9
Сумка с продуктами была тяжелой, и она облегченно вздохнула, поставив ее на пол, чтобы поискать ключ. Ей еще нужно было преодолеть четыре лестничных марша, прежде чем она доберется до своей каморки под самой крышей. Это был обычный для этого района дом, разбитый на крошечные квартирки. Хотя карабкаться наверх приходилось долго, Ева любила свою комнату. Она напоминала перестроенный чердак, где она спала в детстве. Стены по обе стороны окна были скошены, следуя линии крыши, и, чтобы оживить помещение, она выкрасила их в бледно-желтый цвет. Там и сям были наклеены большие плакаты, но не оригинальности ради, а чтобы прикрыть неприглядные следы сырости. В кухонном закутке была одноконфорочная газовая плитка и полки. Посуду Ева мыла в крошечной ванной, выходившей маленьким окошком на задний двор. Везде было темно и тесно, за исключением комнаты, но это Еву не волновало, ибо такое жилье отвечало ее потребности в уединении.
Раскладывая по полкам покупки, она не могла избавиться от мысли о том, что убийцы они никудышные. В голове у нее не укладывалось чудовищное преступление, которое они намеревались совершить. Их рассуждения на эту тему казались отвлеченными, теоретическими, словно они репетировали пьесу, а не замышляли убить человека. Рубикон между законностью и незаконностью, который Ева вот-вот должна была перейти, выглядел неощутимым, а последствия этого шага невозможно было предвидеть.
Наверное, Андрес тоже понял их слабость, подумала она, и поэтому решил привлечь Брука Гамильтона, чтобы переложить главную тяжесть на него. Он ведь профессионал, а они – просто любители. В чувствах ее царил сумбур: облегчение от сознания, что роковой курок спустит не кто-то из них, и стыд за свое малодушие. Они все уже обсудили, и ни один из них не сомневался в необходимости того, к чему призывал их Андрес. Иного пути нет, и все же у нее были сомнения.
Она полностью отдавала себе отчет в том, что боится, и не пыталась замаскировать свои страхи фальшивыми мудрствованиями. Ее мучила совесть. Для человека, которому невыносима сама идея казни, просто противоестественно быть причастным к покушению на чью-то жизнь. Даже мысль об охранке и пытках не могла освятить их намерения. В лучшем случае, это было жалким оправданием. Одна жизнь в расплату за множество. Нечто вроде дилеммы, стоящей перед врачом, когда ни одно решение не дает полного удовлетворения.
Она взглянула на часы и поняла, что они в любую минуту могут явиться. Середина комнаты золотилась, как янтарь, от косых лучей заходящего солнца. Ева любила неторопливые вечера раннего лета, когда с улицы доносятся детские голоса. Здесь, на самом верху дома, она могла наслаждаться одиночеством, не чувствуя себя одинокой.
Звонок прозвонил, когда она собирала свои карандаши в стаканчик на столе, – она перегнулась через подоконник. Джон Престон стоял на кромке тротуара и глядел вверх. Он всегда приходил первым. Вскоре после его прихода раздалась дробь ударов в дверь и появился Мэтти, демонстративно задыхаясь.
– Черт бы их побрал, эти ваши лестницы! – пожаловался он и, плутовато усмехнувшись, добавил: – Тебе помочь приготовить чай?
– Только будешь мешаться, пойди лучше поговори с Джоном.
Мэтти притворно заворчал – как это могли не оценить его предложения – и с треском плюхнулся на кровать.
– Какой комфорт. Жаль, что мне никто не предложит насладиться этим комфортом.
Джон недовольно поерзал, встал и подошел к окну.
– Просто полжизни посвятил бы этому, – продолжал Мэтти, не замечая, что Джона уже достаточно разозлило его предыдущее замечание. – Ну вот, – вздохнул он, – опять придется ждать эту пару. Я хочу сказать, я знаю, что у латиноамериканцев отсутствует чувство времени, но мне всегда казалось, что шотландцы более пунктуальны.
