сидевшей на скамье Фин и, сняв очки, точно гипнотизировал ее взглядом. На лице молодой женщины застыло выражение ужаса. Но меня поразило не это. Перед ними на столе стояла пара старых, пыльных сапог, тех самых, которые мы нашли в туннеле и взяли с собой по предложению Дольчепиано. На них-то и смотрела с таким ужасом вдова Титэна.
Я был уверен, что итальянец не заметил легкого движения занавески, тем более что его глаза были все время устремлены на молодую женщину, как вдруг внезапно раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть.
– Входите, входите, мистер Вельгон, вы здесь не лишний. Я нервно отдернул занавеску и вошел в комнату.
– Я не думал, что вы здесь, – пробормотал я. Он небрежно пожал плечами.
– Интересное дело. Не желая навязывать вам своих советов, я пробую свои силы самостоятельно.
В его голосе прозвучала насмешка. Он прошел взад и вперед по комнате, окидывая ее внимательным взглядом.
– Да, это всего-навсего пара старых, грязных сапог, – сказал он на ходу, – но они наводят на глубокое размышление. Не правда ли, мистер Вельгон?
Я еле сдерживал свое раздражение.
– Конечно! – ответил я многозначительным тоном. – И если бы я сказал вам все, о чем думаю, вы были бы весьма удивлены.
– Вы ведь меня уже один раз удивили, мистер Вельгон! – усмехнулся он.
Настало молчание. Фин смотрела на нас с недоумением.
Я тщательно искал объяснение всему происходившему и не мог придумать, как доказать наглому автомобилисту свою прозорливость и его неуместную бесцеремонность. Но, прежде чем я успел остановиться на том или другом способе, чья-то тяжелая рука ударила меня по плечу и у самого моего уха раздался громовый голос:
– Что вы тут делаете?
Я обернулся и очутился лицом к лицу с еле переводившим от ярости дыхание Саргассом. Он сразу узнал меня.
– А! Да это мой молодой человек. Ну, что ж? Сам виноват!
В голосе его прозвучала угроза.
В одно мгновение я был на другом конце комнаты, защищенный столом, и, опустив руку в карман, нащупал револьвер.
В то же время я взглянул в сторону Дольчепиано, заинтересованный, как он поступит. Но итальянец бесследно исчез, вероятно, успел проскользнуть в раскрытую дверь.
– Тем лучше, – подумал я. – Ну-ка, кто сильнее, господин Саргасс, вы или я?
Я не спускал с него насмешливого, почти вызывающего взгляда. Он сделал несколько шагов вперед и очутился около стола, на котором стояли сапоги. Сначала он их как будто не заметил, но мало-помалу в его сознании, видимо, начала происходить какая-то работа и лицо его стало постепенно принимать все более и более ужасное выражение. Я понял, что он узнавал эти сапоги, и их вид, по той или другой причине, приводил его в ярость. Наконец, он не выдержал.
– Это вы принесли? Это вы? – закричал он не своим голосом.
Я хотел ответить, но Фин меня перебила.
– Это сапоги… – начала она.
– Молчать! – замахнулся на нее отец.
Но это было слишком поздно. Я понял, в чем дело. Фин узнала сапоги. Они, очевидно, принадлежали ее отцу, который одолжил их своему сообщнику. Или, наоборот, тот взял их без спроса, чтобы подозрение пало на Саргасса.
Состояние возбуждения, в котором он находился, видимо, пробудило в нем непривычную деятельность мозга, так как он вдруг словно прочел мою мысль.
– Что же это доказывает? – закричал он, кидая на меня угрожающий взгляд. – Это просто-напросто старые сапоги.
– Это доказывает, – спокойно произнес я, – что не следовало их «ему» одолжать.
Я попал в цель. Он дико вскрикнул и, схватив висевший на стене топор, замахнулся на меня.
В ту же минуту я выхватил из кармана револьвер и навел на него. Между нами по-прежнему был стол.
– Бросьте эту игрушку, господин Саргасс, – спокойно сказал я. – Я сильнее вас.
Он не двинулся с места, едва переводя дыхание, как зверь, готовый броситься на свою добычу.
Молодая женщина решилась подойти к нему и взяла у него из рук топор.
– Вот и отлично! – сказал я. – Теперь мы можем спокойно поговорить. Вы напрасно сердитесь. Разве вы не свободны одолжить свои сапоги кому угодно и даже покупать для своих друзей билеты до Месклы…
Глаза Саргасса снова заметали молнии.
– Что это еще значит? – процедил он сквозь зубы.
– Ничего! – ответил я. – Просто вы очень услужливый человек. Но это никого не касается.
