ушаров потом, когда пойдут голые скалы и начнутся снегопады?
Нош смогла нести свой мешок на следующий день. Чувство обособленности от остальных ослабло, но не исчезло до конца. Как и Крин, она начала вглядываться в заросшие лесом склоны, гадая, где можно найти другую дорогу. Ушары оказались выносливыми животными. Предыдущий переход только подтвердил это. Возможно, они сумеют пройти по тропе, по которой ушёл второй отряд Братства.
Путешественники сошли с размеченной дороги. Крин часто отправлялся на разведку, кружа по лесу и отыскивая пути наверх.
Нош шла с трудом, спотыкаясь все чаще. Мешочек с кристаллами стал таким тяжёлым, что ей приходилось нести его, прижимая к груди. Пальцы не только непрестанно светились, но и тихо гудели. Они урчали низко и ровно, словно греющийся у очага накормленный полосатик. Правда, этого никто не замечал, кроме Нош. А сама она не спешила делиться с остальными своими наблюдениями. Она ждала, когда раздастся следующий зов. Который вновь завладеет её телом и душой и заставит бежать куда-то, не разбирая дороги.
К вечеру Крин отыскал горную тропу. Путешественники кое-как устроились на ночь возле едва заметной пометки. Нош сразу же опустилась на землю. Ей не хватило сил даже сбросить заплечный мешок. Она с тоской вспомнила свою жизнь в доме купца Дана — единственное благословенное время, когда в её распоряжении была тёплая вода. Не нужно было умываться или купаться в ледяном ручье, дрожа от холода. Мыло было мягким и жидким, его можно выливать из пузырька в ладонь. Оно так приятно пенилось! И одежда всегда была чистой и свежей.
Перед выходом из Даста они, конечно, вымылись и постирали свои рубашки и штаны. Но через несколько дней одежда пропиталась грязью и потом, отчего все тело чесалось. Нош провела рукой по лицу и почувствовала под пальцами корку присохшей грязи.
Девушка сама не понимала, с чего это вдруг она помешалась на чистоте. В Рифте вода была на вес золота, её приходилось носить от горного ручья, потому что из реки пить было нельзя. Но тогда Нош не чувствовала себя обделённой. Едва ли её разнежили несколько недель, проведённые у Дана.
Они лежали с Ханкой под одним плащом, и, засыпая, Нош подумала о том, что их путешествие длится целую вечность. Ей надоели постоянная грязь, усталость и тяжёлые переходы.
Видимо, не одну Нош посещали мрачные мысли. На следующее утро Крин высказал что-то подобное. Юноша стоял, сжимая в руке шлем. Из-за раненой головы он смог надеть шлем только после выхода из Даста. Он подставил лицо ветру, который взлохматил его слипшиеся пряди волос.
— Хорошо бы найти речку и искупаться. Но в Высотах ничего такого нет. Не будем жаловаться, судьба и так была к нам благосклонна.
Сумки с запасами травы для ушаров постепенно пустели. Животные начали худеть, хотя под густой пышной шерстью это пока не было заметно. Но ни один ушар не пытался отстать от стада. Да, утром, когда их подгоняли в путь, они возмущённо ревели, но покорно следовали за вожаком, которого вела Ханка.
Нош отрезала подол от своего плаща и обвязала разваливающиеся сапоги пастушки. Судя по всему, единственным довольным жизнью путешественником из их компании был зарк. Он сидел на плече Нош, иногда перепрыгивая на спину Башара. Вожак не возражал.
Но когда похолодало, зверёк забился в привычный кармашек и впал в спячку.
Это случилось на пятый день после того, как они сошли с варжьей дороги. Правда, Нош давно потеряла счёт дням, которые были похожи друг на друга как братья-близнецы. Внезапно Башар поднял голову и издал пронзительный трубный рёв, который девушка впервые слышала от ушара. Вожак ринулся не вперёд, а в сторону, потянув за собой Ханку.
Девочка послушно побежала следом за животным. Крин находился далеко впереди и не успел остановить её. А Нош, которую все утро донимало странное чувство отчуждённости, просто пошла следом за стадом. Позади раздался возмущённый окрик Крина, на который девушка не обратила внимания.
