- Давно поняла и не требую никаких разъяснений. Правильно сделала, что не явилась. Наша свадьба могла бы порадовать этнографа. На площади изображался рыцарский турнир и нарядные гуляния. Нас забрасывали гроздями винограда. Представляешь? Он же черный и липкий! - Ди передернула плечами.
- В полночь мы с Родриго покинули праздничный ужин в нашем 'замке' и сбежали в Мадрид. Там-то богемные друзья моего поэта закатили веселенькую пирушку!
- Не тяни одеяло на себя, сестра, не перебивай. Иначе получится каша. Как в финале 'Аиды', когда поют все вместе и каждый про свое... Я повела отца на 'Волшебную флейту'. В фойе, рассталкивая нарядных людей, к нам прорвался молодой человек с биноклем и театральной программкой в руках. Глядя на отца, как на сошедшего в Венскую оперу святого, он что-то забормотал по-английски. Меня он, кажется, не заметил. Но отец, перейдя на немецкий, сказал: 'Анюта, это очень способный юноша. Э-э...' - Он забыл имя.
- Кай Гюнтер. Доцент, - поспешил вставить он, оробев от собственных слов, будто выдал что-то очень личное.
Я сообразила - доцент сражен моей красотой. Представь: гипюровое платье цвета слоновой кости до самых щиколоток. Жемчуг на шее и в ушах, длинные перчатки, меховая горжетка из щипанной нутрии, в которую я кутала костлявые плечи. Глаза трагические, глубокие, в темных роковых тенях, впалые щеки с пятнами горячечного румянца и русая коса, узлом свернутая на затылке. Гюнтер обомлел от всего этого. Сразу было заметно. А я решила, глядя на него: 'Чудесное лицо. Вдохновенный книжник, добряк.'
Гюнтер - фландриец. Я знала лишь про Шарля де Костера, написавшего 'Легенду об Уленшпигеле' и о Ричарде Бартоне - тогдашнем супруге Элизабет Тейлор. Говорил Гюнтер по-немецки с тягучим напевным акцентом. Впрочем, многословием он не отличался. Отец, оказывается, читал курс 'Российского искусства' в Нью-Йоркском институте Европы. Гюнтер, как стажер Венского университета, специализировавшийся на отношениях Запада и Востока, проучился у отца целых три месяца и прониклся невообразимым восхищением. Я видела, как им не хотелось возвращаться в зал, когда прозвенел звонок. Мои кавалеры прямо с ходу затеяли какую-то весьма научную дискуссию. Мне стоило труда оторвать отца от заумного доцента.
А через пару месяцев совершенно неожиданно я встретилась с этим фландрийцем на университетском вечере. Отмечали какой-то юбилей гумманитарного факультета. Гюнтер произнес речь наряду с маститыми профессорами и показался мне очень красивым.
Когда он провожал меня домой, оказалось, что молодой сотрудник кафедры чрезвычайно застенчив и немного ниже меня. Тогда на это ещё обращали внимание. Но от него исходило такое мощное тепло надежности и простодушия, что в него хотелось закутаться, как в теплое одеяло. Пофландрийски его имя звучало как Хантер. И я стала называть моего нового друга так. Действительно, мы стали друзьями - вместе читали, работали. - Эн усмехнулась. - Вместе, но отдельно. Он занимался своим делом, а я своим рисовала, что-то лепила. Мы даже разговаривали мало, но чувствовала себя покойно и защищенно. Мы даже не целовались, продолжая в том же почти два-три года. Я узнала, что матери Хантер лишился в детстве, а с отцом-коллекционером предметов старины имел весьма натянутые отношения.
Вместе с ним мы много раз навещали в клинике нашу маму. Она почему-то сразу же решила, что Хантер - мой супруг. Мы переглянулись и не стали спорить. Однажды Хантер озадаченно спросил меня: - Что же теперь делать? Я должен просить у твоей матери руки её дочери, супругом которой, якобы, уже давно являюсь. Она ничего не поймет.
- Тогда проси у отца.
- Он откажет. Ты такая красавица.
- Попробуй.
- Мы поженились в Вене и во время свадебного путешествия навестили отца. Он подарил нам поездку в Америку. Но Хантер тоже внес свои деньги. Отец с Дженифер и двумя обезьянами жили в маленьком типовом коттедже, где пахло зверинцем и какой-то специальной едой для Порги и Бесс - так звали макакк. Отец показался мне усталым. Почему-то я решила, что больше не увижусь с ним и постаралась запомнить все, что он говорил за ужином - мы жарили сосиски во дворе. И, кажется, все соседи сквозь жидкий, подстриженный кустарник наблюдали за семейной идиллией.
