Я искупал вину своей кровью.
Глава 30
Губернатор выжил. Женя вернулась только через неделю, сердитая и неразговорчивая. Конечно, она знала о нашей ссоре с Гансом. Кровь для губернатора, насколько я понял, она не сдавала, где была – так и не объяснила. «Так, дела всякие». Достойный ответ человеку, с которым живешь и за которого собираешься замуж.
Я стал неврастеником чуть больше, чем раньше. Лучше сказать: «еще больше, чем раньше». Откровенно говоря, сравнивать меня прежнего, до «расстрела», и теперешнего язык не поворачивался. Подлизья кровь, текущая в моих венах, должна была сделать меня устойчивым существом, но я этого не чувствовал. Наоборот, любой пустяк легко выбивал меня из колеи.
Я заласкал Женю до полуобморока, закормил ее конфетами с руки до обжорства, отмыл в душе до красных пятен на коже, залюбил в постели до потери сознания. И моя снегурочка оттаяла. Она действительно любила меня, – если уж об этом сказал сам Ганс, то сомневаться не приходилось. Но она не была полностью моей – отдавалась мне телом и душой, но мыслями была где-то на стороне, в запретной зоне, соваться в которую мне не дозволялось.
Она безвылазно жила дома целых десять дней, и каждый из этих дней был наполнен счастьем. А когда собралась уезжать, заплакала.
Случилось это, как всегда, неожиданно. Вечером зазвонил ее телефон, Женя сказала в него: «Да, да, да, да, да». А потом села на кровать, спрятала лицо в руках, и слезы полились сквозь ее пальцы.
Я сел рядом, обнял ее за плечи, прижался губами к теплой шее. Женька плакала сначала тихо, затем зарыдала громко, почти в истерике. Сердце мое словно полосовали острой бритвой, я не знал, что делать. Знал лишь, что все равно она ничего не объяснит, не скажет лишнего слова. Вообще ничего не скажет.
Раньше моя девочка была специалистом добывания денег посредством электронной сети; это не доставляло мне особого удовольствия, но я привык. В последние месяцы, похоже, она стала кем-то вроде спецагента. К компьютеру почти не подходила – спала после командировок целые сутки, часами безмолвно отмокала в ванне, или гуляла со мной под ручку по сосновому бору, не произнося почти не слова. После каждой из отлучек я находил на ее теле красные полосы – следы царапин, заживших быстро, как и положено подлизам. Что происходило с Женькой? Чем она занималась?
Война в нашем городе закончилась. Неугомонный Ганс начал новую войну?
– Белочка, – шепнул я тихо, почти беззвучно, – не плачь. Что случилось?
– Мне нужно уехать.
– Надолго?
– Надолго.
– Почему ты плачешь?
– Из-за тебя.
– Я сделал что-то не так?
– Нет… Просто там мне будет плохо без тебя.
– Где – там?
– Далеко. Не могу сказать…
– Скажи.
– Нет, нельзя!
– Это несправедливо! Почему они не могут послать меня вместе с тобой? Они же знают, что такое любовь фрагрантов, как подлизы привязываются друг к другу. Я мог бы принести там пользу… не знаю, какую… не важно, в любом месте для меня найдется работа! Скажи Гансу, чтобы он послал нас вместе!
– Я говорила, он против. Говорит, что твое место здесь.
– Мое место – рядом с тобой!
– Димка, я тебя люблю! – крикнула она, повернулась ко мне, оторвала руки от лица, глаза ее покраснели от слез. – Прости меня, пожалуйста!
– За что?
– За то, что влюбилась в тебя, присушила тебя, втянула во все это! Я не принесла тебе ничего хорошего!
– Ты принесла самое лучшее, что есть в мире. Принесла себя.
– Если бы не я, твоя жизнь была бы совсем другой, нормальной!
– Мне не нужно другой жизни. Ты – моя жизнь!
– А если я исчезну навсегда?
– Тогда и я исчезну.
– Куда?
– Да никуда. Просто умру, убью себя. Смерть не так страшна, я навидался ее достаточно. Есть много безболезненных способов. Короткий прыжок, и ты на том свете. Жить без тебя – вот что действительно страшно.
– Не делай глупостей, Дим, прошу тебя! – она заломила руки в жесте отчаяния. – Дождись меня, пожалуйста!
