Из-за разбитой двери черной молнией вылетело длинное щупальце, незаметным человеческому глазу движением оплело дуло винтовки и рвануло ее из рук лейтенанта. Он даже не успел нажать на спусковой крючок и дать очередь. Рывок заставил Казакова на миг потерять равновесие, однако Чужому этого было достаточно. Как только человек проявил слабость, зверь ею воспользовался. Другим щупальцем он ударил Казакова по голеням, окончательно сбивая с ног, и, наконец, сграбастал за туловище мощной и необоримой лапищей. Теперь Чужому было нечего опасаться.
— Пусти, сука! Пусти, кому сказал! — орал, надрываясь, Казаков.
Он понимал, что положение сложилось аховое: зверюга подтащил его к себе и, держа обеими передними лапами, выставил человека перед собой. Над головой лейтенанта нависала гладкая, угольно- черная оскалившаяся морда, на волосы падали капельки холодной тягучей слюны. Внутренняя челюсть зверя вытянулась вперед, сам Чужой длинно и победоносно заверещал и без всякой боязни выбрался в коридор, прямо под Дула Ратникова и Эккарта. Последние застыли.
— Тварь! Мразь! Отпусти!
Казаков сообразил, что произошло нечто доселе необычное — зверь не убил его сразу, а просто оплел своими лапами и щупальцами, — но продолжал выкрикивать в адрес Чужого самые вычурные оскорбления. Объятия у зверюги были жесткие — не пошевельнуться. Даже ногой не ударить. Такое впечатление, что в тиски угодил.
Подоженьице. Эккарт и Ратников за время многолетней службы не раз сталкивались с террористами, бравшими заложников, однако сейчас они просто не представляли, что следует делать. Не переговоры же с ним вести! А Чужой стоял, вытянувшись во весь свой двухметровый рост, с самым, если можно так выразиться, невозмутимым и наглым видом. Нате-с, выкусите! Начнете стрелять — убью вашего. Патовая ситуация.
— Господин лейтенант, с вами все в порядке? — брякнул Эккарт первое, что пришло на язык.
— Нет! — хрипло ответил Казаков, морщась. Густая вязкая слюна животного стекала по его лицу. — Не в порядке! Да прихлопните его, в конце концов!
— Уберите оружие! Пожалуйста, уберите вашу громыхалку, сержант!
Явился Бишоп. Андроид отлично понимал, что принимать решение нужно незамедлительно, ибо рано или поздно у Чужого кончится терпение и он попросту оторвет лейтенанту голову, а затем бросится на остальных. Его непременно убьют, но какие будут потери?
— Один выстрел в голову! — продолжал шипеть Казаков на своих. — Прямо в морду!
— Кому, вам? — не без доли цинизма бросил Бишоп. — Не дергайтесь, вы его раздражаете! Сейчас что-нибудь придумаем.
Чужой, пятясь, начал медленно отступать назад. Если он сорвется с места и сбежит, Казакова можно считать покойником. Зверь непременно прикончит его. Бишоп сделал единственную вещь, показавшуюся ему разумной, — попытался заговорить с Чужим. Память андроида вмешала достаточно сигналов, используемых Чужими при общении между собой. Он выбрал сигнал, означавший понятие «Стой на месте», и шагнул к Чужому.
Зверь был сбит с толку. Никаких его единоплеменников рядом не наблюдалось, однако с ним пытались заговорить на его «языке». Правда, это была речь других Чужих, которых он никогда не встречал, но все равно они были свои.
Андроид понял, что в своих действиях выбрал верное направление, и повторил приказ:
— Отпусти добычу и уходи.
Чужой зафыркал, и Бишоп идентифицировал это как ответ: «Боюсь». Чего он боялся? Людей? Боялся отпустить человека? Или чего-то третьего?
Отпусти, — повторил Бишоп.
Зверь растерянно повел головой, коснулся второй парой челюстей головы Казакова и… И начал постепенно ослаблять хватку.
Естественно, что наладившийся зыбкий контакт Бишопа с Чужим прекратился, как только в коридоре появился Веня Гильгоф. В его правой ладони красовался ретранслятор инфразвуковых сигналов.
— Я уже иду! — провозгласил многоученый аналитик. — Сержант, не стойте столбом, отойдите! Бишоп, к стене! Сейчас я его…
Чужой попятился и неожиданно сжал грудь Казакова так, что лейтенанту стало тяжело дышать. Хвост зверя изогнулся дугой, кончик с поблескивающей на острие капелькой нейротропного яда устремился прямо в лицо доктору. Еще немного — и ударит.
