К счастью, обычай теперь, когда первые формальности безрезультатно закончились, позволял Саймону держаться подальше от этих зловещих памятников и самому заботиться о крове и пропитании. Говорили, что в старых, бескорыстно дружелюбных гостиницах Друидсфолла звуки непонятных ударов и громкие крики на чужих языках - смерть ли там, любовь или торг заставляли постояльцев вздрагивать в своих постелях и вспоминать собственные грехи. Разумеется, все гостиницы таковы, но тем не менее, предатели предпочитали селиться там, а не в Домах Гильдии, принадлежавших братству: там им гарантировалось уединение и одновременно они могли чувствовать, что еще живы. Что-то мешало им вести дела в стенах, сложенных из каменных конечностей, голов и торсов людей, некоторые из которых, без сомнения, были еще живы, когда закладывался фундамент, и возводились леса.
Итак, здесь в 'Скополамандре' Саймон мог спокойно ожидать следующего контакта, теперь, когда он избавился от ядов. Этот контакт - если он произойдет - должен, конечно, произойти до конца периода его неприкосновенности. Термин 'карантин', пожалуй, подходил лучше.
Нет, сколь ограниченной не была его неприкосновенность, в ее реальности сомневаться не приходилось, поскольку будучи предателем с Великой Земли, Саймон имел особый статус. Великая Земля, считали бодейсианцы, не обязательно Старая Земля, но не обязательно и _н_е_ она. По крайней мере, Саймона не убьют из чистого консерватизма, хотя ни одно официальное лицо не рискнет иметь с ним дело.
Ему оставалось еще восемь дней - мрачная перспектива, так как он уже завершил все приготовления к делу, пикантность ей придавал лишь тот факт, что он до сих пор не знал официальной продолжительности дня. Ритмы Флос-Кампи не давали никаких намеков на этот счет, понятных его настроенным по Солнцу суточным ритмам. В настоящий момент, единственным светом в окне комнаты было сияние, похожее на завесу из оранжево-голубоватого пламени. Наверняка, радио, а возможно и электроснабжение, очень часто выходит из строя из-за таких сильных магнитных бурь. Это может пригодиться; он запомнил эту мысль.
Тем временем, Саймон избавился от последнего яда. Он вылил воду из амфоры в унитаз, который тут же зашипел, как дракон, только что вылупившийся из яйца, и изверг гриб холодного синего пара, от чего Саймон закашлялся. 'Осторожнее!' - подумал он; сначала воду, потом кислоту, а не наоборот - я забываю элементарнейшие вещи. Нужно было использовать вино. Пора выпить, за здоровье Гроу!
Он подхватил плащ и вышел, не дав себе труда запереть дверь. У него нечего красть, кроме чести, а она в правом заднем кармане. О, и конечно, Великая Земля - она в левом. Кроме того, Бодейсия богата: невозможно повернуться, чтобы не споткнуться о груду сокровищ, редкостей тысячелетнего возраста, которые никто не разбирал уже лет сто, и даже не собирался. Никому и в голову не придет красть у бедного предателя что-нибудь меньше короля, а еще лучше, планеты.
В таверне на первом этаже к Саймону тут же подошла девица.
- Угощаешь сегодня, экселенц?
- Почему бы нет? - Он и вправду был рад встрече. Эта пышная блондинка смотрелась куда привлекательнее сухопарых женщин Почтенных, которых мода заставляла выглядеть так, будто они страдают какой-то нервной болезнью, начисто лишившей их аппетита. Кроме того, с ней не нужно вести традиционную вежливую бодейсианскую беседу, состоявшую преимущественно из сложно закрученных шуток, над которыми не принято смеяться. Поэтому вся манера бодейсианского разговора строилась так, чтобы игнорировать собеседника; дебюты были высоким искусством, но эндшпили проигрывались. Саймон вздохнул и дал знак принести рюмки.
- На тебе пряжка предателя, - сказала она, усаживаясь напротив, - но золота с деревьев немного. Ты приехал, чтобы продать нам Великую Землю?
Саймон даже глазом не моргнул; он знал, что этот вопрос всегда задают любому чужаку его профессии.
- Может быть. Я сейчас не на службе.
