новый мост затеяли строить.
— Здорово, — кивнул Олег и, не дожидаясь прилета нового сюрприза, вслед за Роксаланой пошел через лагерь, к самому дальнему краю.
— Похоже, тебя вычислили, приятель, — сообщила девушка. — Поняли, что ты здесь за главного, и охотятся именно на тебя.
— Ну и что? Мне теперь прятаться и бояться?
— Юрту сюда нужно переставить, трындель! — хмыкнула воительница. — Ты же видишь, больше копья не летают. Значит, сюда им не добить. И это… Охрану себе от старейшин попроси. А то как бы ниндзю какого-нибудь не подослали. Где не достанешь ракетой, всегда можно дотянуться складным ножом.
— Ниндзю не пришлют, в этом они слабоваты, — покачал головой Середин. — А вот порчу или проклятие сотворить — это наверняка. В колдовстве ребята искусны на изумление. Им бить и станут. Пойду-ка я конских волос срежу. Нужно оберегами озаботиться, пока не стемнело.
Когда ведун в ожидании полуночи провел вокруг юрты заговоренную линию и принялся развешивать изнутри обереги из рябины и можжевельника, Урга насторожилась.
— К чему это все?
— Разве ты не знаешь? — удивился Середин. — А еще шаманка! Обереги от колдовства и порчи.
— Они слабые, Олег. Мало пользы. Токмо от дурного глаза спасут да от навета людского.
— Ночь наступит, на перекрестье дорог нормальные амулеты нам сделаю.
— Раньше ты так не старался, Олег.
— Аналитический отдел сделал дурную экстраполяцию магических тенденций, малышка, — прямолинейно рубанула правду-матку Роксалана, старательно счищая пучком сухой травы с панциря смолистое пятно. — Зря я с тобой в лес ходила, Олежа. Эти елки капают… Хуже птичек!
Урга вонзила в Середина молящий взгляд, и он перевел речь директора по маркетингу на русский язык:
— Может случиться, что колдун из крепости попытается навести на меня порчу. Может, уже и сейчас пытается. Один амулет мне уже спалил.
— Эти жалкие поделки от сильных чар не спасут, — предупредила девушка. — Ради достойной защиты духов земных и воздушных вызывать надобно. Жертвой истинной им платить. Обереги настоящие делать, с силой и духом живым. Духом своим сильный колдун нападает, духом его и отражать надобно.
— Пока что, милая, у тебя только ругать получается, — обиделся Олег. — Сама-то хоть чего-нибудь можешь? Не замечал я за тобой успехов в последние месяцы.
— Ты сжег мои амулеты! А каждый амулет — то судьба шаманская, сила его и умение.
— Если бы я тоже отговорки придумывал вместо того, чтобы дело делать, то уже давно тушкой бы дохлой на алтаре в Каиме лежал! Иди пока, погуляй. Отвлекаешь. Боюсь, ночь тяжелой будет. Суетятся китайцы, за все подряд хватаются. Бомбы, копья с ракетами, порча. Откладывать не станут.
Девушка вспыхнула, но подчинилась, оставив Олега и Роксалану наедине.
— Зря ты так, — бросила траву в костер воительница. — Она о нас беспокоится. Просто сделать ничего не может. Ты сам ее амулеты…
— Хреновому танцору и грибы под снегом мешают, — емко изъяснился ведун. — Как думаешь, может, девчонок-близняшек отослать куда от опасности?
— Думаешь, детям ночью на улице спокойнее будет? — хмыкнула Роксалана. — А в лес к волчьей норе их отвезти не нужно?
— Не юродствуй. — Олег вышел наружу и окликнул невольниц, выбивающих ковер. — Борд, Сноу! Возьмите овчины и кошму, приготовьте себе постель. Спать сегодня будете снаружи. Не менее пяти саженей от стенки юрты. Все ясно?
— Да, господин, — склонили головы девочки.
— Ничего с ними не сделается, — вернулся он обратно. — Четыре месяца в степи на улице спали и здесь не пропадут.
— Молодец, — похвалила воительница, когда он вернулся обратно. — Ты сделал это! Ты смог! Ты настоящий победун! Меня тоже прогонять станешь, дровяной титан колдовской мысли?
В юрту вернулась Урга, сжимая в кулаке окатанный ручьем розовато-серый гранитный камушек с широкой матово-белой кварцевой полоской. Усевшись у самой стены лицом к решетке, она поджала ноги и принялась натирать камень о войлочную кошму. Спор сам собой оборвался, и Олег продолжил свою работу, время от времени с любопытством подглядывая за странным занятием девушки. Шаманка же ни на что не отвлекалась, лишь иногда поднося камень к глазам, оценивая кварцевую полоску на просвет. Издалека казалось, что она стала уже прозрачной, как стекло, но хозяйку результат никак не удовлетворял.
Наконец, когда снаружи стало смеркаться, Урга поднялась, откинула полог, глянула на небо и вернулась:
— Дай мне нож, Олег.
Середин вынул из ножен маленький «обеденный» клинок, подал ей рукоятью вперед. Шаманка долго и тщательно вытирала его о рукав поневы, потом села к костру, подняла перед собой, удерживая двумя ладонями, и что-то тихо забормотала, раскачиваясь вперед и назад.
— Ты чего делаешь, малышка? — поинтересовалась было Роксалана, но Олег взял ее за плечо, прижал палец к губам и покачал головой. Он отлично знал, что во время обряда чародея отвлекать нельзя. Если, конечно, ты не намерен ему помешать.
Урга скользнула ладонью над слабо тлеющим очагом, и в центре взметнулось ревущее пламя. Шаманка провела лезвием ножа через пламя, оттянула у себя прядь волос, срезала на длину ладони, выронила в огонь — и оно тут же опало. Олег ожидал, что в юрте завоняет паленой шерстью — но никакого запаха не появилось. Девушка воткнула клинок в землю, легко взметнулась, бесшумно захлопала в ладоши, тихонько напевая, обошла очаг, встала перед входом, начертала руками неведомый Середину знак, развела ладони в стороны — и воздух ощутимо задрожал. Продолжая петь, иногда срываясь на полный голос, Урга отступала к северной стене. И воздух, подобно прозрачной, выдающей себя только бликами на поверхности пленке, тоже двигался, растягиваясь вслед за шевелениями ладоней. Шаманка ощутила спиной решетку, вскинула голову, быстро-быстро заговорила речитативом, опустила руки — и дрожащая «пленка» исчезла. Девушка поклонилась, коснулась пальцами лба, груди, живота, распрямилась, добрела до очага, выдернула нож, протянула ведуну:
— Благодарю. Чувствую, ты ковал его сам. Он чист.
— Не стоит благодарности. — Олег вернул клинок в ножны. — Что ты сейчас делала?
— Заключила уговор с духами ветра. Они дают нам на эту ночь защиту. За это они, когда пожелают, могут пользоваться мною.
— Ты продала им душу? — округлила глаза Роксалана.
— Нет, — мотнула головой шаманка. — Я… Как это сказать? Плата духам должна быть равна услуге. Они отдают себя мне и слушают всю эту ночь. Значит, и я должна ответить им тем же.
— Дать им попользоваться собой ночью?
— Роксалана, это же бесплотные существа! Сильные, но все равно
