нашивками сотника…
Парящие в воздухе хлопья пепла пахли едко и неприятно. Над черной выжженной равниной висели низкие тучи. Это место показалось мне ничем не лучше болота. Я держал в руках мощный трехсотфунтовый лук, на тетиве лежала стрела с костяным наконечником.
— Вот она! — внезапно выкрикнула Проклятая, появляясь рядом со мной. — Стреляй!
Стрела сорвалась с тетивы и, оставляя за собой лиловый росчерк, пронеслась над полынным полем. Ее наконечник сиял, словно северная звезда.
Прямо на меня летел всадник. Женщина, лицо которой было скрыто под серебряной маской. Я попал ей прямо в сердце. Всадница ме-е-едленно, словно нехотя, начала заваливаться на бок. И упала с лошади всего лишь в пяти шагах от меня. Я не сразу осознал, что убил Оспу. Она лежала на спине, раскинув руки. Собранные в косу прекрасные волосы казались живым серебром. Проклятая не шевелилась и не дышала. Великолепное черное платье для конной езды скрывало кровь.
Терзаемый любопытством, я встал перед Аленари на колени и снял с ее лица маску, сделанную из бесценного гроганского металла[29].
Мертвыми, остекленевшими глазами на меня смотрела Лаэн…
Я вскочил, задыхаясь от ужаса.
Уютная комната. Второй этаж. Трактир.
Мое солнце спала, зарывшись носом в подушку, не ведая, какая ерунда приснилась мне этой ночью. Сердце все еще учащенно стучало, и я едва слышно помянул Бездну.
Тут же раздалось легкое, предупреждающее покашливание. На подоконнике, у распахнутого окна, сидел незваный гость. Старый странный знакомый с нелепым именем Гаррет.
Поколебавшись, я не стал брать лежащий у изголовья у-так и осторожно, чтобы не разбудить Лаэн, поднялся. Следовало спросить, откуда вор здесь, как сумел нас найти и забраться в комнату. Хотя последний вопрос был, все-таки, не к месту. Мастер, щелкающий морасских псов, словно кедровые орешки, без труда справится с обычным дверным замком.
Гаррет поймал мой взгляд и неожиданно произнес:
— Вы все же ухватили свой ветер за хвост, парень. Сожалею.
Я, не понимая, нахмурился, и тогда он кивнул в сторону улицы, а затем отошел от окна, уступая мне место. Я посмотрел вниз. У дверей стояла позолоченная карета, запряженная четверкой лошадей. Из нее выбралась старуха. Я не мог узнать ее до того момента, пока она не подняла глаза и не увидела меня в оконном проеме.
Проказа!
Целительница улыбнулась мне так, словно я был единственным и горячо любимым внуком, наконец- то вернувшимся под крылышко дорогой бабушки…
В этот момент я на самом деле проснулся.
Судя по солнцу, освещавшему низкую крышу соседнего дома, было позднее утро. Конечно же, никакого Гаррета в комнате не было, и быть не могло. Мы с вором расстались еще в особняке Йоха, и вряд ли встретимся снова где-нибудь, кроме моих дурацких снов.
Чувствуя себя совершенно опустошенным, я вяло побрызгал в лицо холодной водой из таза. Кое-как одевшись, поплелся к окну. Отдернув занавески, бросил взгляд вниз и резко втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.
Возле входа в трактир стояла запряженная четверкой лошадей позолоченная карета.
Лаэн жалобно застонала во сне и, проснувшись, резко села на кровати:
— Она рядом! Надо бежать!
— Слишком поздно, — с горечью сказал я.
Едва завернувшись в простыню, мое солнце босиком подбежала к окну, выглянула и тихо охнула:
— Спаси нас Мелот!
В этот момент в дверь постучали.
Я схватился за топорик, Лаэн бросилась к столу, где лежал взведенный арбалет.
— Кто?
— Это Шен, — раздался тихий ответ. — Открывайте немедленно.
Да. Голос Целителя. Но весь вопрос — один ли он? И нет ли рядом того, кто держит нож у его горла?
— Сейчас, — отозвалась Лаэн, лихорадочно одеваясь.
— Открывайте быстрее! — не выдержал тот. — У нас мало времени.
Я не поддался на его просьбы до тех пор, пока арбалет в руках моего солнца не нацелился на дверь. Мы приоткрыли ее с таким расчетом, чтобы едва мог протиснуться один человек. Как только Ходящий оказался в комнате, я повернул ключ в замке. Парень, белый, точно мантия некроманта, увидел растрепанную и едва одетую Ласку с арбалетом наперевес и нервно хихикнул:
— Значит, вы уже знаете. Видели ее?
— Нет.
— А я видел. Проказа! Как с картинки. Минок пятнадцать назад приехала. Она в зале. Но Бездна разберет, о чем говорит. Про нас, кажется, не догадывается.
— Хорошо, если так.
— Надо уходить.
— Как ты пройдешь мимо нее? Лестница только одна.
— Знаю! — огрызнулся Целитель. — Но должен быть чердак. Мы, как-никак, на втором этаже. С чердака на крышу. Поучишься прыгать. Растрясешь жирок.
— Нас увидят, — не согласился я. — К тому же, переломаем все кости, крыши здесь не альсгаровские. Черепицы нет. Одна солома. Так что сидим здесь и молимся, чтобы гроза прошла мимо.
— Поздновато молиться, — вздохнул Целитель, но с тем, что я сказал, согласился. Понял, что так просто выскользнуть у нас не получится. — Держи.
Он протянул мне костяной наконечник для стрелы. Что же. Возможно, эта штука спасет нам жизнь. Пока я возился, Шен вооружился ножом с лезвием из того же материала и, подобравшись к окну, осторожно выглянул на улицу.
— Все будет хорошо, — утешил я Лаэн, завершая работу.
Она в ответ улыбнулась, показывая, что нисколько не сомневается в моих словах, но по ее глазам было видно, что Ласка перепугана не меньше моего.
Мой кошмар стал явью.
— Вот она! — прошептал Шен.
Держа лук наготове, я подошел к Целителю.
Проклятая стояла возле кареты, беседуя с трактирщиком. Тот подобострастно кивал.
— Сдал, с-с-скотина, — зло прошипел Ходящий. — Чую. Сдал.
— Если бы так, мы бы здесь уже не сидели. Заткнись, — попросил я его, но он не послушался:
— А, может, прикончить ее?
— Что?! — мне показалось, я ослышался.
— Стрела. После нее даже Проклятая не выживет. Один выстрел. А, Нэсс?
Проказа стояла ко мне вполоборота, и до нее было не больше двадцати пяти ярдов. Плевое расстояние для опытного стрелка. Промахнуться невозможно. Надо всего лишь решиться. Один выстрел, и та, чьим именем в течение пяти веков пугали целую страну, навечно отправится в Бездну.
Один точный выстрел.
И все.
Тварь умрет, так и не узнав, кто ее убил. И не будет одной из Шести. Вся беда лишь в том, что я не готов обменять жизнь жены на жизнь Проклятой. С многочисленной охраной Проказы нам никогда не справиться.
И поэтому я опустил лук.
