резко выраженная морщинистость кожи, как при синдроме Шихана, удлиненные конечности и паучьи пальцы. Подагрические узелки на ушной раковине выдавали в нем человека, страдающего гломерулосклерозом. Мужчина непрерывно жевал, а в руке держал кусок колбасы и ломтик булки. Купе быстро наполнилось запахом хлеба, чеснока и мяса. Незнакомец пристально осмотрел лица пассажиров и категорично заявил: «Двадцать четвертое место мое!» Его ультимативный тон настолько покоробил господина Алтынова, что у него возникло неудержимое желание задираться. «Странно! Пару минут назад двое уже приходили с подобным заявлением, — с серьезным видом сказал он. — Они пошли к начальнику поезда выяснять, кто из них прав». Девушки переглянулись, но соседа не выдали. «Что же мне делать? А какие у вас места? Может быть, вы тут все безбилетники?» — он говорил требовательно, будто все они были у него в услужении. «С нами все о’кей! А вы поторопитесь заявить начальнику поезда о своих правах на купейное место!» — «Проводница что, пустышка?» — «Она тут ни при чем. Решение принимает начальник. Ваши конкуренты давеча спорили здесь до хрипоты». — «В каком вагоне начальник поезда? Кто мне, наконец, об этом скажет?» — «В восьмом. Торопитесь!» — «Я останусь здесь и никуда не пойду!» — «Ха! Это ваши проблемы», — уже совершенно открыто хихикнул господин Алтынов. «Что, крутые мужики? — со злорадством спросил тот. — Небось, новые русские? Такие же ублюдки…» — «Один — захмелевший шкаф с повязкой в шипах вокруг здоровенного лба, другой — коротко постриженный, в спортивной форме, с гантелями на бедрах», — игнорируя его оскорбительный тон, поторопился вставить молодой человек. «Прямо жить не дает эта с…» — мужчина вышел из купе и в задумчивости встал у окна. Юрий Алтынов закрыл купе, встретился взглядом со своими спутницами, и все от души рассмеялись. Он с трудом вытащил из заднего кармана туго набитый бумажник и вынул из него пачку денег. У него было сильное желание вовлечь молоденьких женщин в предстоящую интригу. «Как вы думаете, сколько заплатить проводнице и начальнику поезда, чтобы они отселили этого типа из нашего купе? Иначе мы пропахнем колбасой и умрем со страха от скрежета стальных челюстей. Да, кстати, как вас величать?» — «Юлия», — сказала барышня в синей кофточке и джинсах. «Эстер», — представилась вторая, сидящая у окна. «Я — Юрий Алтынов. Согласны ли вы переселить любителя дешевой колбасы в другое купе, в следующий вагон, в проходящий поезд? За двадцать долларов, думаю, я решу эту проблему». — «Я не против», — улыбаясь, сказала барышня Юлия. «Попытайтесь», — подбодрила его Эстер Дюкро. «О’кей, дорогие дамы! Пойду реализовывать наш план. Тип он скверный, ему явно с нами не по пути». Молодой человек прошел в купе проводника. Любовь Погоня выслушала его план, то и дело причмокивая язычком, помяла, прощупала в руках с навыками банковского кассира десятидолларовую ассигнацию и с явной хитрецой заглянула ему в глаза: «Зачем тебе это надо — деньгами сорить? Небось, за двумя сразу ухаживать станешь. Ну, ладно, давай еще для начальника десятку». Она освежила помадой очертания своих губ, подправила карандашом юркие глаза, старательно посадила свою объемистую грудь на как бы отведенное место и сказала: «Жди! Я пошла договариваться». — «Шепните, пожалуйста, в ресторане, чтобы зашли ко мне в купе. Хочу заказать королевскую еду». — «Не забудь, парень, о Любочке. Как многие русские женщины, она с удовольствием пьет игристый шампусик, закусывая его черным пористым шоколадом. Впрочем, у меня сегодня в двенадцатом вагоне одни богачи едут. Так что подарки еще впереди!» — «А как же с кавалером, Погоня?» — «Бог его знает! Может, еще по пути найдется. Хотя сердце подсказывает, что ожидает меня пустая ночь».
На обратном пути в голову ростовчанина пришел один сюжет. Господин Алтынов решил представиться молодым женщинам врачом-хирургом. Очень доверительная профессия. С медицинской терминологией господин А. был знаком по энциклопедии, по книжке блестящего кардиохирурга профессора Лео Бокерии «Врожденные пороки левого желудочка сердца» и по труду известного кардиолога Анатолия Вишневского «Хирургия сердца». Следует подчеркнуть, что ростовчанин был человеком незаурядным. Если другие все свое свободное время таскались по проспекту Буденного или засиживались в бильярдной «У Семы», то господин Алтынов частенько бывал в университетской библиотеке и иногда дни напролет читал самую разную литературу: от державного историка Николая Карамзина и царственного поэта Тютчева до очерков по римскому праву; от гения экономики Дона Патинкина до великого физика Нильса Бора. Поэтому он легко мог выдумывать себе профессии. Для того или другого персонажа, которого требовала режиссура азартной игры. В зависимости от сцены, ситуации, расклада линий судьбы и выгодности. Он мог назвать себя сценаристом, потому что достаточно хорошо знал литературу; он без труда произвел бы впечатление винодела — увлекался энологией; мастера шахматной игры — был поклонником Чигорина; ученого, занимающегося проблемами абсолютного нуля, — зачитывался Гейзенбергером; балетмейстера — великолепно знал все балеты Юрия Григоровича. Короче говоря, молодой человек был талантлив и прозорлив не только в игорном деле; у него были феноменальные способности во всем, к чему он сам тянулся и проявлял интерес.
