– Твой друг оказался глупее, чем ты, – сказал сутулый полуорк, держащий наготове мушкет.
– Он не мой друг, – я не спешил опускать руки. – Я вообще не с ними. И рад, что вы поспели вовремя.
– Еще бы ты не рад, летун, – усмехнулся второй караульный, человек. – Оставь его, Игги. Парень безобиден.
– На нем два мертвеца.
– Я защищал свою жизнь! – возмутился я.
– Поговори у меня! Знаешь его? – последний вопрос полуорка был обращен к человеку.
– Видел. Он курьер. Из Логова. Рассекает с орком уже который год.
Меня видели многие. Единственного эльфа на этом клочке суше не так сложно запомнить. Старина Игги с сомнением убрал мушкет.
– Твоя работа? – человек кивнул на труп застреленного мной урода.
– Моя. Курьерам разрешено использовать вместо обычных пуль огне-пчел. Это в законе острова.
– Без тебя знаем, что в законе, а что нет, – довольно неприветливо бросил полуорк, внимательно изучая один из мечей. – Похоже у нас тут кое-что «горячее», Октавио. Целых четыре «Прута света». Третья категория, если мне не изменяет память.
Список «горячих» предметов, признанных опасными для процветания островов и жизни жителей (а также большой угрозой для власти), насчитывает около ста пятидесяти наименований. Естественно, они запрещены к ввозу в Союз.
Первые двадцать безделушек в списке (первая и вторая категория) помечены особой красной графой. Владеть подобными артефактами разрешено только верхушке магов, да и то после письменного разрешения губернатора. А дальше начинаются разнообразные поблажки и исключения. Третья категория – разрешена адмиралам, но никак не головорезам. Если приводить примеры дальше – моя «Отражающая стена» находится в восьмом десятке, и найти такую штуку можно лишь у офицеров абордажных команд губернаторского флота…
– Не наше дело. Пусть маги разбираются, – пожал плечами человек.
– Подобные клинки достаточно редки. А тут сразу четыре, да еще у каких-то хорьков. Что-то не вижу у них на плечах адмиральских лент. Рассказывай из-за чего все эти – покойники, эльф, – обратился ко мне полуорк.
– Шел домой. Услышал крики о помощи.
– И решил стать спасителем?
– В точку.
– Ладно. Ври дальше, – позволил он, отстегивая с пояса одного из убитых кошелек. Деньги поменяли владельца. Я, конечно же, предпочел этого не заметить.
– А дальше просто. Эти дурни пытались снять кое-кого с пальмы. Но увидели меня и решили прикончить. Вот, собственно, все. Вон, один из них пока жив. Получил по башке орехом. Расшевелите его, да спросите.
– Допросим, – сказал человек, и я понял, что потерявшему сознание ничего хорошего не светит. Возможно, он даже не очнется.
– С пальмы, говоришь? – полуорк подошел к деревьям и, задрав голову, рявкнул:
– А ну, слезай!
Послышались звуки возни, и я с открытым ртом уставился на спрыгнувшую с дерева девчонку. Она была невысокой, мне по грудь, и худенькой, словно тростинка. Курносый нос, очень короткие рыжие волосы. Длинная, по щиколотку, юбка из тонкой материи и рубашка с узкими рукавами. Через ее плечо была переброшена небольшая темно-зеленая сумка.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что это – гнома. В отличие от мужчин, женщины недомерков даже симпатичны. А эта была из тех, что «очень даже».
– Ай да эльф! – заржал полуорк. – Так вот кого он спасал!
Я нахмурился. Если бы знал, что вся эта канитель ради одной из подземного племени, пальцем бы не пошевелил. С гномами, в отличие от орков, у меня отношения отнюдь не безоблачные.
– Слышала, о чем толковал этот парень? – спросил у незнакомки караульный.
Она кивнула.
– Он говорит правду?
Опять кивок.
– Что им от тебя понадобилось?
Гнома покосилась на ближайший труп.
– Что, по-вашему, нужно таким скотам от одинокой женщины? – голос у нее оказался хрипловатым.
Отчего-то я ей не поверил. Четырем головорезам, каждый из которых вооружен «Прутом света», больше делать нечего, как расширять свои познания в межрасовых связях с какой-то чумазой крошкой.
Тихо застонал оглушенный кокосом бандит. Кажется, он начал приходить в себя, и представителям доблестного Караула сразу же стало не до нас.
– Ладно, эльф, – обратился ко мне полуорк, пока его напарник вязал пленнику руки. – Можешь проваливать. Но если возникнут вопросы, мы тебя найдем.
Намек понятен. Буду трепать о сегодняшней ночи – пожалею. Потому что, если стражи не полные олухи, они обязательно загонят два из четырех клинков на черном рынке.
– Как скажете. Спасибо за помощь. Удачной ночи. – Я направился прочь, радуясь, что отделался так легко.
– Эй! Я с ним! – неожиданно раздался голос гномы.
Такой наглости от девчонки я не ожидал.
– Она с тобой, летун? – осклабился полуорк. Ему было весело, и я его вполне понимал. Эльф и гном – это еще более забавно, чем эльф и орк.
Я посмотрел в умоляющие глаза и, сам того не ожидая, ляпнул:
– Да. Она со мной.
Глава 4,
которая заканчивается серьезным уроком для тех, кто не ценит неприкосновенность частной собственности
Меня разбудила тишина.
На самом деле я не припомню такого за все время, что здесь живу. Недалеко от моего уютного гнездышка расположена Яма – одна из посадочных площадок для стреколетов. И в светлое время суток, и ночью тем, кто не привык к реву демонов, здесь делать нечего. Именно поэтому никто из сдающих квартиры в этой части Сан-Винсенте, не дерет со своих клиентов втридорога.
Я встал, взял со стула штаны и недоуменно нахмурился. Курьер редко бывает у себя в берлоге. Обычно не чаще двух-трех раз в месяц, да и то ради одной-двух ночевок. Я провожу в небе больше времени, чем в собственной кровати, и у меня редко появляется возможность убираться в норе. За последние три года, по-моему, такого не происходило ни разу. Не скажу, что сам в восторге от бардака, но просто нет сил его разгребать после того, как накрутил в воздухе четырнадцать часов.
Сейчас в доме было абсолютно чисто. Пока я дрых без задних ног, гнома похозяйничала в свое удовольствие. Вчера усталость и ром сказались на мне не самым лучшим образом. Добравшись до своего скромного жилья, я указал ей на гамак в соседней комнате и, рухнув на постель, провалился в сон. Даже имени незнакомки не спросил.
Почему-то захотелось выглянуть в распахнутое окно.
Позднее утро, чистое небо. Ни одного стреколета в воздухе. Новая знакомая сидела на крылечке и, затаив дыхание, следила за зеленой колибри. В солнечных лучах перышки птицы отливали металлическим блеском, а крылья казались размытыми штрихами, так часто она ими махала, облетая лиловые цветки бальзамина.
– Никогда не видела таких птиц? – спросил я.
Гостья резко обернулась, с тревогой и некоторым испугом оглядела меня. Затем неуверенно
