беззлобное добродушное лицо темноволосого молодого человека, который скакал во главе отряда. Это был Андре.
— Вот они! Это — они!
Раздался металлический скрежет, от которого у Анджелины все похолодело внутри — мужчины вынимали шпаги и сабли из ножен. Некоторые уже держали наготове заряженные пистолеты. Прогремел выстрел, и кто-то пронзительно закричал — скорее от злости, чем от боли. Два отряда всадников смешались, сцепившись в близком бою. Раздались лязгающие удары стали о сталь, такие яростные, что от скрещенных шпаг сыпались искры. Мужчины рычали и бранились. Лошади тревожно ржали, не понимая странных движений и маневров своих седоков. Силы были равны — во всяком случае отряд нападавших по численности не уступал отряду принца. Если бы Андре добрался до Мартинвилля, к нему бы присоединилось намного больше людей.
— Черт возьми! — недовольно воскликнул один из нападавших — лысый мужчина, сосед тети Берты. — Эти чужестранцы дерутся как дьяволы!
Андре с обнаженной шпагой и выражением отчаянной решимости на лице пробивался к Анджелине. Заметив это, Рольф преградил ему путь и вступил с ним в поединок.
— А, Ваше Высочество, — воскликнул Андре, парируя его удар и задыхаясь от бешеной скачки. — Уверен, вы удивлены, увидев меня так скоро.
— Кто-то сунул в чулан свой слишком длинный нос, я угадал?
— Сын нашего повара, сообразительный, а главное любознательный мальчуган. Его послали, чтобы узнать, почему задерживается ужин, и он услышал наш грохот в дверь.
— Поздравляю, вам повезло, — выпады Рольфа были энергичными, но неторопливыми.
— А ваше везенье, похоже, изменило вам? Кстати, что вы сделали с мадам де Бюи?
— Сделал? Вы что же видели ее истерзанное тело валяющимся в канаве? Нет? Вообще-то это было бы совсем недурно… Но, к сожалению, мы просто оставили ее в монастырской школе, причем она посылала нам вслед проклятья и отборную брань, ругая нас на чем свет стоит, правда, я так и не понял за что именно — за то ли, что она осталась жива и невредима или за то, что ее выпустили на свободу, не дав пострадать вдоволь.
Наблюдая за поединком поднявшихся в стременах мужчин, Анджелина видела, что Рольф, приложив чуть больше усилий, легко мог бы ранить Андре и тем закончить бой. Но создавалось такое впечатление, что вместо этого он терпеливо выжидал удобного случая для последней атаки, в результате которой он сумел бы обезоружить противника, не причинив ему вреда. То же самое можно было сказать и о телохранителях принца, образовавших фалангу с Анджелиной в середине и отбивающихся с легкой непринужденностью от атакующих.
Случилось так, что в пылу борьбы Рольф оказался атакованным с трех сторон. Этим воспользовался Андре. Видя, что принц на секунду отвлекся, он протиснулся вплотную к Анджелине и вырвал поводья ее коня из руки Рольфа. Почувствовав неожиданный резкий рывок, ее конь попятился, недовольно мотая головой. Анджелина, которой не за что было держаться — поводья волочились по земле, а передней луки на ее английском седле не было, — крепко сжала колени на крупе коня, наклонилась вперед и вцепилась руками в его серебряную гриву. Вдруг она почувствовала сильный толчок, и ее колено оказалось зажатым между крупом ее коня и крупом соседней лошади, вплотную притертой к коню Анджелины. Острая боль пронзила ее ногу, усиленная ударом в коленную чашечку. Ее конь, зажатый между двумя верховыми лошадьми, не мог двинуться с места и переминался с ноги на ногу, пошатываясь. Анджелина почувствовала, что соскальзывает с седла и неудержимо падает вниз. Мгновение — и она оказалась между молотящими землю лошадиными копытами. Из груди ее рвался наружу крик, но она задохнулась от боли, перехватившей ей горло. Перед глазами поплыли круги, она почувствовала сильный удар в висок и погрузилась в полную темноту, потеряв сознание.
