Чердакову, однако, повезло — причем дважды.
Во-первых, грабитель не был специалистом по убийствам с применением холодного оружия, так что в сердце он не попал. Но фотограф все равно истек бы кровью, если бы его сосед, живущий на восьмом этаже, не собрался как раз в это время суток выводить собаку.
Он вызвал лифт и чуть было не заработал инфаркт, увидев лежащего в луже крови Чердакова. Однако все же не заработал и даже продемонстрировал способность наилучшим образом ориентироваться в экстремальной ситуации. Например, первым делом вызвал по телефону не «Скорую помощь», а еще одного соседа — хирурга с четвертого этажа.
«Скорая» приехала значительно позже, и если бы не оперативные действия хирурга, то прибывшим осталось бы только констатировать смерть. А так Чердаков еще жил — но еле-еле.
В больницу его привезли в состоянии клинической смерти. Однако после четырехчасовой операции с подключением аппарата «сердце-легкие» его удалось частично вернуть к жизни. Частично — потому что никто не мог с уверенностью сказать, насколько пострадал мозг.
Во всяком случае, ни о каком допросе пострадавшего не могло идти и речи. А так как про его приключение в казино никто из знакомых осведомлен не был, первой рабочей версией стало покушение, связанное с профессиональной деятельностью Чердакова. И его сослуживцы тотчас же вспомнили тот злополучный инцидент на шоссе.
Все пути ведут в…
Все сошлось одномоментно — буквально в один день, с разрывом в несколько часов. После обеда частный детектив Введенский узнал имя свидетеля происшествия на шоссе — фотокора Чердакова. Ближе к вечеру замотанный текущими делами опер Максимов обнаружил в своем настольном календаре запись «Позвонить Сорокину» и вспомнил, что она имеет отношение к убийству Густова. Максимов позвонил Сорокину, случайно застал его на рабочем месте (где он бывал крайне редко — Ира Лубенченко, например, звонила ему по сотовому, номер которого он давал лишь избранным) и выяснил, что как раз эта самая ныне пропавшая Ира Лубенченко настойчиво интересовалась черным БМВ х315АР.
В самом конце рабочего дня Максимов узнал, что Коля Чердаков может иметь сведения по поводу Ирины. Ключ нашелся. Мозаика сложилась. Цепочка связалась в кольцо.
Весь вечер в квартире Чердакова трезвонил телефон — но он в это время играл в рулетку в казино.
А около полуночи Николая доставили в больницу. К утру, когда стало ясно, что он, по всей вероятности, выживет, представители сразу нескольких правоохранительных служб изъявили желание с ним побеседовать. Однако врачи объяснили, что в ближайшие недели какие бы то ни было беседы с пострадавшим исключены, и медицина тут бессильна.
На следующий день угрозыск и РУОП собирали воедино все, что им известно о фирме «Плутон», ее хозяине, его подчиненных, а также о бывшем пионерлагере «Бригантина», а собрав, терялись в догадках — чем же занимается господин Платонов, если его подручные так запросто стреляют из пистолетов то в спортсменов, то в частных охранников бандитского пошиба, а заодно похищают средь бела дня известную журналистку и режут ножиком в подъезде ее напарника.
О том, в чем заключается тайный бизнес господина Платонова, догадался частный сыщик Введенский, но он никому об этом не сказал, а просто отправился посмотреть на неприступные стены «Бригантины» с близкого расстояния. В отличие от Ирины Лубенченко и Коли Чердакова он был крайне осторожен, видеокамеры заметил сразу и в кадр постарался не попадать.
Зато вечером он имел возможность наблюдать впечатляющую картину — прибытие к воротам «Бригантины» усиленного отряда РУОП на четырех машинах, не считая «жигулей» с операми угрозыска и «Волги» со следователями прокуратуры.
Половина руоповцев рассыпалась по периметру огороженной территории — чтобы ни один гад не ушел. Другая половина осталась у ворот.
