стекла. На его дне радужным блеском и искорками веселья переливалась непонятная субстанция. Можно было подумать, будто это расплавленный металл, если бы не то обстоятельство, что стекло флакона оказалось необычайно холодным. Вытащив зубами плотно пригнанную пробку, некромант капнул на тушу каждой свиньи по одной капле. Остро запахло корицей, а свиные шкуры зашипели, словно на них щедро плеснули крутым кипятком. Покончив с этой процедурой, маг запустил руку под мантию и достал две длинные черные иглы. Их он воткнул свиньям под левые лопатки. Затем взялся за хилсс.
Череп-набалдашник проснулся, протяжно зевнул, и северяне отступили на несколько шагов, так как мертвые тела животных шевельнулись. Потом произошло и вовсе невообразимое. Свиньи, зловеще хрипя, начали увеличиваться в размерах. Их шкуры почернели, морды уродливо вытянулись, зубы выросли до неестественных размеров, тела раздались в ширину, обросли мышцами. И без того маленькие глазки стали еще меньше, загорелись изумрудным огнем. Хрипя и сопя, словно пробитые кузнечные мехи, чудовищные твари встали на ноги и, не обращая внимания на застывших людей, направились в противоположные концы поляны.
– Клянусь Угом, – наконец прошептал Ра-тон. – Это не слишком…
– Приятно? Зато действенно. Какое-то время они смогут удерживать драугра.
– А огненная змея?
– Ее питает луна. Днем она бесполезна.
Гафур прошелся по поляне, рассыпая из покрытой воском коробочки серый порошок. Он был рад, что здесь есть ветер. Любой мертвый почует запах пыльцы «черного глаза» за несколько лиг. Эта вещь действеннее человеческой и, уж тем более, свиной крови. Хелблар вполне может игнорировать их аромат, пока не наступит ночь. Но даже он не сможет устоять против запаха пыльцы. На всякий случай некромант решил не рисковать и насыпал порошка в мешочек, где лежал локон и ноготь убитой Да-ромом девушки. После этого сжег все это и развеял пепел в воздухе. Теперь оставалось лишь ждать.
Северяне, держась за оружие, поглядывали на усевшихся у сосен «свиней». Те игнорировали присутствие людей и лишь поводили рылами из стороны в сторону, грозно похрюкивая. Гафур «удерживал» их через посох одной силой воли, и твари почти не жрали его магических сил.
Подошел Ра-тон:
– Когда мы пойдем к его логову?
– Я не безумен, чтобы лезть к нему. Там он как у себя дома, и мы превратимся в легкую добычу. А здесь открытое место и яркое солнце. Он придет сюда. Скажи своим людям, чтобы они были наготове. Когда он появятся, пусть орут во всю глотку, но не встают у него на пути. Сталь здесь бесполезна.
– Тогда зачем ты нас с собой взял?
– Должен же был кто-то нести свиней? – пожал плечами некромант и, не обращая внимания на сыпавшего проклятьями варвара, отвернулся. Следовало повторить заклинания.
Ждать пришлось даже меньше, чем он рассчитывал. Просто в какой-то момент ветер переменился, и в нос ударил уже ставший знакомым запах гнилой травы, хвои и плоти. Гафур громко крикнул, предупреждая варваров об опасности. Посох в его руках негодующе взревел, и мир померк, окрасившись в серые тона. Поляна взорвалась призрачными огнями, которые умерщвляли траву, цветы и деревья, напитывая воздух выкаченной из них жизнью и всесокрушающей силой смерти. Рисунок на левой руке сдисца заполыхал багрянцем, кости выкручивало от обрушившейся на смертную оболочку мощи, но он, не обращая внимания на боль, нанес невидимый удар по южному краю холма. Сосны с оглушительным стоном истаяли в воздухе, взорвались черным пеплом, который облаком повис над мертвой, пожухлой травой. Но драугра там уже не было.
Тварь успела выпрыгнуть из засады и с грохотом приземлилась на поляну, оставив на ней глубокие отпечатки. Только теперь Гафур смог рассмотреть того, кто ему противостоял. Он не видел Да-рома при жизни, но сразу счел, что тот не мог быть столь массивен. Широченные плечи, бочкообразный торс, длинные руки, заканчивающиеся когтистыми пальцами. Шипы на локтях и коленях, бледно-синяя, мертвенная кожа. Местами она отсутствовала, и была видна плоть и кости – предыдущая встреча с некромантом не прошла для возвратившегося даром. Приплюснутое лицо с широким носом, массивными надбровными дугами и тяжелым подбородком. Губы у хелблара отсутствовали, и на их месте торчали редкие желтые зубы такого размера, что вполне смогли бы рвать шкуру снежного тролля. Глаза – два пустых, незрячих бельма. Лишь ярко-рыжие волосы напоминали о том, кем это существо было раньше.