- А что он сказал? Что ты запомнила?
- Что очень важно выдерживать в рационе балланс калорий и принцип раздельного питания. Что у маккак будет детеныш... Ну и еще... что у твой сын очень похож на испанца.
- Значит, про обезьян и внука в одной связи?
- Ему было дано ощущать вообще единство сущего... 'Все взаимосвязано. Во всем - есть Смысл.' - сказал он, слегка опьянев от сильно разбавленного виски. И добавил: 'Умный ищет мудрость. Дурак уже нашел ее'.
- Очевидно, твой отец недюжинного ума - он так и не понял, почему в ту промозглую мартовскую ночь судьба подарила ему двойню... Если вы с Ди хоть что-то сообразите - непременно сообщите мне'. Сестры замолчали. Тикание часов на камине сразу показалось очень громким, а сопение закипающего чайника - рассерженным.
- Я не приехала на похороны отца потому что у моей невестки были очень тяжелые роды. Врачи думали - придется делать кесарево... - Ди не подняла глаз. - Кажется, отец считал меня предательницей. И недолюбливал Родриго.
- Не правда. Но ты перемахнула через целых пятнадцать лет... Разберемся с этим позже. Сейчас я перехожу к самому интересному. Мы с мужем сняли две комнаты в мансарде недалеко от Университета. Я развесила по стенам картины собственного изготовления, в полукруглых окнах устроила романтические драпировки из дешевенькой кисеи. Кое-что мы купили на блошином рынке - зеркало, кувшин с тазиком для умывания, расписанный земляничными веточками, подсвечники. Нам казалось - мы жили шикарно. Почти каждую субботу у нас собирались друзья. Я делала картофельный салат, они приносили вино и сосиски. Мы спорили и танцевали до утра...
Я начала зарабатывать деньги, разрисовывая открытки и относя их в маленький магазинчик. Господин Кауфман покупал у меня и небольшие, сделанные пастелью рисунки - в основном цветы и горные пейзажи. Одно время я рисовала их очень много, радуясь тому, что могу принести в дом свой маленький заработок. Но потом стало противно и скучно. Я составила лишь один букет - бледно-розовый, едва распустившиеся пионы, написанные маслом. На фоне отворенного в сад окна. Мне нравилось думать, что я буду иметь когда-нибудь такое окно в своей комнате. И нравились цветы - казалось, они даже пахли.
Хантер свободное от университета время просиживал в библиотеке или у себя за письменным столом, работая над диссертацией. В те дни я и начала заниматься с ним русским языком. Бурные страсти, согревая душу, в наших сердцах не пылали, но ??????????? трогательная заботливость. Мы страшно смеялись, повторив под Новый год сюжет новеллы О'Генри. Хотелось сделать друг другу подарки. Я давно приметила - Хантер мечтает о трех недостающих томах 'Энциклопедии искусства'. В тайне от него сняла со стены свои пионы, так и не вставленные в раму - мне хотелось что-то простое и стильное, и отнесла их Кауфману. Являюсь домой с томиками Энциклопедии - счастлива до чертиков. Иду к полкам, хочу расставить полное собрание до появления мужа и вижу лишь свежие следы на старой пыли.
Он пришел, пряча что-то за спиной, попросил меня отвернуться, шуршал бумагами и, наконец, торжественно объявил: 'Смотри!' На стуле стояла рамка из красного дерева с бронзовыми уголками.
- То что ты хотела! Начало века, чудесное дерево и главное - размеры точно совпали с твоими 'пионами'. Он оглянулся и долго смотрел на пустую стену. - А потом, растерянно моргал, рассказывал, как метался по букинистическим лавкам, пытаясь продать тома своей энциклопедии.
Представляешь, у Дорю мне говорят: 'Как обидно, только что дама купила у нас как раз отсутствующие тома'.
- Да, в бедности есть своя прелесть. Бедность - плодоносная почва для сюрпризов и маленьких радостей... Так легко порадовать нищего... Эн умолкла, но не стала перебивать. Рассказ сестры, действительно, звучал по-новому, лишившись помпезного глянца.
На третьем году брака я забеременала. Мне было двадцать восемь и чувствовала я себя не блестяще. Страшно утомлялась, взбираясь на пятый этаж, чуть не теряла сознание от запаха красок, злилась на чрезмерно заботливого мужа. Все думала - рожаю не от того человеке, не вовремя, не способна стать ни любящей, ни обеспеченной матерью. - в общем - не испытывала никакой радости от приближающегося события и не могла смотреть на светящегося тихим счастьем Хантера. Оказалось, у меня очень низкий