В ворота вежливо постучал следователь по особо важным делам Комиссаров. У него за спиной стоял Протопопов, которого в этот день оттеснили на второй план более высокие чины, но который все еще отвечал за дело об убийстве Густова.
Оба следователя вели себя предельно корректно. У них были основания подозревать, что убийцы Густова и двух «рюриковцев», а также похитители Ирины Лубенченко и, возможно, сама похищенная находятся на территории «Бригантины», но не было веских доказательств. Прокурор города дал санкцию на обыск, но боевую операцию разрешил проводить только в случае открытого сопротивления.
Охранники, между тем, не сопротивлялись. Они валяли Ваньку и тянули волынку.
Сначала рядовые стражи ворот заявили:
— Мы ничего не знаем. Надо позвать старшего.
Старшего звали долго, а когда он пришел, оказалось, что начальствует он только над стражами ворот, а вопрос о допуске посторонних на территорию может решать только дежурный по объекту.
Дежурный по объекту не согласился дать ответ по телефону и пожелал ознакомиться с постановлением о проведении обыска лично.
Следователи мрачнели, опера из угрозыска матерились, руоповцы свирепели — но всех успокоил начальник стражей ворот.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Впустим вас обязательно. Мы с милицией не шутим. Просто с нас босс восемь шкур дерет, и каждый хочет, чтобы крайним был неон, а кто-то постарше.
Так и получилось. Дежурный по объекту отказался принимать решение без санкции самого господина Платонова, а его нельзя беспокоить без разрешения начальника охраны, которого в данный момент не было на объекте.
— Вы издеваетесь?! — взорвался, наконец, Комиссаров. — Хотите потерять лицензию? Мы вам это быстро организуем.
— Сомневаюсь, — покачал головой дежурный, после чего спросил: — Так мне искать начальника охраны, или вы приедете в другой раз?
Комиссаров с трудом поборол желание дать руоповцам команду начать штурм. Ему помогло то, что спецотряд к штурму не готовился и имел только обычное снаряжение — автоматы, дубинки, щиты, светошумовые гранаты и слезоточивый газ. А чтобы высадить стальные ворота или перемахнуть через четырехметровую стену с колючей проволокой наверху, всего этого недостаточно.
В конце концов дежурный дозвонился до начальника охраны, который отдыхал где-то в городе — и тот разрешил побеспокоить босса. Босс, между прочим, находился на базе, в своей недостроенной башне.
Платонов, узнав, в чем дело, потребовал принести санкцию на обыск к нему в кабинет. Комиссаров отказался отдать бумагу и пригрозил арестовать всю охрану «Бригантины» за сопротивление властям.
Тогда Платонов пожелал поговорить со следователем по телефону и заявил ему:
— Я не могу верить никаким удостоверениям и бумагам, пока не посмотрю их сам. Сейчас развелось столько фальшивок. Любой мафиози может вооружить своих ребят автоматами, одеть их в камуфляж и маски, напечатать на принтере любые мандаты и нарисовать какие угодно печати.
Высказав эту в общем-то не новую мысль, Платонов разрешил пропустить на территорию одного следователя с постановлением на обыск.
По пути от ворот до резиденции Платонова Комиссаров ничего подозрительного не заметил. Лагерь как лагерь — пионерский, естественно. Одно-, двух— и трехэтажные корпуса, столовая, клуб, гаражи, кочегарка. Открытая эстрада превращена в какое-то закрытое сооружение. Некоторые корпуса имеют новые пристройки. Выделяется на общем фоне только башня, доведенная до пятого этажа, открытая автостоянка да сверкающий ангар транзитного склада, огороженный отдельной стеной.
Платонов был недоволен, однако не выказывал никакого беспокойства. Внимательно осмотрев со всех сторон удостоверение следователя и прочитав постановление, он поинтересовался:
— А что вы, собственно, собираетесь искать?
— Незаконно хранящееся оружие, милицейскую форму, а также ряд лиц, представляющих интерес для
