Такого поворота темы Ирина Вадимовна никак не ожидала. После этих слов, начисто забыв, зачем пришла на программу, репрессированная подчиненная принялась с жаром обсуждать со зрительницами в студии преимущества разных диет…
О диетах я знал практически все.
Святая святых нашего ток-шоу – редакционный кабинет. И в дни эфиров, и в обычные дни в этом тесном помещении бурлит насыщенная творческая жизнь. Иногда запах этой жизни становится осязаемым, и тогда становится понятно: редакционные дамы притащили на работу пластиковые контейнеры с «волшебной» едой, чтобы апробировать очередную диету.
– Третий день на этой капусте, толку никакого, – страдальческое выражение на лице Наташи Бойко, чаще всего начинавшей походы на килограммы, растрогало бы даже Годзиллу. Но секретарше Юле не до нее – телефон сейчас охрипнет.
– Але!.. Да, это редакция… Вас бросил муж, так, хорошо… ой, извините… И что? Да, я вас понимаю. – И Юля, которой уже через двадцать секунд разговора с абонентом стало скучно, прижимает ладошку к трубке и говорит Наташе: – А кефир не пробовала? Говорят, супер!
– Да чего я только не пробовала! – Наташа с ненавистью отодвигает от себя пластиковый контейнер с «волшебной» едой. – И голодные дни, и пищевые добавки китайские, и…
В дверях кабинета появляется шеф-редактор Михаил, тридцатилетний неженатый метросексуал.
– Господи! – он недовольно морщится. – Что у нас так щами несет?! – Цепким взглядом он окидывает тесное помещение и видит Бойко с ложкой. – Ты опять? Лучше бы в спортклуб пошла!
Наташа тяжело вздыхает:
– С этой работой когда мне пойти? – И она начинает собирать свой похудательный инвентарь.
– Ты же водишь дочку на танцы? – Миша перекладывает на своем столе какие-то папки. – Вот и занимайся там с ней! Господи, ну где же это досье? Так… Досье на Виталия Вульфа никто не видел?
Перерыв свой стол, Миша начинает копаться в папках Юли. В любое другое время она бы устроила скандал, но не сейчас:
– Машину и дачу он вам оставил? Супер! – в кои-то веки ее заинтересовал звонок телезрителя. – У меня подруга на танец живота пошла, такой супер! А? Это я вам говорю: супер! А дача у вас где? Где? На Рублевке?! Так че вы хотите?!
– Твоя подруга сколько весит? – жалобно интересуется Наташа.
Но Юля, заинтригованная услышанным от абонента, делает страшные глаза и отмахивается от нее:
– А машина? BMW?! Какой мерзавец! – Юля произносит это почти нежно и в полном восторге дергает телефонный провод.
– Юль, ты слышишь? – Бойко скатывает из бумаги шарик и кидает в секретаршу. – Сколько весит твоя подруга?
– Да стройная она! – отмахивается Юля, ловко отбивая атаку бумажного шарика. – Нет, это я не вам! – в голосе Юли опять появляются непривычно теплые интонации. – Вам мы обязательно поможем. Давайте я запишу координаты вашего мужа. Так… угу, семь, шесть, восемь, угу… Все, спа-асибо! Что? Ваш телефон? А-а-а… – Юля в недоумении приоткрывает рот. – Ну ладно, давайте, записываю!
– А я вешу 76 килограммов! – Бойко со злостью швыряет бумажный шарик в мусорную корзину и ставит победную точку. – Вопросы есть?
– Есть! – злится Миша. – Досье из архива принесли? Черт, я же опаздываю в студию! Передайте Андрею – пусть заглянет в комнату гостей. Вульф пришел, но он ведет себя так, будто мы пригласили его посидеть на электрическом стуле. Пусть успокоит мэтра.
Самый верный соратник Наташи Бойко в деле похудения (в этой игре с весом она прошла безуспешно уже все уровни) – редактор по гостям Лена Пятницкая. Ее фотография, сделанная во время отдыха в Израиле, могла ошеломить даже Рубенса. Каждый, кто впервые появлялся в нашей редакции, столбенел, в благоговейном молчании взирая на втиснутое в черный купальник тело, тучей выпиравшее из шезлонга. Фирма-изготовитель этого пляжного инвентаря могла быть спокойна за свою репутацию: после таких испытаний их изделиям можно спокойно дать сертификат особой прочности.
Но досадные для большинства излишки телесной мощи существованию Лены почти не мешали. Скажем больше: деятельная и многоплановая натура Пятницкой восставала против обычного течения жизни. Вместо того чтобы после многотрудных часов в редакции со спокойной совестью ехать домой, она выезжала на московские улицы. Лена была счастливой обладательницей «шестерки» (не BMW, а обычных «Жигулей») редкого для этой машины цвета серый металлик.
– До Шереметьева не довезете? – симпатичный мужчина средних лет снял с плеча спортивную сумку.
– Восемьсот рублей. Не жалко? – Лена задорна, бодра и чертовски весела, как на пионерском слете.
– Согласен. Никак не могу улететь! – Пассажир вместе с сумкой полез на заднее сиденье. – Второй раз за сегодня рейс откладывают, жена волнуется.
Улыбка Лены чуть меркнет:
– Ну садитесь, если к жене.
Невзирая на не ахти какую зарплату в Останкино и постоянное безденежье, извоз (подвозила Пятницкая только мужчин) промыслом для нее не был. Это занятие можно было обозначить как обретение Леной самой себя. Ибо в такие моменты она ощущала себя дикой и прекрасной львицей, безупречной царственной хищницей, которая выглядывает из своей засады с одной мыслью: «Нет ли где поблизости братьев Запашных?» (Знаменитые красавцы дрессировщики были неоднократными участниками «Большой стирки».)
Конечно, Лена читала о нашумевшей истории Александры Иванниковой, которую чуть не изнасиловали в машине, но особым сочувствием к девушке не прониклась. Правда, монтировка имени Иванниковой под