Пока господин Алтынов отсутствовал, в купе к юным дамам вошло некое трудно определяемое лицо. О чем они говорили между собой, никто не знал. Через несколько минут лицо вышло от красоток и закрылось в восьмом купе.
Молодой человек торопился к своим соседкам. «А, вы еще здесь? Шагайте к начальнику поезда. Говорят, он добрый малый. Наверняка найдет вам место! Что проку стоять перед дверью». Господин А. протерся мимо толстого мужичка, ошарашенного историей с билетными двойниками, зашел в купе и запер дверь. Юные дамы, впрочем, не проявили к его приходу никакого особенного интереса. Дюкро невозмутимо смотрела в окно, а Юлия Боярова перелистывала «Мегаполис-экспресс». «Что произошло? Их как будто подменили», — удивился Юрий Алтынов. Скорый поезд «Тихий Дон» «Ростов — Москва» набирал скорость и мчался на север. Впереди было двадцать три часа езды!
Господин Алтынов лихорадочно обдумывал сценарий вовлечения молоденьких дам в некую захватывающую интригу. Ему казалось странным и чрезвычайно загадочным: почему красотки молчали и не общались не только с ним, но и между собой. Вдруг в купе кто-то постучал и дверь открылась. На пороге появился молодой, провинциально одетый мужчина, в очках стиля сороковых и со стопкой книг. Он молча оставил их на лежаке рядом с Юрием Алтыновым, вышел и закрыл за собой дверь. Не успел молодой ростовчанин рассмотреть названия и авторов, как в купе заиграла музыка — звонил мобильный телефон. Это был Моцарт, «Похищение из сераля». Свою трубку господин А. держал выключенной в пиджаке, висящем рядом на плечиках. Юная дама Эстер Дюкро вытащила из сумочки Nokia: «Привет! Все хорошо. Она рядом. Читаем. Привет. Пока». Господин А. про себя отметил ее какой-то столичный, не типичный для юга России говор. «Не желаете просмотреть книжки?» — попытался завязать разговор молодой человек. «Спасибо. Нас это не интересует», — сказала Дюкро. Юлия безразлично улыбнулась.
«Скорее всего этот торговец немой. Как вы считаете?» — продолжил Алтынов. «Бог его знает!» — оборвала его барышня, сидящая у окна. Всем своим видом красотки показывали господину А., что нет и не может быть никакой темы для общения. «Хм… Вы не знаете Алтынова, — усмехнулся про себя молодой ростовчанин. — Все равно я вас раскручу, милые мои. Вы еще влюбитесь в меня по уши. Дайте время!» Он вытащил из бумажника двести рублей и положил их на стопку книг. Опять самые разные мысли, связанные с развитием предстоящей интриги знакомства, захватили его. Ему определенно казалось, он всем своим нутром чувствовал, что, когда в первый раз их с Юлей взгляды встретились, он успел прочесть в ее глазах какую-то заинтересованность, искру симпатии. И всего лишь через десять минут — такая радикальная перемена! Во всем этом проглядывало нечто таинственное.
Раздался стук, открылась дверь, и в купе вошла Погоня. «Слушай, красавчик, дай еще десятку зеленых. Я вам все устроила. Теперь вам никто мешать не будет. Целуйтесь, пейте, танцуйте! За сутки успеете познать все радости жизни». — «У нас таких планов нет. Что вы такое говорите?» — разгневалась Дюкро. «Теперь нет, опосля будут. Да у Юрки же полные карманы денег! Если он вам не по душе, я его быстро пристрою. Поезд набит до отказа, мест совершенно нет: кубанские и донские бабочки направляются в столицу на заработки, коммерсанты, банкиры, преступники, милиция, торговцы, одинокие женщины — сегодня все смешались в наших вагонах. Страсти разгораются. Каждый желает устроиться покомфортнее. Думайте! А ты, Юрка, не робей. За полста долларов я тебе получше компанию найду». Она выхватила из рук молодого человека десять долларов и выскочила из купе.
«Прошу прощения, я ей таких поручений не давал. Я хирург-ординатор Института сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Занимаюсь проблемой врожденных пороков сердца. Ничего, кроме медицины и врачевания, меня не интересует. Седьмого июня я провел сложнейшую операцию на сердце
