основал Дом в одном из приграничных городов. Что касается Раскана, он был объявлен Богом, которому должны поклоняться все. Он загоняет людей в рабство, а его помощники — жрецы и стражники…
— В чёрно-красном, — едва слышно промолвила Нош.
— Кровопийцы, сжигатели книг, поработители, фальшивые дети фальшивого бога… — Голос Дрин звенел под сводами пещеры. Казалось, она изрекает проклятие, от которого врагам не будет спасения. — Ему много лет, человеку не дано жить так долго. Но Раскан нашёл способ продлевать себе жизнь. Гаснущие ветры страшной войны принесли на своих крыльях тебя… как и обещала Она. Ты должна отыскать все Пальцы до единого, Алноша. Твой дар укажет путь. И когда все они окажутся в твоих руках, возвращайся в Рифт. Тогда случится то, что должно случиться.
— В Рифт приехали солдаты, — вспомнила Нош. — Я пришла, чтобы предупредить тебя…
— Наверное, Раскан догадывался. Или же, — Дрин взглянула на шар, — у него остался здесь соглядатай… Нужно уходить, Алноша.
— Из Рифта?
Девушка давно привыкла к мёртвой долине, привыкла ощущать себя в безопасности. И хотя жизнь здесь была непростой, мысль об уходе её испугала. Драгоценный Палец в её ладони потеплел, словно пытался защитить, укрыть от всего плохого.
— Да, из Рифта. Мы пойдём к диким западным землям. Возможно, там найдётся человек, который поможет нашему делу.
Так для Алноши опять началась новая жизнь. Но на этот раз девушка, пусть отчасти, но выбрала её сама.
6
Высоты сурово обходились со своими обитателями. Отряд под предводительством бывшего наследника Гарна боролся за жизнь изо всех сил. Они жили в небольшой пещере, подобной той, которую так упорно искал Крин в начале своего путешествия по горам. Тем не менее в укрытии было довольно места не только людям, но и шестерым приземистым, крепконогим лошадкам. Правда, нрава они были дикого, так что приходилось держать ухо востро, садясь в седло или взваливая на них поклажу.
Прежде чем снег загнал отряд на зимовку, мятежники успели совершить два налёта на Храмовников. Карт не было, дороги из гор в долину искали по памяти. Потом их ряды пополнились кузнецом и плотником, которых удалось освободить от рабских цепей. Тогда Крин впервые обагрил руки кровью и согласился с общим мнением: хороший Храмовник — мёртвый Храмовник. Отряд избегал поместий и ферм, чтобы не навлечь месть Храма на невинных людей. Обычно мятежники нападали из засады на стражников конвоя. Ярт из Гарнов на поверку оказался прекрасным стратегом, он составлял блестящие планы атак и умел устраивать хитроумные засады.
А когда лёг снег, один из оруженосцев — уроженец северных земель — соорудил диковинные приспособления. Овальные решётки, которые пристёгивались к ногам и позволяли ходить по насту, не проваливаясь в сугробы. Разбойники припомнили все ругательства, какие знали, пока научились обращаться с ними. Зато обрели свободу передвижения, до которой врагам было далеко… если только среди них не найдётся такой же умелец из Варсланда.
На горе, с которой просматривалась вся горная тропа до самого поворота, устроили наблюдательный пост. Дежурные сменялись каждый день. После первого снегопада отряд снова начал пополняться. Свора Храмовников-мародёров выгребла из конфискованных поместий остатки урожая — все, до последнего зёрнышка. В горы потянулись измождённые, голодные жители, которые осмелились бежать из неволи.
В тот день Крин стоял на страже с Рольфом. Тем самым мастеровитым оруженосцем, который соорудил снегоступы. Крин первым заметил вдалеке одинокого всадника. Мятежники сразу увидели, что незнакомец едва держится в седле, а лошадь, выбиваясь из сил, спотыкается на каждом шагу. Измученное животное добрело до подножия скалы, на которой прятались наблюдатели, и замерло, широко расставив ноги. Видимо, лошадь уже не могла идти, она и стояла-то с трудом. Затем несчастное создание покачнулось и рухнуло. Всадник вскрикнул — упавшая лошадь придавила ему ногу.
