— Займешь его на полставки, — распорядился король.
— Так и знал, что ты меня припашешь по полной, — вздохнул снова шут и по совместительству премьер-министр. Ну, ничего. Вот увидишь, в какой форме я отчеты писать буду...
— Ладно, братаны, на посошок — и пора.
— На ночь глядя? — ужаснулся Лемур. — Совсем с умом поссорились?
— Да пофиг, — отмахнулся воин. — Иначе неделю пропьянствуем. Знаю я эти феньки, вечером, в натуре, нажрались, с утра децил похмелились... и недели как не бывало!
— В чем-то он прав, — согласился Нанок. — Давай и впрямь, выпьем на этот, как его там? Неважно, просто выпьем, и в путь. Мне еще секиру искать! Найду, задницу надеру...
— Только сначала надери, а потом уже превращай обратно в секиру, — посоветовал Бол. — Не перепутай, чудило!
— Я напомню, — пообещала Лани. Щенок Тьмы тявкнул, он, дескать тоже напомнит. В крайнем случае, подошву от сапога отгрызет для большей понятливости.
Слуга в ливрее принес большой кувшин вина и стаканы из заморского хрусталя. Бокалы король отослал обратно, одним движением выдрал затычку, сломав при этом сургучную печать. Первым приложился к кувшину, затем передал его варвару.
— Эльфийское, — мечтательно сказал тот, принюхиваясь. Сделал большой глоток и передал кувшин Талю.
— Пусть у нас всех все сложится удачно, — сказал тот и, отпив, передал кувшин Лани. Девушка чуть замешкалась, вспомнив о здоровом образе жизни, а потом, легкомысленно махнув рукой, приняла кувшин.
— Живи, будто это твой последний день, — сказала она. — И радуйся, встречая новый. За нас за всех! Чтобы жизнь была достойной мечты!
— Будь веселым, даже если тебе совсем не весело, — принял у нее кувшин Лемур. — За то, чтобы мы всегда могли посмеяться над собой.
— Чтобы каждый день радовал новыми красками, — подхватил Бол. — И не был похож на вчерашний. Ищи новых друзей, и не забывай про старых.
— За наше хорошо, — подвел итог Боресвет, освобождая кувшин от излишков вина. Точнее, от остатков. После чего вернул ненужную посудину слуге.
— На, братан, сдашь в приемный пункт. Ну что, Твое Величество, пошуршали мы. Как у нас говорят, раньше выйдешь, раньше сядешь. Нет, как-то по-другому... ох, и крепкое вино попалось! Или это со вчера еще не отошел?
— Счастливо, — король по очереди обнял каждого, а Лани поцеловал в щеку. — Возвращайтесь, когда управитесь со своей секирой. Забавно... мы знакомы всего ничего, а мне кажется, будто знаю вас всю жизнь. Удачи, ребята!
Он стоял и смотрел им вслед. И только один шут заметил как в глазах короля мелькнула... зависть? Чему мог завидовать он, молодой повелитель Квармола? Свободе? Беззаботности? Праву на ошибки? Шут не рискнул спросить. Может быть, позже, когда не будет вокруг глазеющей толпы придворных. Когда они останутся наедине, когда будет время для вопросов и размышлений...
— Мне варвар вчера стих прочитал, — сказал он негромко. — Он ведь еще и неплохой поэт, кто бы мог подумать. Хочешь, прочту?
— Читай, — согласился король.
— Хорошо сказано, — одобрил король. — Все верно, так оно и есть. Только, Лем, это стих не про нас. Совсем не про нас...
VI.
...Они уходили на закате. Холодное осеннее солнце еще ласкало лица последними лучами. Ветер отчего-то затих, не решаясь потревожить путников.
— Удивительно, как легко на душе, — тихо сказала Лани.
— Так бывает всегда, когда начинаешь новый круг, — так же негромко ответил он.
— Мы еще вернемся сюда, — сказала она.
— Конечно. Но уже другими людьми, — ответил он.
... Они уходили на закате, и холодное осеннее солнце ласково светило им в спины...
В день смерти Сугудая в мире случилось множество событий.
— В Двенадцатиградье родился мальчик, которому все маги страны хором предсказали блестящее будущее. По Знакам Судьбы, он должен вырасти гениальнейшим музыкантом всех времен и народов. Двенадцатиградье праздновало это выдающееся событие ровно сутки, после чего выяснилось, что младенец глух от рождения.
— Во Флане начался второй день траура по безвременно умершей королеве. Бедняга подавилась
