плане, надеюсь, его жена. - Я усмехнулась. - Лару характеризуют как очень опытного работника... Ну, что ж, пусть заглатывают сенсацию - любовники тайно провели за границей уик-энд! Но за ними ходил 'хвост', нарушив их любовные утехи и планы своевременного возвращения в Москву... А вообще, как бы мы сейчас ни ломали головы - все обязательно выйдет по-другому... - Я задумалась, вспомнив странную интонацию Сергея, провожавшего меня в Англию. Теперь было ясно он сильно сомневался, что я вернусь. А, значит, предполагал, что я сговорилась с Юлом?
Я чувствовала себя как на раскаленной сковороде и была уверена, что не выдержу и прямо в аэропорте признаюсь мужу во всем. Но меня встречал его шофер, объяснив, что у Сергея алексеевича трудный день. Мы официально простились с Юлом у выхода и я проследила за его спиной, скрывшейся в салоне такси. Теперь мне все время казалось, что я вижу его в последний раз. 'Волга', лавируя между машинами, направилась к шоссе. Прежде, чем нырнуть на сидение поданного шофером к стеклянному подъезду 'мерседеса', я успела схватить на память 'моментальное фото' - светлый затылок Юла в заднем стекле такси - затылок, который я только что гладила... Под мягкими волосами его шея была теплой и беззащитной, как у ребенка.
'Я за тебя молюсь, я за тебя боюсь...' - звенело в ушах, словно сигнал тревоги.
Дома все убрано и на столе - ваза с тюльпанами, придавившая записку: 'С приездом, Бубка!'
Я вертела желтый листок в форме цыплека из отрывного блокнотика Софки, подаренного к Новому году. Бубка?! Что бы ни означало это обращение, но только не объявление войны! Боже, что же в самом деле известно Сергею? Что он задумал?
На автоответчике лишь две последних записи - Аська истерически кричала о необходимости срочно поговорить со мной.
- Что там стряслось, Ассоль? Я только что прилетела.
- Ты должна была вернуться позавчера! Господи, какой ужас! Быстренько одевайся во что-нибудь черное. В три часа я жду тебя на Николо-Архангельском кладбище.
- Ася, успокойся. Пожалуйста, объясни толком.
Она тут же шумно зарыдала, что делала вообще редко, а тем более - с женщинами и по телефону. У меня оборвалось сердце.
- Вначале Ира, а теперь он... Чудовищно - вместе с сыном - прямо на куски... Бежать, срочно бежать из этой хреновой страны. Зачем ты вернулась, Славка...
Из последующего разговора, прерываемого всхлипами, мне удалось выяснить следующее. В субботу утром Игорь повез девятилетнего сына на какие-то соревнования. По дороге домой Ашот уговорил отца зайти в новую кондитерскую, чтобы купить банановый торт для мамы и младшего брата. Это сообщали продавщица, следившая сквозь витрину, как симпатичная пара направилась к своему сверкающему автомобилю. Малтчик хотел нести торт сам и забравшись на переднее сидение, устроил его на коленях. Игорек звякнул ключем. Машина взорвалась. как только был повернут ключ зажигания. Взрывчатки оказалось достаточно, чтобы разнесли в клочья джип-'Чероки' и вышибить стекла до четвертого этажа дома, возле которого он стоял. Продавщицу с множеством порезов увезли в Склиф.
Известие оказалось настолько ужасным, что оставило меня почти равнодушной - разум не мог смириться с жестокой необратимостью факта. Веселый, добродушный 'качок' простился со столь любимой им жизнью, прихватив с собой главную надежду и гордость - старшего сына. В это невозможно было поверить. Разорваны на куски... С банановым тортом и предвкушением семейного субботнего обеда...
Я посмотрела на часы - увы, к церемонии погребения мне уже не успеть. Чиркнув записку Сергею, я положила её поверх делтого листочка. 'Буду вечером. Уехала на кладбище. Целую'. Написать эти несколько слов оказалось непросто. Здесь, как в правительственном меморандуме, имела значение каждая деталь. Я сократила эмоции до минимума и не подписывалась, т. к. не могла назвать себя ни бубкой, ни Славой. Очевидно, ни тем ни другим я для Сергея уже не была. Просто гражданка Лачева В. Г.
...Ассоль ждала меня у ворот кладбища, хотя я опоздала более, чем на час. Она была не одна - рядом, понуро опустив гордые плечи и сунув руки в карманы, безмолвно возвышался Аркадий. Поза усталости и печали была столь несвойственна этому человеку, что я узнала его только с метрового расстояния. Мы поздоровались. Заплаканная Асооль в черном креповом костюме с шифоновым бантом на затылке, уныло смотрела на букет роз в моих руках.