– Нил идет, – тихо сказал Джон, не поворачиваясь.
– Поразительно! Наконец-то он понял, что время не терпит! – воскликнул Мэтти и заверещал, подражая звуку волынки. Он производил впечатление преждевременно повзрослевшего ребенка. Джон, не обращая на него внимания, пошел поговорить с Евой.
– Андрес, похоже, доволен, – объявил с порога Нил. – У него было две встречи с этим Бруком Гамильтоном, он даже приведет его сюда.
– Несколько рискованно, а?
– Он мне сказал, что после второй встречи битых два часа бродил по Лондону, пока не удостоверился, что слежки за ним нет. Это, конечно, не бесспорное доказательство, но я уверен, что они бы не упустили возможности сесть ему на хвост, если бы Гамильтон побывал у них. Андрес считает, что это лучший вариант при создавшихся обстоятельствах.
Мэтти позабавило сдержанное торжество, сквозившее во всем облике Андреса, когда он представил им Брука Гамильтона. Их гость возвышался над ними в маленькой комнатке, но вид у него отнюдь не был грозным, скорее – растерянно-смущенным. Мэтти чуть не расхохотался, подумав, что этот человек, возможно, смутился от того, что не знал, как их приветствовать – подняв вверх сжатый кулак или как-то еще.
Познакомившись со всеми, Брук Гамильтон неловко сел на край кровати рядом с Мэтти и огляделся. Его глаза задержались на мгновение на побитой молью шубе, которую Ева купила в комиссионном магазине. Шуба висела на крючке, приколоченном к двери, и он заметил, что она порвана сбоку, так что видна подкладка. Ева вошла с кружками чаю и предложила ему. Он не хотел пить, но из вежливости взял кружку и, сделав символический глоток, поставил между ног на пол. Он чувствовал себя даже хуже, чем просто посторонний, – словно он пробрался сюда обманом, потому что ведь он и сам еще не знал, действует ли он из чувства долга или его влечет жажда приключений.
– Вы курите? – спросила Ева, неуверенно и церемонно предлагая ему сигарету.
– Нет, спасибо, – ответил он, отрицательно покачав головой и глядя, как она закуривает. А она нервничала и суетилась, словно в движении искала защиты. Бруку почудилось в ней даже что-то загадочное. Он решил, что она могла бы выглядеть привлекательной, если бы немного постаралась, но она так гладко зачесывала назад свои бесцветные волосы и ходила в таком бесформенном хлопчатобумажном платье, словно намеренно старалась не привлекать к себе внимания мужчин. Может, она принадлежит к воинствующим феминисткам, подумал он, хотя никогда их не видел. Ева смущенно переминалась с ноги на ногу, и он догадался, что она поймала его взгляд. Он быстро перевел глаза на Андреса, который как раз в это время говорил, что получены предварительные сведения о предполагаемом маршруте генерала Иньесты.
10
Сидя после обеда за чашкой кофе, Сэм Шерман разглядывал светло-коричневую жидкость и удивлялся, как плохо англичане варят кофе. Он взял пачку сигарет и вытряхнул последнюю. Никотиновые пятна на пальцах походили на пятна от рыжего крема для чистки обуви, но он не обращал внимания ни на них, ни на предостережение главного терапевта, набранное на боковой стороне пачки и обвиняюще смотревшее на него. Скомкав пачку и целлофановую обертку, он бросил все это в пепельницу. И с нетерпением стал ждать, когда можно будет позвонить в Вашингтон.
На протяжении всех этих лет он чаще шел по ложному следу, чем по истинному, и это научило его сдержанности и осторожности. Но сейчас он кожей чувствовал, что деятельность Алекса Гамильтона в Южной Америке достойна особого внимания. К тому же он давно понял, что на ранней стадии расследования лучше всего идти к цели с двух сторон одновременно – по такому принципу работает пеленгатор. То, что Гамильтон так быстро согласился встретиться с ним, могло означать, что кто-то еще, возможно, начал копать и, следовательно, газета Шермана наткнулась на нечто стоящее.