Гафур, не раздумывая, швырнул в чудовище заклятьем, разрушающим связь между душой и телом, но ничего, кроме того, что тварь на мгновенье замешкалась, не вышло. Заклинание попросту «стекло» по синей коже, не причинив вставшему из могилы никакого вреда.
Левую руку сдисца опалило болью – «Пирамиды Стабильности» дали знать, что некто только что нанес удар, пытаясь отрезать некроманта от Дара. Атака оказалась столь сильна, что три из пяти «Пирамид» выгорели. Но оставшиеся две позволили удержать магию и захлопнуть первую ловушку. Откат, ударивший неизвестного, оказался крепким и на какое-то время исключил его из игры.
Однако драугр и не подумал напасть на самого опасного противника – колдуна. Вместо этого он прыгнул на северян, едва не зацепив Ра-тона. Тот мягко «утек» возвратившемуся за спину, а один из лучников, выстрелил, но стрела, не пробив кожи, отлетела в сторону. Ха-зон ударил мертвеца топором, оружие со звоном разлетелось, словно было создано из стекла. И в этот момент на порождение Бездны с двух сторон набросилось то, что раньше было свиньями.
Смерть встретилась со смертью и визжащим клубком покатилась по поляне. Зубы слуг Гафура оказались не в пример крепче людского оружия. Они безжалостно рвали чужака, пытаясь добраться до сердца. Тот одним ударом сбросил с себя левую тварь, но вторая оказалась у возвратившегося на спине и вцепилась в шею, прилипнув к нему, точно пиявка. Драугр взревел и «утонул» в земле, тем самым сбросив с себя рассвирепевшего охранника.
Потеряв противника из виду, обе чудовищных свиньи начали с визгом носиться по поляне. Северяне собрались в кучу, стали спиной к спине, держа оружие наготове.
Тупицы!
Благодаря собственной магии, возвратившийся может перемещаться под землей. И быстро! Не теряя времени, маг ударил хилссом у себя под ногами, крикнул, заставляя клубящуюся в воздухе силу уйти в землю.
Результат не заставил себя ждать.
Хелблар с ревом выбрался на поверхность. Его шкура дымилась, плоть местами обуглилась. Слуги вновь набросились на него, Гафур пытался разорвать нити, связывающие чудовище с этим миром, но ни разу не подводившие заклинания не дали никакого результата. Драугра что-то держало. И крепко.
Посох в руках сдисца мелко дрожал, выплевывая заклинание за заклинанием, свиньи визжали, драугр выл, северяне рассыпались по поляне, стараясь по совету мага держаться от чудовища как можно дальше. Оба лучника опустошили колчаны, некоторые стрелы попали в те места, где отсутствовала кожа, но, как и следовало ожидать, не причинили твари никакого вреда.
И тогда некромант пошел на хитрость – освободил частичку Дара и вытащил из золы и пепла отражение души мертвой девушки, надеясь, что та поможет ему в этой нелегкой битве. Бесплотный, едва видимый под прямыми солнечными лучами, призрак появился на поляне, но, вопреки ожиданиям Гафура, кинулся не на хелблара, а на Ха-зона, вцепившись одной тонкой рукой ему в волосы, а второй нанося удары по лицу. Человек закричал, попытался сбросить с себя невидимого врага, но ни у него, ни у бросившихся к нему на помощь товарищей, ничего не получилось.
Белый, сыпля страшными проклятьями, разметал собственное заклятье, выбросив привидение во владения Пожирательницы Жизни. Драугр расправился с одним слугой, разорвав его двумя руками, отряхнулся, словно большая собака, заставляя вцепившуюся в его загривок вторую тварь отлететь в сторону вместе со здоровым куском плоти в пасти. Он был искалечен, но все еще опасен. Проворно настигнув упавшую свинью, возвратившийся обрушил страшные кулаки на ее череп.
Вторая ловушка захлопнулась.
Освобожденные от плоти демоны не собирались никуда исчезать и должны были выполнить последний приказ некроманта. Они бросились по нити, связывающей хелблара и его хозяина. Совсем скоро неизвестному колдуну придется заняться усмирением чудовищных созданий и забыть о своем подопечном.