Постепенно приходя в себя, Анджелина ощущала легкое покачивание, причинявшее ей нестерпимую боль, которая пульсировала в раскалывающейся голове. Анджелина тяжело сглатывала, источник боли был где-то глубоко внутри, ее висок жгло огнем, но кто-то гладил теплой сильной ладонью ее по волосам, чуть касаясь кожи на виске, успокаивая, усмиряя огненное, разрывающее ее голову жжение. Прикосновения становились все более болезненными, казалось, что кто-то прядь за прядью вырывает у нее волосы с корнем. Анджелина поморщилась, застонала и повернула голову в другую сторону.
— Ваша красота не пострадала, — услышала она хорошо знакомый голос у себя над ухом, говоривший медленно, растягивая слова, — чего нельзя сказать о расположении вашего духа.
Она заметила, что покоится в его сильных объятиях, надежность и уют которых контрастировали с едкими словами, обращенными к ней в качестве приветствия. Длинные густые ресницы Анджелины дрогнули и приоткрылись, она встретила ярко-синий взгляд Рольфа и поняла, что лежит у него на коленях, тесно прижатая к его груди и укрытая подбитой мехом накидкой. Они ехали в карете, обитой темно-бордовым бархатом, ее резные дверцы были сделаны из палисандрового дерева. Рольф сидел в самом углу кареты, а Анджелина лежала на сиденье, чувствуя, как колеса быстро катят по дороге. Карета мчалась с большой скоростью, судя по мелькающим за окном, стремительно проносящимся мимо деревьям.
Анджелина опять прикрыла глаза.
— Что произошло? Как я здесь очутилась?
— Счастливая девочка, проспала все самое неприятное и скучное. Вы действительно ничего не помните?
— Нет.
В его голосе слышались насмешливые нотки, когда он рассказывал ей о произошедшем.
— Когда вы упали, я поднял вас и отдал на попечение Густава и Оскара. Они были посланы вперед, в то время как мы — все остальные — задержались на месте, чтобы отразить атаки наших противников. Надо сказать, что ничего подобного по своей бессмысленной отваге, ражу и полной неотесанности, я еще не видел. И, признаюсь, мне не доставило особого удовольствия фехтовать с джентльменами — фермерами и их сыновьями. Никакого изящества! Одним словом, это было скучно.
— Сожалею, но то, что силы окажутся неравны, можно было предсказать заранее. Итак, вы оставили их, истекающих кровью, лежать на поле боя?
— Нет, они получили всего лишь несколько несильных уколов в плечо, да пару ран, которые придадут им мужественную хромоту и вызовут к ним интерес дам на ближайшем балу. Одним словом, ничего серьезного. Старшие в их отряде вовремя вспомнили о настоящих ценностях в этой жизни и о своих будущих внуках и не настаивали особо на продолжении бессмысленной схватки, дав нам дорогу, чтобы мы беспрепятственно продолжали свой путь.
Анджелина, заметив спокойствие принца и добродушную усмешку, не могла удержаться, чтобы не произнести — может быть, и опрометчиво — слова благодарности, взглянув на Рольфа с выражением раскаянья в глазах.
— Вы… были так добры, что позаботились обо мне.
— Я вынужден быть добрым к вам. Без вас будут сорваны все мои планы и разбиты все надежды. Где бы я был без вас?
— Без меня вы были бы еще ближе к Клэр, так как вам не понадобилась бы тихоходная карета.
— Вы не правы. Не надо переживать по поводу того, что вы задерживаете нас или мешаете погоне. Густав выбрал эту карету наметанным опытным глазом. Она легка и может двигаться почти так же быстро, как двигались бы мы верхом.
— Я имела в виду, что если бы вы не провозились со мной так долго сразу же после моего падения…
— Дорогая Анджелина, — его голос журчал, как ручей, но в нем слышалась еле сдерживаемая насмешка, — уверяю вас, мне, к сожалению, вовсе не пришлось возиться с вами.
Анджелина обиженно поджала губы, не открывая упрямо прикрытых длинными ресницами глаз.
— Вижу, что стычка с соседями мадам де Бюи не сделала вас более уступчивым, и даже хоть чуточку более вежливым.
— А почему она должна была сделать во мне такой переворот? Я ведь знал, что эти люди явились по настоянию вашего ухажера, Андре Делакруа. И если вы думаете, что он пришел защищать одутловатые прелести вашей тети, то вы сильно ошибаетесь, и это именно вам требуется преподать урок, чтобы вы не
