сомкнуться.
— Вдруг Гогир запнулся и упал, — снова заговорил моряк, — глиняная кукла выпала у него из рук. И тут мы все остолбенели — кукла снова ожила! Она медленно тащилась вдоль стены, словно оглушённая падением, потом остановилась, взглянула в нашу сторону пустыми глазами и бросилась наутёк. Гогир громко окликнул её, но это было бесполезно, — наверное, она его не поняла. Гогир всегда плохо владел литературным языком. — Глаза рассказчика лукаво блеснули. — Тогда он её попросту догнал и зачерпнул в ладонь вместе с пылью. И, представьте, опять у него в руке была только кукла! Маленькая глиняная кукла, и ничего больше. Правда, в другой позе. Когда он поймал её первый раз, ноги куклы были сложены вместе, руки по швам, а теперь она застыла на бегу — ноги согнуты, а ладони сжаты в кулаки. Гогир не повредил её, не сделал ей больно, даже не сжимал — зачем? Она ведь не пыталась вырваться. Но мы-то видели её бегущей. Для нас-то она была живой! Знаете, как для детей их куклы. Вот мы и стояли, как маленькие девочки, которые баюкают кукол, напевая им разные песни.
— Это колдовство, — не выдержал Гогир. — Божество, заключённое в резьбе, наслало на нас свои чары — вот мы и решили, что эта маленькая глиняная безделушка живая; наваждение и обман. Божество просто задурило нам мозги.
— А кто бы мог, хоть однажды увидев проклятую резьбу, оставаться в здравом рассудке? — поддержал его моряк. — Решив показать куклу вам, принцесса, мы двинулись в обратный путь. Еле волоча ноги от усталости, вздымая за собой тучи пыли, плелись мы назад в поисках выхода.
Дышать было нечем. Проклятая пыль забила лёгкие, к тому же мы помнили, что день на исходе, а приближение ночи пугало — кто знает, может, каменное божество бездействует по ночам, вот и прислало свою куклу, чтобы утром легче было нас разыскать? Снова всех охватила паника. Гогир засунул куклу за пояс, и мы побежали. Мы неслись как одержимые, как сумасшедшие, пока совершенно неожиданно не оказались снаружи, проскочив через какую-то дверь. Закат… Корабль, покачивающийся на зеркальной глади воды… Никогда не видели мы ничего прекраснее! Даже несмотря на то, что до этого произошло на борту, — я имею в виду низложение нашего капитана, министра Фроара, за его попытку помешать нашей преданной службе вам, принцесса. Так вот, даже несмотря на это, мы были счастливы снова видеть корабль! Быстро спустив лодку на воду, мы попрыгали в неё и поскорее отчалили от проклятого острова. Вот и все.
— Он ничего не упустил? — Сивара испытующе посмотрела на остальных. — Кто-нибудь может ещё что-нибудь добавить?
Моряки покачали головами.
— Всё было именно так, как он рассказал. Только он сделал это лучше, чем смогли бы это сделать мы, — сказал один из них, и все закивали, соглашаясь.
Сивара поднялась:
— Что же, теперь вы можете идти. Марсия, выдайте этим людям по горсти монет! — Она на секунду задумалась. — Нет, денег, пожалуй, недостаточно. Ведь вы проявили настоящее мужество. Вот. — Она сорвала с груди ожерелье — сияющие аметисты скользнули по нитке. — Разделите их между собой. С виду это обыкновенное украшение, такие мало ценятся в Нанихе, где всякая драгоценность — лишь часть красоты человека. Но это ожерелье дорого мне — его подарила мне мать, и я всегда носила его у самого сердца. — Она протянула аметисты рассказчику. — Возьмите, я признательна вам за храбрость.
Подоспевшая служанка уже звенела монетами, раздавая их в подставленные ладони подходивших по очереди моряков; их лица светились радостью и чуть ли не обожанием, когда они оборачивались, чтобы поблагодарить принцессу.
Та задумчиво коснулась обнажённой шеи:
— Каспель. Я намерена посетить город. И не позднее, чем завтра.
— Принимая во внимание всё, о чём нам только что рассказали, это — просто сумасшествие, — заметил он, поднимая взгляд.
