из Олега некоторые подробности – что ему сказал Валера, как себя вела Лика при его визите. Не испугались ли, что он будет претендовать на квартиру? Позвали ли на поминки? Олег быстро свернул разговор, где было слишком много опасных тем, сел в машину и уехал.
Домой возвращаться не хотелось. Темнело, он проголодался. Нина, наверное, волнуется, ждет. Он сказал, что приедет к четырем часам. Она обещала приготовить обед. Нужно позвонить…
Звонить Олег тоже не стал. Вместо этого высмотрел в окно машины небольшое кафе, остановился рядом, зашел, взял порцию пельменей. Поколебавшись, добавил к заказу легкое пиво. «Не могу, нужно как- то расслабиться. Что же все это означает?»
Он не слишком поверил словам соседок. Тем более что у одной из них была причина недолюбливать соседей за стеной. Они причиняли ей беспокойство, на жалобы не реагировали. Конечно, если тебя изо дня в день донимают оглушительной телепередачей, можно приписать соседям все смертные грехи. В том числе убийство. Но что-то в словах этой женщины его встревожило.
В соседней квартире часто ссорились, кричали. Судя по всему, кричали на Машу – безответную, и без того запуганную женщину, которая боялась сказать лишнее слово. Она вела все хозяйство, а ее упрекали в расточительности. Конечно, она мешала молодой паре, которая не могла с удобством разместиться в тесной квартирке. Лика даже не хотела регистрировать отношения, пока в квартире остается свекровь. Правда ли это? Скорее всего, да. Соседка не могла на ходу выдумать такие подробности.
Могла ли эта пара желать смерти пожилой женщине? Олег залпом выпил полбокала, достал сигареты. Чего только не случается из-за квартирной тесноты! Но дальнейшее выглядит полным абсурдом.
«Ну хорошо, я согласен допустить, что муж Нины разговора не подслушивал, никого на жену не натравил, а она просто неудачно назначила мне такое место для свидания, что я наткнулся на труп. Согласен даже с тем, что убить хотели именно Машу (как ее отчество, фамилия?). Тогда с мужа Нины подозрения снимаются. Хотя бы частично. Но… Почему эту несчастную женщину завезли так далеко от дома? Как она согласилась поехать? Было уже поздно, холодно. Главное – темно. Ее болезнь, ее страх темноты – и эта лавочка на берегу пруда! Она должна была иметь очень важную причину, чтобы туда отправиться! И потом этот выстрел – такой наглый, в открытом месте! Ведь могли быть свидетели! Ведь, если бы я пришел пораньше, я мог увидеть убийцу! Нет, из-за квартиры так не убивают! Это уж слишком! Ведется следствие, Валеру и его жену допрашивают, наверное, подозревают. Если говорили с соседями – те молчать не стали. Зачем же наводить на себя такие подозрения? Куда проще было бы избавиться от женщины другим способом. Например… Включить газ, когда она спит, и уйти из дома».
Последняя мысль явилась как-то сама собой. Олег вздрогнул и отодвинул опустевшую тарелку. Он достал телефон и позвонил домой. Нина откликнулась немедленно:
– Где же ты?! Я волнуюсь!
– Я сейчас приеду, – пообещал Олег. – Тебе больше никто не звонил?
– Свой телефон я отключила, а тебе никто не звонит, – ответила Нина. – Я даже удивляюсь. Ты у меня какой-то одинокий!
Судя по голосу, у нее сразу улучшилось настроение, стоило ему позвонить. Нина говорила весело и беспечно – совсем как прежде.
Когда он вошел в собственную квартиру, то не сразу понял, что в ней так сильно изменилось. Сообразил чуть позже, когда огляделся по сторонам. Старые, выцветшие и пыльные занавески исчезли. На их месте – и в комнате, и на кухне, красовались новенькие шторы – с шелковыми кистями, ламбрекенами – только что из магазина. Олег замер, не в силах оторвать от них взгляда.
Нина следила за ним с улыбкой, которая из довольной постепенно превращалась в жалобную. Наконец она робко спросила – неужели ему не нравится? Тогда она пойдет в магазин и все обменяет.
– Нравится, – медленно выговорил Олег. – Но ты… Выходила из дома?
