Лишь только закрылась дверь, раздался легкий хлопок. Ядовитый туман заклубился в помещении. Пара охотников, что следовали за ним, упали замертво, вместе с десятком зевак сраженные отравленным зарядом, спрятанным в купюре. Записи камер наблюдения стерлись вместе со всеми данными компьютерной и системы.
Когда газ рассеялся, посетители казино, которые видели Капитана, почувствовали странный провал в памяти, лишь бывший граф Концепольский смутно помнил, что проиграл титул и все наличные деньги человеку в черном.
Наутро в спальню Джека постучали. Капитан открыл. Клавдия и Ника стояли со встревоженными, серьезными лицами.
— Я хотела поговорить с тобой, — сказала княгиня.
— Пожалуйста. Я даже знаю о чем. Проходите.
— Ты людоед, мясник, — с горящими от гнева глазами бросила ему в лицо Ника.
— Боюсь, что ты ошибаешься.
— Нет, Джек, в самом деле, я понимаю, когда ты защищаешь себя и Нику, но пятнадцать трупов за вечер… Славно веселится Черная Гвардия.
Раздался сигнал зуммера. Капитан вытащил телефон, включил. На крохотном экранчике появился граф.
— Чем обязан?
— Значит, действительно ты — майор Эндфилд. — Голос игрока звучал глухо и безжизненно.
— Что дальше.
— Теперь ты граф Концепольский. Поздравляю. Получено подтверждение о передаче имущества.
— Ты только это хотел сказать?
— Будь ты проклят.
— Если хочешь, я отдам твою фазенду, если в ней твое счастье.
— Обобрать тебе мало, надо еще и поиздеваться.
— Я серьезно. Если ты так щепетилен, могу ее проиграть обратно.
Недоверие на лице графа мимолетно сменилось надеждой и радостью, но снова стало жестким и замкнутым.
— Я удивляюсь, как ты смеешь предлагать мне такое.
— Между прочим, это достояние твоих предков, которое ты пустил на ветер. Я хочу дать тебе еще один шанс.
— Карточные долги — долги чести. Я не хочу жить из милости пилотишки. Прощай.
Экран погас. Женщины долго молчали.
— Значит, граф Концепольский, — подытожила Клавдия. — Концепольские весьма уважаемая фамилия. Кстати, если перевести ее на этот ужасный техно… Поздравляю. Рассказывай.
— Дамы, вы очень любите слушать мои страшные истории, хоть и ругаетесь.
— Боюсь, и на этот раз мы будем не в восторге. — Ника уселась поудобнее и заранее нахмурилась.
Капитан долго и со всеми подробностями рассказывал о своих ночных похождениях.
— Но зачем эта бойня под занавес? — сердито спросила Ника.
— Иначе она была бы в твоем доме. И вообще, я не хотел бы, чтобы меня считали авантюристом и шулером, который свое состояние сделал на столе, покрытом зеленым сукном. Есть время играть и время делать деньги другим способом, который дает не так много, но стабилен, а главное, не порицается в обществе. Я хотел использовать халяву максимально.
— Но зачем все это?
— К своему большому сожалению, я знаю, что думают окружающие. Мое самолюбие от этого страдает. Представь себе датского дога на поводке и в наморднике с его молодой, красивой и богатой хозяйкой. Такую собаку пускают в машину, в клуб, на роскошную виллу. Пусть кобель мускулист и красив, породист и важен, да так, что иной простак решит, будто это пес ведет женщину, а не она его. Но все знают, что, как бы ни был страшен и силен зверь, он целиком и полностью зависит от маленькой холеной ручки, которая держится за другой конец поводка. И его место в обществе определяет богатство и влияние хозяйки. — Джек прямо и твердо поглядел девушке в глаза. — Что хорошо для собаки, то мне совсем не годится… Сейчас никто не откажет мне в уважении, по крайней мере как талантливому выскочке и авантюристу. А потом я смогу заставить забыть и этот факт своей биографии.
— И это стоит чужих жизней?
— Да, — ответил Джек совершенно спокойно. — Так устроено, что или ты, или тебя. Столько денег можно лишь отнять. Если мой папочка был пилотом в заштатном гарнизоне и безвестно сгинул, а мать похотливой пьяницей, то совсем не значит, что и мне в грязи жить.
Хотя это было сказано спокойным и ленивым тоном, сдерживаемый Капитаном гнев рванулся наружу. Так холодная земля прячет огонь в своей глубине, а в моменты потрясений он страшной всесжигающей лавой выплескивается на поверхность.
Замяукал телефон Джека. На экране показался седой старик, на лице которого легко читались всевозможные пороки.
— Это ты Эндфилд?
— Не надо мне тыкать! — рявкнул Джек.
— Тебя убить надо. Игорек застрелился.
Старческие слезы потекли по морщинистым щекам на дрожащий подбородок.
— Я ему предлагал…
— Знаю… Не так!! — выкрикнул он, закрыл руками лицо, заходясь в новом приступе рыданий.
Джек не отворачивался от экрана, глядя на горе старика, и взгляд его был печальным и твердым. Прошло немало времени, прежде чем тот успокоился.
— Это предложение я готов повторить… Насколько я понимаю, он разорил всех вас.
— Никогда не приму от убийцы даже куска хлеба. Он выключился. В комнате долго молчали.
— Один из сотрудников первого отдела СБ, которому поручено расследование, мой хороший знакомый, — начала Клавдия, — не буду говорить кто, заподозрил, что во всех безобразиях вчерашней ночи виноват Джек. Он позвонил мне и сообщил об этом. Доказательств, конечно, никаких, но психосканеры, допросы и все такое… Я согласилась провести несколько скучных вечеров, а он считать виновным одного из отравленных газом.
Эндфилд посмотрел на нее теплым взглядом, не скрывая удивления и признательности.
— Я твой должник.
— Ерунда, — отрезала княгиня. — Я женщина молодая, свободная. Не обижай мою дочку. Вы тут поворкуйте, а мне надо идти готовиться очаровать этого борова.
— Спасибо, мама. — Ника порывисто вскочила и обняла ее.
Клавдия освободилась и направилась к выходу.
— Пусть хоть у вас будет все хорошо, — сказала княгиня, прежде чем закрыть дверь.
Ника подошла к Джеку, положила ему руки на плечи.