- Ну, конечно, нет, - серьезно сказала девушка, перебирая пальцами что-то вроде четок с двумя серебряными фаллосами. - Но все равно, желаю удачи. Мой сводный брат предатель, но ему удается отыскать на продажу только мелкие секреты - как делать бомбы и все такое. Неважная профессия; я предпочитаю свою.
- Может ему следует работать на другую страну.
- О, его страна вполне годится для продажи, но у него плохая репутация. Продавцы и покупатели не особенно ему доверяют - думаю, все дело в стиле. Кончится тем, что он продаст какую-нибудь колонию за пригоршню бобов и рыбную котлету.
- Тебе не нравится он - или его ремесло? - спросил Саймон. - В конце концов, оно не так уж отличается от твоего: человек продает то, что ему на самом деле не принадлежит, но в результате сделки, все же, кое-что имеет, если обе стороны держат язык за зубами.
- Ты не любишь женщин, - спокойно сказала девушка, будто просто констатируя факт, а не бросая вызов. - Но все в мире временно - не только девственность и доверие. Зачем жадничать? 'Обладание' богатством столь же иллюзорно, как 'обладание' честью или женщиной, а доставляет намного меньше удовольствия. Лучше тратить, чем копить.
- Но ведь есть и иной подход, - возразил Саймон, зажигая дурманящую палочку. Он был невольно заинтригован. Гедонизм являлся самой распространенной философией в цивилизованной галактике, но было пикантно слышать, как гулящая девица щеголяет избитыми клише с такой серьезностью. - Иначе мы не смогли бы отличить добро от зла, и плевали бы на все.
- Ты любишь мальчиков?
- Нет, это не в моем вкусе. А, ты хочешь сказать, что я не осуждаю любителей мальчиков, и что ценности, в конечном итоге, вопрос вкуса? Я так не считаю. Сочувствие постепенно проникает в нравы.
- Значит, ты не станешь совращать детей, а пытки вызывают в тебе протест. Но это твой взгляд. Некоторые мужчины не столь ограничены в подобных ситуациях. Я очень часто встречаю таких. - Рука, держащая бусы, сделала еле заметный непроизвольный жест отвращения.
- Я думаю, что ограничены _о_н_и_, а не я - большинство планет рано или поздно отправляют на виселицу своих моральных имбецилов. Но как насчет предательства? Ты не ответила на этот вопрос.
- У меня в глотке пересохло... спасибо. Предательство, ну - это искусство; но опять же, вопрос вкуса или предпочтения. Все решает стиль; поэтому мой сводный брат ни на что не годится. Если бы вкусы изменились, он процветал бы, как и я, родись я с синими волосами.
- Ты можешь покраситься.
- Что, как Почтенные? - она рассмеялась, коротко, но непосредственно. - Я то, что я есть; маска не станет мной. Мастерство, да - это другое дело. Я продемонстрирую тебе, когда захочешь. Но никаких масок.
Мастерство тоже может тебя подвести, подумал Саймон, вспоминая то мгновение в Гильдии Предателей, когда предмет его гордости, пояс из ядовитых раковин, пожалованный за заслуги, мгновенно лишил его всякого преимущества перед местными профессионалами, на которое он рассчитывал. Но он лишь повторил:
- Почему бы нет?
Этот способ провести время не хуже любого другого; а когда истечет срок его неприкосновенности, он уже не сможет доверять ни одной девице на Бодейсии.
Она действительно оказалась очень искусной, и время шло... но нерегулярные псевдодни - часы в таверне и в его комнате показывали разное время и никогда даже приблизительно не соответствовали показаниям его выставленного на Великой Земле хронометра и физиологическим часам организма - его подвели. Однажды утром/днем/ночью он проснулся и увидел, что лежащая рядом с ним девушка постепенно чернеет в последних объятиях грибного токсина, яда, который Саймон с удовольствием пожелал бы Императору созвездия Гончих Псов или самому отъявленному злодею в истории человечества.
Период неприкосновенности закончился, началась война. Его уведомляли, что если он еще хочет продать Великую Землю, ему сначала придется продемонстрировать свое мастерство, выстояв против холодной злобы всех предателей Бодейсии.
4
'Неизвестно, каким образом удавалось сохранять
целостность Экзархии или межзвездных империй