— Лейтенант, отчего вы так бледны? — весело поинтересовался Гильгоф, направляя свой прибор на Чужого. — Эй, красавец, отпустил бы господина Казакова. Он невкусный, честное слово.
— Идиот, — слабым голосом выдавил изсебя командир экспедиции, попутно пытаясь определить, мокрые у него штаны или нет. Кажется, пока нет.
«Это ж надо так опростоволоситься, — думал он, — болтаешься как последний дурак в когтях жуткой твари, которая не в каждом ночном кошмаре приснится! Воображаю, как это будет выглядеть на видеозаписи, — почему-то озаботился Казаков и, наклонив голову, попытался вытереть мокрую от слюны Чужого щеку о его же лапу. На ошупь зверюга была шершавой и холодной. — Нет, если эта история кончится благополучно, меня всю оставшуюся жизнь дразнить будут!» Чужой продолжал потихоньку отступать. А Гильгоф с ужасом понял, что ретранслятор по-прежнему не действует. Новая батарея была полностью заряжена. Индикаторы свидетельствовали — сигнал, моделирующий приказ материнского организма, идет. А зверь никак не реагирует.
Казаков так до сих пор и не знает, за чье здоровье ему следует ставить свечку в церкви. Бишопа? Или компьютера «Юлия Цезаря»?
Фантом, созданный мозгом корабля, появился прямо перед мордой Чужого, сбивая животное с толку: с виду человек, а на самом деле пустота. Бишоп снова отдал приказ на языке серебристых Чужих— «отпусти». Маша Семцова потом смеялась, говоря, что у зверя от обилия впечатлений и звуков не выдержали нервы. Видимо, так и случилось — Чужой взвизгнул, отскочил назад и резко отшвырнул в сторону Казакова, который непременно разбился бы о стену, не подхвати его вовремя незаменимый андроид. Одновременно Чужой ударил хвостом по ладони стоящего всего в трех шагах онемевшего Гильгофа и вдребезги разбил ретранслятор — только микросхемы полетели. После чего подпрыгнул, уцепился щупальцами за гладкое пластиковое покрытие потолка и юркнул в проход между двумя коридорами. Военные успели выстрелить, но пули ударили в стены, оставив глубокие выщербины.
Упавшие на пол Бишоп и Казаков медленно поднялись, затем лейтенант нетвердым шагом подошел к господину аналитику и с ходу заехал Гильгофу кулаком в переносицу. Из ноздрей доктора закапала кровь.
— Что вы делаете? — заорал Веня, хватаясь ладонью за лицо. — Лейтенант, вы с ума сошли!
— Чтобы в следующий раз не лезли не в свое дело! — спокойно ответил Казаков. — Вернемся на Землю — напишете жалобу адмиралу Бибиреву. Понятно?
— Понятно, — буркнул Гильгоф, думая, что сейчас с разозленным и напрочь вышедшим изсебя командиром экспедиции лучше не спорить. — Но драться-то зачем?
— Джентльмены, вы закончили выяснять отношения? Тогда стоит подняться наверх, — нейтральным тоном заметил Бишоп. — Чужой может напасть на нас в любую минуту. Кажется, мы его окончательно довели. Сергей, — повернулся андроид к лейтенанту, — я не верю в то, что вы называете Богом, но, похоже, сегодня вы остались живы только благодаря вмешательству этой инстанции.
…Гамма Феникса всходила над Сциллой, давая начало новому пасмурному и снежному дню. В скалах, у склонов которых расположилась мертвая база S-801, выл ледяной ветер, снежные вихри разбивались о серебристую обшивку корабля, над останками «Гурона» и катера «Триглав» уже намело не меньше полутора метров снега. Два громадных насекомых, поименованных с легкой руки Гильгофа «уродцами Эккарта», заглянули в разгромленный комплекс колонии на предмет завтрака, но, встретившись у кучи промороженных человеческих тел, передрались из-за добычи.
Люди, собравшиеся в рубке «Юлия Цезаря», спорили. Мозг корабля ненавязчиво напомнил им, что необходимо стартовать с планеты в течение ближайшего получаса, и неважно, останется на борту Чужой или нет, — система оповещения о наличии посторонних кораблей сообщила, что рейдер «Киото», находящийся в космосе, начал маневры, предшествующие входу в атмосферу. Не менее чем через тридцать
