которые позволяли доставлять себе удовольствие в обмен на жалобы мужчин на свои проблемы и рассказы о «грязном белье» своих коллег.
Именно так особый отдел вычислял «неблагонадежных болтунов», нарушителей «режима секретности» и «воинской дисциплины», после чего высылал неудачников на родину с позором.
Конечников не горел желанием осеменять одиноких сотрудниц миссии. Но пить, запершись в каюте, два дня подряд было гораздо противней.
С некоторых пор первый лейтенант стал понимать простенькую психомеханику ординарных существ женского пола. Причем понимать настолько, чтобы не обижаться на банальную цепочку трансакций: — загрузить, обобрать, подоить и заложить. Ничего другого залетного командировочного и не ждало.
Эланская девушка Лара сумела отнять много нехитрых мужских радостей, подарив это умение. Конечников вздохнул и бросил взгляд в окно. То, что он увидел среди звезд, повергло его в шок. Тьма космоса, глянцево — черная, непроницаемая жила своей собственной жизнью. Она колыхалась, антрацитово поблескивая, точно за звездами шевелились куски углей. Потом этот колышашийся слой съежился, в нем проступила некая структура, в которой Конечников к своему ужасу разобрал короткое и емкое слово — «УБИЙЦА».
Эта надпись, сделанная черным на черном и угадываемая по отблескам граней слагающих ее мелких кристалликов, стала медленно приближаться. Она становилась все больше и больше, пока не заполнила весь створ окна. Внезапно все пропало.
Первый лейтенант долго уговаривал себя, что с ним все в порядке. Он не сошел с ума. Просто нервы шалят. С этим Конечников задремал, провалившись в неглубокий тревожный сон.
Веселый девичий голос позвал его. Федор открыл глаза, и страх пронзил тело до кончиков пальцев. В двух шагах от себя, за окном, он увидел лицо из давнего кошмара.
Эланка внимательно наблюдала за ним. Глаза призрака были глубокими омутами тьмы, более черными, чем пустота космоса. Она убедилась, что Конечников ее заметил и улыбнулась, приветствуя мужчину.
Лара отплыла назад, чтобы первый лейтенант мог разглядеть ее всю. На Ларе было одеяние языческой жрицы, открывающее высокую, упругую грудь и сильные, стройные ноги.
Зазвучала недобрая, зловещая музыка. Эланка начала медленный, постепенно ускоряющийся танец. Тело призрачной танцовщицы двигалось чувственно и стремительно. Ее движения завораживали и возбуждали, но вместе с возбуждением в сознание втекал мороз междузвездного пространства, лишая разум способности к сопротивлению.
Вдруг фигура девушки закружилась и упала в зрачки Конечникова.
Конечников очутился в лесу. Было темно. Стылый туман висел между осклизлыми, серыми, лишенными листьев деревьями. Временами налетал пронизывающий ветер, который гнал рваные, белые полотнища влажной завесы. В молочном облаке тумана чудились обрывки невнятных разговоров, тихие стоны, бормотание, шорох ног по опавшим листьям и тихий скрип, сопровождающий шаги. Эти негромкие звуки отдавались в теле дурнотным ужасом.
Конечников продолжал двигаться, пока не вышел на поляну. Место было до боли знакомо. Когда-то давно, после боя на орбите, тут приземлился экспериментальный корабль. Федор понял, что оказался на родной планете.
В тоже время первый лейтенант осознавал, что все это сонная марь внушенная ему мертвой девушкой. Он решил, что в этот раз справиться с иллюзией будет гораздо проще — дома и стены помогают.
За многие годы на поляне образовалось небольшое озеро. Оно вплотную приблизилось к одинокой могиле похороненного тут звездолетчика.
Конечников подошел к покосившемуся обелиску из обломка бронеплиты. Время ничего тут не пощадило: могильный холмик просел, оградка упала, скамейка сгнила и развалилась. В давно прошедшие времена детства он любил бывать здесь, размышляя о небе.
Федор заметил, что рядом с обелиском лежит куча земли. Раньше такого не было. Он подошел ближе и увидел недавно вырытую яму. По ее стенам струился неяркий свет, словно на дне тлели раскаленные угли. Из ямы доносился странный шум, точно там кто-то плакал или мелко хихикал.
Конечников осторожно заглянул в глубину и увидел труп, злобно скалящийся сгнившим безгубым ртом. Мертвое тело билось в конвульсиях, отбивая дробь желтыми, раскрошенными зубами.