– А что – я в тюрьме? – немедленно завелась Нина. – Вышла на минутку, у тебя тут рядом хороший магазин тканей. Шторы мне сделали на заказ, всего за два часа. Я приплатила немного за срочность.
– Нина, зачем?!
– Хотела сделать тебе подарок, – все так же робко объяснила она. – Такой – чтобы я ушла, а он остался… Чтобы сделать тебе приятное. Опять что-то не так?
– Но зачем же ты рисковала! Сама же боялась, что тебя могут выследить!
– Да кто меня выследит! – засмеялась Нина. – Никто не знает даже, в каком я районе! Или ты думаешь, что по всей Москве расклеены мои портреты с подписью – розыск? Ты лучше похвали шторы!
Олег наконец опомнился. Шторы в самом деле были хороши. То, что у Нины отличный декораторский вкус, он понял, еще когда посетил ее собственную квартиру. Теперь она снова блеснула. Шторы в комнате были изумрудными, с золотыми узорами, занавески – золотистыми, почти прозрачными. На кухне висела плотная атласная ткань с китайским рисунком. И все это, должно быть, стоило Нине кругленькой суммы, хотя Олег в таких вещах не разбирался.
– Теперь сразу видно, что пора делать ремонт, – медленно проговорил он. – Слишком шикарные шторы для такой квартиры.
Нина оживилась:
– А что, пора сделать! Я знаю одну фирму, и там берут по-божески! Если трудности с наличными, я помогу! Ты же отдашь, я знаю!
Олег повернулся к ней, увидел искреннюю радость на ее лице. Нина была счастлива, что ее не выругали – как давеча, когда она повсюду вытерла пыль. Он даже не решился ее упрекнуть. Только сказал, что она не должна тратить свои деньги на устройство его квартиры.
– Какая глупость, – слегка обиделась женщина. – Я ведь тоже тут живу.
– Но во вторник ты уйдешь.
Нина вздохнула и, ничего не отвечая, отправилась на кухню.
Обед был отменный – борщ и запеченный в духовке карп. Олег и сам умел готовить – научился, когда переехал сюда и оказался отрезанным от материнской заботы. Но в основном пользовался полуфабрикатами. У них был какой-то грустный вкус – вкус одиночества. А Нина готовила великолепно.
– Завтра я сделаю кучу пирогов, – продолжала женщина, придвигая к нему тарелку.
– Это про запас? – пошутил Олег. – Чтобы я без тебя продержался?
– Ты все время хочешь мне показать, что и без меня справляешься. – Она уселась напротив, быстро пригладила волосы и обратила к нему неподвижный темный взгляд. – Я не обижаюсь, просто… Мне кажется, ты боишься.
– Чего?
– Что я останусь у тебя насовсем.
Олег с негодованием отверг эти подозрения. Он сказал, что был бы очень рад, если бы Нина у него осталась. Увидев на ее лице недоверчивую улыбку, он добавил:
– Тогда бы я за тебя не боялся.
– А ты будешь бояться, когда я уйду? – кокетливо спросила она. Какой контраст с ее затравленным видом, безумной речью в тот день, когда она просила об убежище! – Или… ревновать?
Олег помахал вилкой, отвергая это обвинение, и принялся за рыбу. Некоторое время Нина хранила молчание, а потом неожиданно поинтересовалась, где же он все-таки был. Это прозвучало так естественно, по-семейному, что Олег даже улыбнулся.
– Ездил на урок.
– Ты даешь уроки?
– Нет, беру.
Нина подняла брови:
– Ого! Еще один язык? Третий? Какой?
– Русский. – Олег с удовольствием посмотрел в ее удивленные глаза. – Я очень плохо говорю, ты не замечаешь?
Сама Нина безбожно «акала», растягивала слова, иногда пришепетывала. Все это бросалось в глаза даже ему, коренному москвичу. У него дома говорили по-другому, может быть, потому, что там выросло не одно поколение переводчиков. Олег подумал, сколько уроков назначила бы его подруге Тамара. Не иначе как сотню. Да и то – без гарантированного результата.
– Какая глупость, – заметила Нина. – Ты меня вообще не принимаешь всерьез. Ну правда, какой язык?
