– Хорошо. Давай найдем наших…
Они нашли их в центре деревни, возле старой, покосившейся от времени церкви. Восемьдесят душ. Восемьдесят человек, которых Дэйл и Сопля знали с детства. Маленькая община, затерявшаяся среди пустошей мертвой страны.
Люди лежали на площади. Мужчины, женщины, старики, дети. Дэйл зажмурился. Они будут сниться ему всю оставшуюся жизнь.
Соплю вывернуло наизнанку.
Среди мертвых жителей попадались тела неизвестных. Деревня пыталась обороняться, и несколько врагов тоже остались на площади. Сытые, откормленные головорезы в хорошей одежде.
– Келли? – выкрикнул Дэйл, ища и боясь найти среди тел знакомую фигурку с соломенными волосами.
– Дэйл, не кричи. – Сопля вытирал тыльной стороной ладони рот и произнес то, во что сам уже не верил. – Может, она спаслась.
– Келли?! Где ты?! – Дэйл шатающейся походкой ходил между трупов, ружье волочилось по земле. – Келли!
Вот старый Джонсон, хозяин местной пекарни, уставился погасшими глазами в клубящееся небесное море туч. Вот Джеймс. Пули разорвали ему грудь. Рядом вся его семья.
Лица. Друзья. Те, с кем он прожил тридцать лет.
Она лежала возле входа в церковь. Поблекшие соломенные волосы трепал ветер. Под левой ключицей темнело маленькое красное пятнышко засохшей крови.
– Нет, – прошептал Дэйл медленно, как во сне, опускаясь на колени. – Нет…
Сопля молчал за спиной. Дэйл качал головой, не веря в то, что предстало глазам. Боясь сойти с ума, он долго стоял коленопреклоненным, но потом его прорвало. Ярость и боль вырвались оглушительным криком, потоком ненависти, готовой раздавить любого, вставшего на пути.
– Н-е-ет!!! – завыл он. – Почему я?! Почему она?! Почему?!!
Окружающий мир дрожал, словно у лица провели призрачной рукой. По щекам текли слезы. Человек кричал, богохульствовал, грозил небесам кулаком. А те отвечали безразличным и отдаленным громом.
Потом он плакал молча и зло. Стиснув зубы. Небо еще раз сердито заворчало на богохульника, а затем, сжалившись, разразилось слезами. Первые капли упали на обагренную засохшей кровью землю. А затем неистовые водопады воды рухнули на мертвую деревеньку.
Капли дождя в один миг потушили пожар.
Дэйл так и просидел, вымокнув до нитки, но не произнес больше ни одного слова. В его груди тлел, нежно оберегаемый, огонек ненависти, готовый вспыхнуть всепожирающим пламенем, как только будет найден виновник страшной резни.
Когда дождь стих, и на мокрую землю взглянуло солнце, друзья занесли тела жителей в старую церковь. Мертвых убийц хоронить не стали. Койоты тоже должны есть.
Солнце очень быстро высушило и землю, и деревянные стены церковки. Через несколько часов уже казалось, что дождя не было. И когда Сопля, все также безмолвно, кинул горящий факел, дерево весело вспыхнуло. Дэйл смотрел на пляшущий огонь, пожирающий его прежнюю жизнь и любовь.
Они одновременно повернулись спиной к полыхающей церкви и направились к волам, ждущим на окраине деревеньки.
– У нее на руке не было браслета, – глухо произнес Дэйл.
– Какого браслета?
– Золотой змейки, я подарил его на свадьбу. Купил в Осколке. Давно. Еще с первого перегона каравана. А он снял его! Посмел снять браслет, после того как убил ее! Я найду его. Клянусь богом, найду!
– Но как? Это же невоз… – Сопля осекся.
– По браслету и найдем. Я жизнь положу, но обойду все города и отыщу ублюдка!
Сопля молчал.
– Ты со мной Джон? – спросил Дэйл, впервые в жизни назвав друга настоящим именем.
Тот кивнул.
