Как только мне это пришло в голову, я уже не мог отделаться от этой мысли. К ней скоро присоединилась и другая: получить не только свободу, но и деньги. Я решил застраховать свою жизнь в пользу Софи. В силу этого я начал переговоры с господином Кристини. Но я скоро заметил, что он опасается с моей стороны самоубийства и не решается принять меня в число своих клиентов. Чтобы ускорить дело, я предложил включить в условие пункт, согласно которому в случае самоубийства страховая премия не выдается. Он согласился, и дело было сделано. Я же начал обдумывать симуляцию уже не самоубийства, а убийства. Воображение у меня богатое, и это не стоило мне большого труда. Некоторую помощь оказала мне при этом и Софи, с которой мы разрабатывали все подробности. Тем не менее намерение мое, если можно так выразиться, вылилось в окончательную форму только тогда, когда я узнал о безнадежном положении Титэна. Я знал, что за деньги Саргасс пойдет на все. Так и случилось. Из слов Саргасса вы знаете все остальное. Замысел удался на славу, и я не понимаю, как он мог раскрыться, тем более, что Софи удалось заручиться бессознательной помощью этого молодого человека.
Он указал на меня, и насмешливая улыбка скользнула по его губам.
– Все, казалось, нам благоприятствовало. Бонассу делал все от него зависящее, чтобы облегчить отъезд Софи; согласился ждать ее в Генуе, в то время как я уеду вместе со своей спутницей под его именем в Марсель. Одним словом, ни с какой стороны не было опасности.
– Итак, значит, мадемуазель Перанди принимала участие в вашем замысле? – спросил сыщик.
– Это было необходимо. Во-первых, для того, чтобы ее не испугало известие о моей смерти. А во- вторых, она должна была получить страховую премию и выехать ко мне навстречу. Кроме того, ей надо было исполнить одно мое поручение, как только разнесется весть о моей смерти.
– Взорвать сундук, из которого вы, уезжая, взяли все деньги? – спросил Падди Вельгон.
– Да, если бы она этого не сделала, всем показалось бы подозрительным, зачем я взял с собой в дорогу такие деньги. А не мог же я оставить двадцать тысяч франков в подарок своей жене. Поэтому я и решил симулировать грабеж и перед отъездом дал надлежащее наставление Софи, оставив ей ключ.
– Вы заранее наметили место вашего исчезновения.
– Да, в туннеле, не доезжая Месклы. Кондуктор простриг мой билет еще в Вилларе и перешел в Малоссен из моего вагона в самый первый от локомотива. Уверенный, что меня больше никто не потревожит, я стал переодеваться. Поверх своего платья я надел велосипедный костюм и взятые у Саргасса вещи. Это сделало меня гораздо полнее. Рыжая борода и такой же парик сразу изменили мое лицо. Я пустил себе из носа кровь, чтобы запачкать диван, и положил на него револьвер, в котором не хватало одного патрона. Затем я уронил на пол смятую шляпу и выбросил в окно бывший при мне ручной чемодан. Как раз в это время мы въехали в туннель, и я воспользовался темнотой, чтобы перейти в соседнее отделение второго класса. Здесь никто не обратил на меня внимания, и я преспокойно вышел в Мескле. Подождав, пока отойдет поезд, я бросился к тому месту, где мы оставили труп. Я снял с себя свое собственное платье и одел его на мертвеца. Затем, желая скрыть некоторый беспорядок костюма, вполне естественный при столь поспешном одевании, я поджег его в нескольких местах, сохранив неприкосновенным карман, в котором лежали документы.
Сделав это, я перетащил труп на рельсы, уложив его при помощи камней таким образом, чтобы поезд завершил начатое мной дело. Когда он прошел, я, к большому своему удовольствию, убедился, что не было никакой возможности признать в этом изуродованном трупе несчастного Титэна, тем более, что получившаяся картина давала полную иллюзию убийства. Считая не лишним присутствие на месте преступления пули, я произвел в размозженную голову трупа выстрел и после этого счел возможным удалиться.
С рассветом, преобразившись в крестьянина, я направился в Тине, рассчитывая, что мое появление будет замечено и сослужит мне в будущем пользу, сбив с толку правосудие. На середине дороги между Тине и Везюби я окончательно превратился в туриста, под видом которого и переехал, без всяких затруднений, итальянскую границу. Остальное вы знаете.
Монпарно замолчал, видимо, облегченный своей исповедью. Мне показалось даже, что он испытывал некоторое удовлетворение, чувствуя себя героем этой необыкновенной истории.
– Роман господина Монпарно! – прошептал я, бросая в сторону Софи полный упрека взгляд.
Но она его не заметила. Это была действительно закоренелая преступница.
– Итак, – обернулся ко мне Падди Вельгон. – Разгадка налицо. Теперь, мне кажется, все ясно. Остается предоставить только этим господам и их сообщнице достойное их помещение, в ожидании, пока они не будут перевезены в Ниццу, в распоряжение судебного следователя.
– Уведите арестованных! – приказал комиссар появившимся в дверях полицейским.
– Значит, я тоже арестована? – дерзко спросила Софи.
– Совершенно верно, мадемуазель, – любезно ответил сыщик, – за соучастие в мошенничестве. Теперь я могу вам признаться, что безымянный приказ об аресте был заготовлен мною специально для вас. Разрешите вписать туда ваше имя.
Он быстро написал несколько слов и передал оба приказа одному из полицейских.
– Я позволю себе, в свою очередь, сказать несколько слов, – с любезной улыбкой заметил Кристини. – Дело в том, что чек, который я имел честь вручить мадемуазель, по настоянию господина Вельгона, с целью ускорить ее отъезд из Ниццы, само собой разумеется, не имеет ценности, и ни один банк не согласился бы его оплатить.
– Тем не менее он будет фигурировать в числе других вещественных доказательств, – сказал комиссар. – Уведите обвиняемых!
И достойное трио, окруженное полицейскими, было уведено из комнаты.
Из груди моей вырвался тяжелый вздох.
– Конец мечте! – иронически прошептал мне на ухо Падди Вельгон. – Успокойтесь, господин Бонассу. Пройдет немало лет, прежде чем эта милая парочка получит возможность продолжать свою идиллию. Суд вынесет им должный приговор.
– Жаль, что он не может отдать Монпарно на расправу его жене! – воскликнул я. – Это было бы для него худшим наказанием.
– Не будьте так требовательны, – улыбнулся сыщик. – И будьте довольны, что ваш собственный роман