- Извините за опоздание, я прямо из Шереметьева... Это ужасно...
- Слава, супруга Игоря ждет нас дома. Мы должны помянуть беднягу. Прошу в мою машину. Твою отпаркуют к дому мои ребята.
В доме Рустамовых было пусто. Лишь две облаченные в траур молчаливые фигурки встречали нас возле накрытого стола - это были жена и мать погибшего. Я опускала глаза, не рискуя заглянуть в лица женщинам, потерявшим самых близких людей - не хотелось носить в своем сердце чужую боль: оно и так грозило разорваться от собственной. Но портреты в траурных рамках мне обойти не удалось - они стояли среди цветов - непривычно серьезный, броско-красивый, самоуверенный брюнет 'кавказской национальности' и улыбающийся во весь рот мальчишка. Два передних зуба едва прорезались сквозь розовую десну, обещая вырасти крупными и здоровыми - на всю долгую жизнь. Я положила у портретов розы и молча выпила вместе со всеми заупокойную рюмку.
Мы незаметно покинули скорбный дом, весело глядящий на весеннюю лужайку двухэтажным нарядным фасадом. На газоне, возле качалки валялся футбольный мяч и чья-то футболка ждала хозяина на спинке плетеного кресла.
- Скоро сюда прибудут родственики и друзья - начнется настоящая панихида с плачем, речами и клятвами отомстить. - Объяснила Ассоль. Аркадию разрешили пройти церемонию отдельно. Ну, и нам заодно, как близким подругам. - Она философски вздохнула, давая понять, что смерть примиряет вражду и усмиряет ревность, поскольку она - превыше всего. - А мне, как назло, все его анекдотики в голову полезли... Помните, про новых русских? Воспоминаний не получилось. Мы притихли, сраженные не столько скорбью, сколько растерянностью. Умудренный жестоким опытом ум, относивший подробные происшествия к рангу заурядных примет современности, никак не мог примирить со случившимся чувства. Они бунтовали, взывая к отмщению.
- Ну вот, ты почти дома. Извини, что не провожаю, я должен вернуть Славу мужу. - Аркадий притормозил у Аськиного подъезда. - Постарайся уснуть, детка.
Мы ехали молча, только возле Белорусской площади я вспомнила, что не назвала Аркадию адрес. А он и не спрашивал.
- Не хочешь посидеть полчаса в кафе? Здесь вместо шашлычной уютный уголок обставили. - Нарушил паузу Аркадий.
- В другой раз. Я совершенно выбита из колеи. Домой надо.
- Тогда постоим пять минут у обочины. Я ведь специально проводить тебя напросился. - Аркадий остановил машину, вышел и, открыв дверцу, предложил мне занять место рядом с ним. - Так будет проще разговаривать. Сколько мы не виделись? Восемь месяцев?.. За это время можно ребенка выносить. А я никак не приду к определенному решению. Но недавно решился... - Он развернулся ко мне и оценивающе оглядел, прикидывая, выдержу ли я его сообщение. - Уставшая, испуганная, печальная...
- А как еще? Я не была поклонницей Игоря, но случившееся с ним и мальчиком потрясло. Каждый день видишь нечто подобное на экране и вдруг по-настоящему удивляешься - неужели возможно такое? Трудно поверить в жестокость, когда она совсем рядом... Неординарные качества существуют в нормальном сознании абстрактно, в виде символов: гениальность, зверство, цинизм, подлость...
- Тебе повезло, Слава. Для меня они далеко не абстракция, а житейская повседневность. Не знаю как гениальность, а зверство и цинизм популярны нынче не менее, чем кариес, которым пугают в рекламах... Короче... Ты вправе относиться к моим словам как угодно, но я обязан, в целях твоей безопасности, рассказать кое-что...
Я молчала, соображая, куда метит Аркадий. И в первую очередь подумала о том, что он будет говорить о Юле. Ведь Аська знает о нашем романе, а я была невысокого мнения о её способности хранить тайны.
- Вы хорошо жили с Сергеем эти годы. Он любит тебя. И ты... - Он заколебался. - Хорошая жена.
- Хорошая - не значит вернаяи не значит - любящая. Это ты хочешь сказать?
- Нет. Ты - хорошая, доверяющая мужу жена. Вот так, вроде, точно... Слав, ты хорошо помнишь
