приглашение принца.
Слуга опять вынул конверт, надписанный каллиграфическим почерком, и положил его на край письменного стола.
— Мне велено также — причем лично принцем — не принимать вашего отказа, мадемуазель.
— О, но вам придется его принять!
— Но я не могу.
Слуга поклонился и, повернувшись, быстро зашагал из комнаты. Дверь за ним закрылась. Она услышала, как где-то рядом Мария говорит с ним, без сомнения приглашая его отведать стаканчик пива.
Анджелина опять села и уставилась на белый Квадрат. Окружив себя заботами и хлопотами, Анджелина сделала это намеренно, чтобы не вспоминать о том, что случилось в игорном притоне, не предаваться все еще царящему в ее душе ужасу. Гнилой дом занялся огнем в несколько минут, превратившись в пылающий костер, раздуваемый ветром. Они еле успели выйти на галерею, когда рухнул второй этаж. Сгорели также три соседних дома, прежде чем огонь был остановлен начавшимся сильным дождем и, как всегда, опоздавшими пожарными командами.
Рольф, его оставшиеся в живых телохранители и Мак-Каллаф со своими людьми помогали бороться с огнем вместе с почти половиной мужского населения Нового Орлеана, сбежавшегося на пожар. После этого Рольф проводил Анджелину в дом вдовы и передал ее в руки Марии, приказав той позаботиться о ней. Затем Рольф заперся с мадам де Бюи, чтобы сообщить ей о смерти Клэр.
За последние три дня в дом вдовы заходили с выражениями соболезнования Густав и Освальд. На протяжении всего визита они разглядывали ее во все глаза, как будто должны были дать подробный отчет о ней после своего возвращения в миссию. Андре тоже пару раз заглядывал к ним в дом, чтобы немного поговорить на общие темы, не упоминая событий, связанных с их приключениями на Ничейной Земле. От Рольфа не было никаких вестей.
Она знала, что он занят неизбежными хлопотами, связанными с похоронами, как и она сама, если не больше. Ведь у него множество обязанностей, которые ей трудно вообразить. Анджелина слышала, что принца посетила депутация городских властей, которым пришлось долго ждать его, чтобы выразить свои чувства благодарности за то, что он собственной персоной принимал участие в предотвращении распространения пожара — ужасного бедствия, которое постигало Новый Орлеан уже не однажды.
Анджелине казалось, что всякие отношения с принцем для нее навсегда закончены, ей дана полная и безоговорочная отставка. В некотором смысле она испытывала даже облегчение от того, что все, наконец, было позади, хотя временами ее пронзала внезапная боль, и слезы наворачивались на глаза. Причем все это случалось ни с того, ни с сего посреди дня или ночи.
Боясь невыносимой боли, которую причиняли ей воспоминания, она запрещала себе думать о событиях последних недель. Но они сами накатывали на нее подчас, растравляя душу то памятью о пережитом страхе, а то об испытанной страсти, о наслаждении или горе. Анджелина боролась с собой, пытаясь выбросить из головы все, что случилось с той ночи, когда Рольф похитил ее. Но память снова и снова возвращала ее к различным эпизодам пережитого. Она вспоминала о том вечере в охотничьем домике, когда Мейер позволил ей бежать. В то время она думала, что его побудил к этому поступку рыцарский дух, но теперь-то она точно знала, что это было всего лишь средство вырвать ее из рук Рольфа, чтобы она не успела сказать принцу, где прячется ее кузина.
Это именно Мейер подсыпал опиум в еду Рольфа вечером накануне пожара, у него ведь хранилась аптечка как у лекаря их небольшого отряда. Человек более субтильного сложения мог бы умереть просто от передозировки этого наркотика, на что и надеялся, должно быть, Мейер, запоздавший выйти в коридор, когда Анджелина подняла тревогу, а ведь его комната была прямо напротив спальной принца.
