чем передо мной не виновата. Или считаешь, мне следует шарахаться от тебя, как от зачумленной? Не находишь, что слишком поздно для таких поступков? Если и надо было это делать, то сразу, в тот момент, когда я понял, что твой Дар отнюдь не светел. Но и тогда меня это не слишком заботило и пугало: я уже знал тебя слишком хорошо и любил слишком сильно для того, чтобы бояться. А сейчас и вовсе разучился это делать. Эй! Почему ты плачешь?
— Прости, — сказала она, отворачиваясь. — Это из-за глупости. Сейчас пройдет. Вот сейчас…
Я обнял ее и почувствовал, что она едва заметно дрожит.
Мы долго сидели так. Молча. Ничего не говоря друг другу. Я слушал, как бьется ее сердце.
— Можно я спрошу?
— Что?
— Сколько тебе лет? — осторожно поинтересовался я. — Холера погибла в болотах Эрлики пять веков назад.
— Я младше тебя на год, — улыбнулась она.
— Тогда не понимаю… Как ты могла стать ее ученицей, если она умерла до твоего рождения?
— Это долгая история.
— Мы никуда не торопимся.
— Хорошо. Но следует рассказывать все с самого начала… Что ты знаешь о Прoклятых?
— Ну… то, что всем известно. Раньше они были Ходящими. Встали на темный путь, предали заветы Башни. Хотели захватить власть. Устроили Темный мятеж. У них ничего не вышло, и год спустя началась Война Некромантов, в которой погибли Холера и Лихорадка. Отступники проиграли и ушли на юг. В Сдис и за Великую пустыню. Там и сидели тихо, пока не решили вернуться.
— Понятно, — кивнула она, затем на мгновение задумалась и, вздохнув, произнесла. — Все не так. Точнее не совсем так, как об этом сейчас говорят. Думаю, ты лучше поймешь, если увидишь кое-что. Идем, — она вскочила с кровати и начала обуваться.
— Что увижу? Куда идем? Кто нас отсюда выпустит?
— Мы сами выйдем, — улыбнулась она. — Цейра Асани была столь любезна, что предоставила нам некоторые… привилегии. Мы можем беспрепятственно покидать комнату и ходить по этажу.
— На нее что, внезапно свалилось желание совершить добрый поступок? — удивленно крякнул я.
— Отнюдь. Я вырвала у нее ряд уступок, — она повернула ручку, и безо всякого труда распахнула дверь.
К моему удивлению, Лаэн оказалась права — нас никто и не думал караулить. Охрана отсутствовала.
— Чем пришлось за это расплачиваться?
— Обещаниями, — туманно ответила Ласка, озираясь по сторонам. — Так… Нам, кажется, туда.
— Откуда ты знаешь, куда идти?
Она огорченно сморщилась и покачала головой:
— Увы, я не так хорошо знаю Башню, как бы хотелось. Мне рассказали только об основных залах и коридорах главных этажей.
— Рассказала Гинора?
— Да. Она. Не отставай.
Мы шли по широкому облицованному малахитом коридору. На полу медной змейкой вился сложный, втравленный в светлый камень, узор. Слева и справа от нас тянулись бесконечные дубовые двери с ручками из отполированной до зеркального блеска бронзы.
— Что мешает нам смыться? — задал я мучавший меня уже несколько минок вопрос. — Ты ведь в состоянии найти лестницу, которая приведет нас к выходу из Башни, так?
— Конечно. Мы ее уже миновали. Но Ходящие — не простофили, мы не сможем уйти отсюда с целыми шкурами. Как только попытаемся сбежать, Цейра сразу узнает о нарушении соглашения. Выйдем за порог, и нас поджарят, словно глупых курят. Пришли.
Мое солнце повернула ручку, толкнула тяжеленную высокую дверь, и мы оказались в темном зале. Шагах в тридцати от нас, над полом, висел небольшой, похожий на свечу, дрожащий огонек.
— Прикрой дверь, — попросила Лаэн, направляясь к свече. Протянула к ней руку, и та тут же расцвела у нее на ладони теплым цветком. В зале заметно посветлело.
— Нэсс, иди сюда. Не бойся.
— Бояться, что ведьмы оторвут нам голову, потому что мы пришли сюда без спроса? За кого ты меня принимаешь?! — пошутил я, приближаясь к ней, и увидел, что свет источает перчатка, невесть каким образом оказавшаяся на левой руке Ласки. Эта вещица была сделана из серебристого, похожего на кружево или паутину молодого шпагука, материала.
— Не оторвут. Нам позволено. К тому же, сюда редко кто приходит, и вряд ли мы кого-нибудь встретим. Это зал Матерей. Обычно маги собираются здесь, только когда Башня выбирает новую главу Ходящих. Так что не волнуйся.
Она заметила, что я с опасливым интересом рассматриваю надетую на ее руку волшебную вещь, и объяснила:
— Перчатка «искры». Как говорят легенды, ее создали вместе с Башней, чтобы она освещала путь верящим и знающим, показывая лица тех, кто завоевал к себе уважение и память на века. Ее свет разгоняет мрак. Перчатка чувствует Дар, и начинает сиять только на руке у того, кто обладает силой. К сожалению моя «искра» связана, и горит не так сильно, как должна, но нам хватит и этого…
В длину зал оказался не велик — не больше тридцати шагов. Напротив дверей начиналась узкая галерея с выступающими из стен квадратными колоннами. Между ними висели портреты в тяжелых золотых рамах — на всех были изображены женщины. Старые и молодые, красивые и уродливые, южанки и северянки, толстые и худые, светловолосые и темные. Их было столько, что вскоре лица смешались у меня в одно блеклое пятно.
— Матери Ходящих за всю историю существования Башни, — пояснила Лаэн. — Портреты рисовались, когда они умирали.
— О, — сказал я, вновь обратив внимание на картины. — Оказывается, их было до одури много.
— Тысяча лет — долгий срок, — мое солнце подняла руку повыше, освещая правую стену. — Вот. Посмотри.
Изображенная художником женщина оказалось немолодой, с крайне неприятным, на мой взгляд, лицом. Тонкие, презрительно поджатые губы, один угол рта чуть выше другого, прямой нос с острыми крыльями, большой квадратный подбородок, и низкий лоб. Судя по роже — перед нами был отнюдь не добрый человек. Влюбленный во власть.
— Кто она?
— Сорита.
— Ха! Она не имеет ничего общего с той благочестивой молодой чистюлей, что намалевана в зале с подснежниками. После того, как я увидел, что Тиф превратили в желтомордую уродину, то ожидал чего-то подобного. Она, и вправду, так плоха?
— Не могу сказать. Не знаю. Реальные хроники того времени днем с огнем не сыщешь. То, что еще сохранилось — Башня держит за семью замками. А глашатаи Ходящих расточают о Сорите сплошной сахар.
— Но разве Гинора тебе о ней ничего не говорила? — я недоверчиво посмотрел на жену.
— Лишь однажды. Идем. Там я расскажу тебе все, что знаю.
Я бросил последний взгляд на погибшую от рук Тиф Ходящую и отправился следом за Лаэн.
— Ты можешь сказать, куда мы идем?
— В комнату Прoклятых.
— Куда?! — ошалело переспросил я.
— В комнату Прoклятых, — терпеливо повторила мое солнце. — Хочу, чтобы ты увидел их портреты. Реальные, а не то, что малюют на ярмарках.
— Настоящие портреты? — пробормотал я. — Хм… Здесь? Они уцелели? Это не слишком похоже на Башню.
— О да, — она тихо рассмеялась. — Но нашелся среди них разумный человек, который посчитал, что