Башар явно знал, куда идти, и неудержимо стремился к невидимой пока цели. В душе Нош поднялась уверенность, что они на верном пути. Нет, это был не зов, а что-то иное. Крин схватил её за руку и собрался было проскочить мимо, чтобы остановить Ханку и Башара. Но девушка с поразительной силой вцепилась в парня и повисла на нём, не позволяя сделать и шага.
— Пусти! — закричал Крин, поднимая руку, чтобы оттолкнуть Нош.
— Мы идём… правильно…
Конечно, это не долгожданный зов. А вдруг всё дело в происках Тьмы? Девушка посмотрела на кристаллы. Они просвечивали через мешочек. Нет, это не чёрное наваждение.
Крин не сводил с неё глаз, но вырываться перестал. Они неспешно пошли по тропинке.
— Ты тоже это почувствовал! — заявила Нош.
— Я не знаю, что там я чувствую, — надулся он. — Наверное, это твои шуточки, Одарённая, Вообще-то, да… впереди что-то есть.
— И Тьма здесь ни при чём, — добавила Нош, окончательно в этом уверившись.
Юноша посмотрел на взволнованных у шаров, которые спешили вперёд. Бедные животные исхудали так, что стали заметны ребра.
Затем он вновь повернулся к Нош.
— Ничего не понимаю…
Деревья впереди расступились, открывая поляну, залитую яркими лучами солнца. Только сейчас Нош заметила, что их путь лежал через лес и солнце не могло пробиться сквозь густые кроны деревьев. Башар и Ханка, висящая на шее вожака, вырвались на ослепительную прогалину. Нош и Крин последовали за ними.
От восторга у девушки захватило дух. На Высоты уже спустилась зима, наступили холодные дни. А здесь царило лето, словно время остановилось. Зелёная свежая трава доходила до колен, украшенная яркой россыпью цветов.
Путешественники оказались в долине, которая формой напоминала чашу. По краям вздымались голые скалы, лишённые растительности. И проход в эту чудесную долину был только один.
Но скалы не были мрачно-серого цвета, как в разрушенном Рифте. Отнюдь, склоны пестрели разноцветными слоями, сверкали вкраплениями драгоценных кристаллов и по яркости окраски соперничали с цветущей долиной. Солнечные лучи отражались от скал и расходились над деревьями бесконечно пересекающимися плоскостями света.
Посредине долины ослепительно сверкало озеро. Над водной гладью кружились лёгкие спирали, увенчанные облачками пара. Над водоёмом висела огромная прозрачная радуга. Нош где стояла, там и села, не в силах оторвать взгляд от этого великолепия.
Ушары направились к воде. Куда девалась их поспешная толкотня? Животные двигались спокойно и грациозно. Башар вошёл в озеро, затащив за собой Ханку. Затем вожак встряхнулся, и девочка упала, очутившись в воде по подбородок.
— Она… Она тёплая! — тоненько закричала Ханка. Нош услышала её радостный вопль, но у девушки не хватило сил, чтобы встать. Тёплое озеро было частью волшебства, частью той силы, которая витала в этой долине. Горное озеро должно было оказаться ледяным, как и ветра над долиной. Но здесь дул лёгкий тёплый ветерок и светило горячее летнее солнце…
Крин пошёл за последним ушаром к воде, остановился на берегу и ошеломлённо огляделся. На его лице отразилось крайнее изумление, словно он не верил своим глазам. Но девушка твёрдо знала, что это не обман зрения.
Крин сбросил заплечный мешок. Не торопясь, положил на берег меч, пояс, кольчугу и изношенные сапоги. Он бросал каждый предмет отдельно, не глядя, будто не собирался больше к ним возвращаться. Ханка встала. Вода доходила ей до пояса. Девочка побрела к берегу и принялась стаскивать грязную одежду, пока не осталась совершенной нагой. Затем игриво плеснула водой на Крина, который успел раздеться догола и стоял, не зная, что делать.
Нош поднялась и направилась к берегу. Ей было тепло… даже жарко. И немного мутило от вони заскорузлой, грязной одежды. Ушары зашли в воду по шею, а затем поплыли и вскоре скрылись за туманной дымкой.
Девушка сбросила мешок и плащ, затем, с большой осторожностью и заботой, сложила отдельно пелерину, где спал зарк, и мешочек с кристаллами. Дрожащими от нетерпения пальцами она принялась