Сивара прислонилась щекой к стеклу, вглядываясь сквозь звёздную мглу в мрачную громаду острова. Вдруг она резко обернулась:
— По-моему, и без слов ясно: всё, что с ними приключилось, — результат чьих-то магических действий!
— Сивара! — взмахнул руками Каспель. — И это после всего, чему я тебя учил?! Ты суеверна, как деревенская девчонка!
В ответ она только пожала плечами, затем ласково коснулась руки Джена:
— А что же это, если не магия, не колдовство?
Каспель беспомощно уронил руки:
— Люди были напуганы. Они устали. Да ведь они и сами признают, что были на грани сумасшествия! И потом… Когда они нашли эту маленькую куклу? Когда сами бежали, — вот им и показалось, что она передвигается! Все так просто!
— А следы, Каспель? — Джен взял куклу из рук Сивары. — Следы… и глина ещё не обсохла. Или кукла взмокла в пыли?
Каспель посмотрел на него как на предателя.
— Я забыл о следах.
Принцесса радостно шлёпнула рукой по подушке.
— Это магия, Каспель! Суровое божество города… Оно долго-долго пребывало в бездействии… Завтра же я обращусь к нему с мольбой о помощи. И может быть, оно отошлёт войска Корфа обратно!
— Магия! — усмехнулся Каспель. — Магия — пустой звук для жаждущих знания!
— И несмотря на это, завтра я обязательно посещу остров. Полагаете, я не права? — Вопрос относился уже к Джену. Тот продолжал внимательно рассматривать куклу.
— Право слово, я не знаю… В Нью-Йорке я видел мало чего чудесного, так хоть здесь в храм схожу. Но вот вам, мне кажется, лучше остаться. На корабле безопаснее.
— Безопаснее, — передразнив, рассмеялась принцесса. — Это с Фроаром-то на борту! А если он воспользуется подходящим моментом и сделает то же самое, что некогда сделали вы, — убедит стражу выпустить его на волю и следовать за ним. В общем, хотите вы этого или нет, с рассветом я отправляюсь в город. Мне нужно зреть бога.
— Пожалуй, я составлю вам компанию, — промолвил Каспель, — хотя ничего, кроме глупости и сумасбродства, в этой затее не нахожу, но… я с вами.
— Как быть с Фроаром? — спросил Джен. — Оставлять его здесь нельзя — мы до сих пор не уверены в том, что все на корабле преданы нам.
— Фроара можно взять с собой, — живо откликнулась Сивара, — свяжем ему руки. Каспель, ну невозможно же тратить столько времени на сомнения. — Она оперлась на руку Джена и встала. — Решено. Завтра с восходом солнца мы отправляемся на остров. А сейчас я совсем засыпаю. Нам нужно пораньше лечь, чтобы выспаться до утра. Кстати, не мешало бы взглянуть на Фроара. Когда я заходила к нему последний раз, мне совершенно не понравилось, как он себя вёл, — Фроар подозрительно весел для пленного. — Сивара презрительно скривила губы. — Он так трогательно разыгрывал галантность… Но я сразу подумала, что за этим что-то кроется, мне только хотелось бы знать, что именно. — Джен поднялся, прощаясь, и она чмокнула его в щеку: — Доброй ночи, мой милый. Этот наряд вам к лицу, хотя, как всегда, маловат. Все забываю напомнить Марсии, чтобы она соорудила мне такую одежду, какую носят женщины вашего мира. Забыла, что же они носят… Ах да, слаксы…
— Боже упаси, — только и смог вымолвить Джен.
ГЛАВА IX
Первые лучи солнца окрасили медными отблесками городские башни. Игольчатые скалы, уходя ввысь, сливались с небесами; они были похожи на колонны, поддерживающие безоблачную синь. Маленькая лодочка, направляемая четырьмя гребцами, уверенно заскользила по чуть колышущейся морской глади. На носу, рядом с Дженом, сидела Сивара. Каспель с Фроаром пристроились на корме: благородный старец в сверкающем голубом плаще, надетом словно специально для того, чтобы произвести впечатление на забытое божество, и надменный великан, облачённый в тёмно-красные шерстяные одежды, скрывавшие цепи под складками длинных рукавов, восседающий с таким гордым и надменным видом, как будто именно он возглавлял всю экспедицию.