Позже, во время стычки с мужчинами Сент-Мартин-вилля после ночного вторжения в монастырскую школу у Анджелины было такое ощущение, что ее коня кто-то ударил, чтобы он попятился, а затем кто-то ударил
У нее даже вопроса не возникло, почему именно Мейер подошел к ней тогда в лагере Мак-Каллафа. Причина была в том, что он заметил растущие интерес и привязанность Рольфа к ней — это возбудило его собственную страсть к Анджелине, которую он надеялся удовлетворить, шантажируя ее полученными в результате слежки и наблюдения знаниями о ее беременности.
Теперь все это казалось простым и понятным. Почему она этого раньше не видела? Потому что трудно разглядеть врага в человеке, носящем маску друга. И насколько труднее было сделать это самому Рольфу, который играл с Мейером в детстве, делил с ним вместе отцовское пренебрежение, обучался военному искусству и дрался плечом к плечу на нешуточных полях сражений в составе элитного полка!
Кстати, Рольф и его свита, в которую входил и Мейер, месяцами находились в отъезде, возвращаясь ненадолго в Рутению в то время, когда Клэр была в близких отношениях с Максом. Ведь Рольф говорил ей, что видел Клэр всего лишь один-два раза и то издалека. Они скитались по Европе в поисках новых удовольствий и развлечений, и, по-видимому, Мейер тайно возвращался в Рутению.
Конечно же, он привел свой план в исполнение, только когда терпеливо дождался возвращения Рольфа на родину. Это было необходимым условием, ведь он стремился, чтобы тень подозрения в убийстве Макса пала на его брата.
И ему это удалось. Король освободил Мейера от ответственности за убийство Рольфа. Находился ли соответствующий документ в бумагах Мейера или он уже был найден и уничтожен? Или, возможно, в порыве горькой гордости, был оставлен нетронутым, чтобы вернуть его ближайшему родственнику Мейера — его отцу, королю?
Анджелина дотронулась до конверта с приглашением, написанным на ее имя. Итак, Рольф уезжает, он возвращается на родину. А когда он прибудет во дворец, явится ли он к отцу держать перед ним ответ за смерть Мейера? Неужели король не поверит своему младшему сыну, даже если свидетелем выступит его племянник Леопольд. Что же случится потом? Новые скитания по Европе, без всякой определенной цели. Или, может быть, его встретят дома торжественно и радостно, как положено встречать наследника трона? Анджелина представила, как разодетый в бархат и украшенный драгоценностями Рольф шествует перед народом, который осыпает его цветами в честь объявления помолвки принца с Баварской принцессой.
Нет, она не пойдет прощаться с ним. Она не сможет проститься с Рольфом на глазах многочисленных свидетелей, она не сумеет надеть на себя маску ледяной учтивости и светской вежливости, она не сумеет сделать положенный реверанс на дрожащих в коленях ногах. Она не хочет видеть снова такие родные лица — Густава, немного неловкого в своем изящном мундире; Леопольда, держащегося в стороне, всегда гордого и колючего; Освальда, спокойно созерцающего происходящее вокруг — так похожего теперь на погибшего Оскара.
Она уже попрощалась с ними в душе, когда видела их в последний раз на пожаре, сражающимися с огнем, а затем утомленными до предела, но радостными, что победили пламя и вновь обрели Рольфа целым и невредимым. Радостное оживление сияло на их потных, перепачканных сажей лицах. Она уже попрощалась в душе и с Рольфом — ночью накануне того дня, когда она нашла Клэр. Поцелуи, пылкие ласки, нежные слова любви — все это будет с ней до конца ее дней, только смерть может заставить ее забыть эту ночь. Нет, она не пойдет на прощальный ужин.
Но Анджелина все же пошла туда. Она боялась, что в противном случае принц пришлет своих телохранителей за ней, как он это уже сделал недавно. Боялась, что он явится сам. Поэтому она достала из сундука платье из серебристо-серого шелка, которое никогда не одевала из-за мрачноватой расцветки. Оно раньше принадлежало Клэр, которая лишь однажды надела его — на похороны дедушки, состоявшиеся накануне ее отъезда во Францию. Пока Мария убирала ее волосы, Анджелина сидела, разглядывая свой