Маленький фургон, запряженный волами, двигался по бескрайней и великой пустоши, увозя людей к мести, а за их спиной поднимался густой дым. Все мосты сожжены, осталась ненависть, заменившая…
…жизнь замерла. Не было слышно ни пищащих в траве крыс, ни стрекочущих насекомых. Все живое затихло в ожидании. Даже редкая трава, казалось, наклонилась к земле, предчувствуя ненастье. Низкая туча огрызнулась молнией, а затем громыхнул злой удар. Туча злилась на ветер, но тот, усмехаясь, толкнул ее еще сильнее, и вновь сверкнула молния.
Старик, лежащий на земле, зажмурился – такой ослепительной и неожиданной была эта вспышка. А затем небо раскололось. Наверное, так звучали тысячи зарядов, что разорвались на планете две сотни лет назад, поглотив человечество. Так древние и теперь всеми забытые боги в гневе раскалывали небеса боевыми топорами.
От звучного удара прямо над головой у бродяги на миг заложило уши. Ужас всколыхнулся в сердце, ужас воспоминаний обо всех годах мести. Ужас от содеянного. Жизнь пройдена и, увы, назад ничего вернуть. Месть свершилась, навсегда врезавшись в его память точно так же, как резец мастера-столяра взрезает дерево, оставляя после себя глубокий рисунок. Тогда небеса грохотали еще сильнее, требуя отмщения. В очередной раз…
..сверкнуло, и Винсент Сартели отшатнулся от окна, через которое наблюдал за подступающей грозой.
– Мать твою! Вот это да! – выругался он, глядя, как люди на улицах Нью-Хоуп испуганно разбегаются по домам. – Ничего себе! Неужели на наш грешный городок вновь снизойдет дождь? Пресвятая дева Мария!
На улице грохнуло так, что задребезжали стекла, и Сартели пригнулся.
– Тьфу, черт! Всего лишь гром! – Винсент, чего греха таить, подумал, будто кто-то ретивый решил побаловаться с динамитом. – Эх, как стихия разбушевалась!
Он сел в глубокое кресло и раскурил сигару. Затем блаженно откинулся, выпустил изо рта несколько сизых колечек дыма. За прошедшие пятнадцать лет Винсент так и не привык чувствовать себя боссом. Он управлял семьей Сартели крепкой и безжалостной рукой, но все же иногда, вот в такие минуты, когда оставался один, не мог поверить в свою удачу. Пятнадцать лет назад ему просто повезло, и после смерти отца – бывшего мистера Сартели – рулетка фортуны указала на Винсента. Тому удалось стать главой семьи, пусть для этого пришлось отправить старших братьев на кладбище. Самый младший, он превратился в одного из самых важных, значительных и опасных людей этой части Обжитых земель. Именно под его каблуком находилась большая часть бизнеса, о котором порядочные граждане говорили только шепотом. Младшему сыну, начинавшему с разбоя на большой дороге, удалось то, что не получилось у других. Благодаря его жестокости и хитрости остальные «семьи» Нью-Хоупа были либо уничтожены, либо полностью обескровлены и не могли сопротивляться. А если вдруг поднимали голову и пытались вновь показать зубы – Винсент вызывал Плакальщика, и все неприятности враз оказывались зарыты где-то далеко-далеко в пустошах.
Вновь вспышка молнии и грохот грома. Стекло покрылось первыми каплями дождя, забарабанившего по крышам домов и неоновой вывеске единственного казино в штате.
Раздался вежливый стук в дверь.
– Войди, – отозвался Винсент и потушил сигару прямо о полированный стол. Он вполне мог себе это позволить.
Дверь открылась, и в кабинет вошел Плакальщик. Ему едва исполнилось сорок пять, он был худощав и совсем не выглядел опасным, однако никто в городе не решался связываться с ним.
– А-а-а! Мой мальчик! – радостно провозгласил Сартели, хотя он был младше Плакальщика на несколько лет. – Входи, входи. Присаживайся.
Гость молча сел в кресло, закинул ногу на ногу и посмотрел в окно. Дождь лил, иногда перемежаясь вспышками молний и грохотом грома.
– В твоих краях дожди большая редкость, не так ли? – проследив за взглядом гостя, произнес Винсент.