Незнакомец завозился, стараясь освободиться. Капюшон его плаща сполз, открывая лицо. Рольф привстал на одно колено и уже вскинул лук, целясь в едва шевелящегося чужака.
— Это не Храмовник!
— Он верхом… и без родового плаща какого-нибудь Дома.
— У него все на лице написано, — бросил Крин и начал спускаться к дороге, прежде чем товарищ успел его остановить.
Лошадь забилась на снегу и тонко вскрикнула, когда её глаз пронзила длинная стрела. Крин склонился над лежащим. Его плащ сбился за спиной, открыв спёкшуюся рану на груди. Вокруг расплылось чёрное пятно подсохшей крови. Видимо, из-за падения рана снова открылась, потому что пятно начало расти, рубашка подмокла и стала бурой. Подбежал Рольф, и вдвоём они вытащили незнакомца из-под лошадиной туши.
Ресницы мужчины дрогнули, и он со стоном открыл глаза. Он посмотрел на Крина, и в его взгляде отразилось узнавание.
— Наследник Дома…
— Да, Эвин… Значит, до тебя они тоже не добрались!
Крин устроил раненого поудобнее и потянулся к ране…
— Не нужно, Надежда Дома… — с трудом вымолвил Эвин, схватив юношу за руку. — Мне конец. Они догнали меня возле… — Он запнулся, словно его сознание на мгновение помутилось. — Не помню. У них был нюхач… выдал меня. Бози. Запомни, Наследник, меня… меня предал Бози!
Лицо лежащего исказилось от ненависти. С осторожностью, которой трудно ожидать от человека с такими большими и крепкими руками, Рольф расстегнул камзол раненого. Из страшной раны кровь лилась уже ручьём. Рольф взглянул на Крина и безнадёжно покачал головой.
От Эвина не ускользнуло это движение, но он и так все понимал. Его глаза впились в лицо Крина, и было заметно, что каждое слово даётся умирающему с трудом.
— Наследник, лорда… Хаверна околдовали… это чары! Сражайся… за него… за свой Дом. Но… везде зло… — В уголках его рта запузырилась кровь и потянулась тёмной лентой по подбородку. — Громис… сказал… скачи… предупреди…
— Громис! Но ведь он мёртв!
— Нет… у него есть магия… небольшая. Он послал тебе видение. Сон. Потом… меня… вот… — Его рука отпустила запястье Крина и потянулась к кошельку на поясе. — Ради… меня… прикончи Бози, Наследник… Я ведь твой вассал.
Взгляд Крина стал твёрже.
— Ты — кровь от крови Дома Кунионов, Эвин. Оруженосец и герольд. — Старинное название само собой слетело с его губ. — Да, Бози заплатит за все…
Голова Эвина упала на плечо юноши. Несчастный содрогнулся всем телом и затих. Не выпуская из объятий обмякшее тело слуги, Крин поднял глаза на Рольфа.
— Ещё одна душа взывает к мести.
Рольф кивнул. И добавил так рассудительно, что юноша воздержался от проявления чувств:
— Лучше унести его с дороги, Крин. Слышишь?
Над горами поплыл мятущийся, пронзительный вой — словно рок обрёл голос и заговорил на понятном каждому живому существу языке. К первому завыванию присоединились другие. Волчаки… они издалека почуяли запах крови. Возможно, лошадиная туша отвлечёт их на некоторое время. Крин с Рольфом подняли труп Эвина и перенесли в свою маленькую пещеру, откуда и велось наблюдение. Чуть выше они отыскали ещё не засыпанную снегом и не смёрзшуюся груду камней. Там они и похоронили бывшего оруженосца, завалив самыми большими камнями, которые только удалось найти. А внизу, на дороге, голодные твари уже дрались из-за лошадиной туши. Прихватив луки, часовые вернулись на свой наблюдательный пост. Зимой сумерки наступают рано, но света пока хватало, чтобы разглядеть кровавое пиршество у подножия горы. Лучники легко различали цель, к тому же стая была небольшой — пара матёрых волков и несколько волчат-первогодков. Видимо, одна семья. С лёгкостью, которая приходит только после долгой практики, товарищи перестреляли зверей. Умирая, те корчились, пытаясь зубами вырвать стрелы.
— Далеко же они забрались, — заметил Рольф.
