важным не способ, а результат.
Собирая со стола свои вещи, Кавалар нечаянно опрокинул сумку незнакомца, и оттуда выпала тонкая серо-желтая тетрадь. Не сумев преодолеть любопытства, он открыл первую страницу, исписанную мелким, аккуратным почерком. Скользнул по ней взглядом, зацепился за сложный узор и…
— И что? — раздраженно спросил я, когда пауза затянулась.
— Ничего, — ответила Проклятая, захлопывая книгу. — Это все.
— Как так — все?! — возмутился я.
История меня слишком захватила.
— Ты совсем не умеешь слушать? — рассердилась Тиф. — Я ясно сказала, что страницы вырваны и здесь не так много, как хотелось бы.
— Написана действительно глупость, — подала голос Рона.
— Ну конечно! — фыркнула Тиа. — Никак не можешь переварить историю о том, что обожаемый Ходящими Скульптор владел сразу двумя «искрами»? Поверь, так и было. И первый мятеж в Башне тоже был.
Рона не стала спорить:
— Из прочитанного тобой получается, что некто помог Скульптору стать Скульптором.
— А как, ты думаешь, мы стали Проклятыми?
Она наклонилась поближе и заговорила совсем тихо:
— Черкана нашла на стене комнаты Кавалара письмена. Там были плетения, с помощью которых мы пробудили новую «искру». Вполне возможно, что написанное было частью того, что находилось в оставленной Целителю тетради. Звезда Хары!
Она ошеломленно выпрямилась.
— Что?
— Бумаги Скульптора! То, о чем говорила Митифа! Кажется, теперь я знаю, как они выглядят! И, кажется, раньше они принадлежали кому-то другому.
— Осталась малость, — усмехнулся я, вставая. — Всего лишь найти их.
— Кем был тот Огонек? — спросила Рона.
— А я знаю? — возмутилась Проклятая. — Но голову даю на отсечение — этот парень был большим хитрецом. Остается лишь догадываться, какие цели он преследовал.
Они остались сидеть у огня, продолжая гадать, а я направился на очередной обход. Возможно, все это глупость. Возможно, я совсем свихнулся. Но у меня на примете есть один человек с седыми висками и темно-зеленой сумкой через плечо.
Глава 25
Этого солдата из отряда Водера звали Тиомом. У него была унылая физиономия фермера, водянистые глаза и веселый нрав. Язык, кстати говоря, у парня оказался без костей. Он трепался без остановки, перепрыгивал с одной темы на другую с легкостью блохи, меняющей дворовых собак, и порядком меня утомил.
Но я стоически терпел и, в отличие от всех остальных воинов, не посылал его в Бездну — за что сразу же стал своим в доску и «лучшим другом на все времена». Столь важная оценка не могла не порадовать Шена. Целитель едва сдерживал издевательский хохот.
Я мечтал о том, как при случае отвешу тумака бывшему ученичку Цейры Асани, и, не слушая Тиома, лишь иногда кивал.
Двое йе-арре, отправившиеся впереди нас, летали, едва не касаясь крыльями облаков, и закладывали крутые виражи, чтобы не врезаться в торчащие из дымки острые заснеженные скалы. Тиом держал арбалет у седла, грел руки у себя под мышками и вспоминал, как он кутил в каком-то приморском городишке три года назад.
Из-за камней прискакал Юми и, заглядывая мне в глаза, тревожно сказал о собаке. Спустя несколько мгновений следом за ним появились Га-нор и Лартун — рыцарь из полка милорда Рандо, круглолицый статный богатырь, вооруженный фальчионом и чеканом. В отличие от Кальна, Водера и Рандо этот «леопард» вместо привычных доспехов носил лишь кольчугу, надетую поверх кожаной куртки, а на плечах — лисий плащ с тяжелым капюшоном.
— Впереди набаторцы, — хмуро бросил северянин.
— Да ну?! — Тиом схватился за арбалет. — Скока?
— Не знаем. На перешейке старая имперская башня. В окнах горит свет. На стене видели одного патрульного, — сказал рыцарь. — Возможно, летуны скажут больше. Идемте. Надо доложить Рандо и Водеру.
— Их больше сорока, — сказал Йагул, когда весь отряд собрался вокруг разведчиков.
— Пройти мимо башни не получится, — продолжил Га-нор. — Тропа идет через крепость.
— Что с воротами? — спросил воин по кличке Капуста.
— Закрыты. Они нас не встречают…
— Надо прорываться, — сказал самый молодой из йе-арре.
— Это вам легко — улетели, и поминай как звали. — Отор покачал головой. — Если там Белые…
— Не думаю, — влезла в разговор Тиф. — Что им делать в такой дыре? Эта тропа не настолько важна. Я уверен, в башне гарнизон из сплошных бездельников и неумех. Все опытные воины уже на севере.
— Нам хватит и этих, — пробурчал Водер, не замечая пронзительного ветра, дующего здесь со всех сторон.
Небо было еще темным, до рассвета оставалось с четверть нара. Отряд рубак отправился вперед полтора нара назад, оставив лошадей на нашей временной стоянке. Шен и Рона ушли вместе с воинами. Я не слишком радовался, что они окажутся в гуще сражения, но ребята уже взрослые и не нуждаются в моих советах.
Целитель немного нервничал — его выдавало лицо, а вот Ходящая была куда более сосредоточенна и отрешенна. Лартун и Лук стали ее личными охранниками. Стражник на прощанье хлопнул меня по плечу, на этот раз сдержался от упоминания жабы и пожелал мне большой удачи. Я пожелал ему того же самого, посоветовав остаться в живых.
Они ушли в ночь, вместе с молитвой Отора, оставив меня, Кальна и Тиф с десятью йе-арре. Йагул и Йараг — тот молчаливый тип, с которым я поделился плащом, лично занялись моей «сбруей». Они трижды обследовали врезающиеся мне в плечи, живот и грудь веревки. Я, не удовлетворившись этим, проверил еще дважды.
— Лук тебе лучше отдать, — сказал Йафар. — Получишь, когда приземлимся. Ты и так слишком тяжел.
Я безропотно отдал тяжелый брус одному из рыжекрылых.
— Готов? — спросил меня Йагул.
— Разве можно быть к такому готовым? — мрачно ответил я, чем вызвал их улыбки. — Вы точно присмотрели нормальную площадку? Чтобы развернуться с луком такого размера…
— Ты уже говорил. Все в порядке. Останешься доволен.
— Надеюсь, вы не заблудитесь в темноте.
— Доверься нам.
Три пары рук вцепились в веревки, захлопали крылья, обдавая ледяным ветром, меня рвануло вверх, и ноги оторвались от земли. Желания закрыть глаза не возникало — высоты я давно не боялся.
Серые тени гор, бело-серый поток, серо-черные силуэты деревьев. Не скажу, что мы летели высоко, но расстояние до земли было вполне серьезным. Надеюсь, йе-арре удержат меня и донесут до места.
Чем дольше мы находились в воздухе, тем выше поднимались и тем сильнее сжималось ущелье. Лицо, хоть и замотанное шерстяным шарфом, мерзло, кожу секло мелким снегом, голые участки обжигало огнем. Небо стремительно светлело, и вершины, ловившие приходящие с востока скудные солнечные лучи,
