— Она, — подтвердил король.
Чани тяжело вздохнул и со внезапной робостью попросил:
— Покажи… — он не договорил.
— С удовольствием, повелитель, — кивнул король, легко догадавшийся, что Чани хочет видеть брата.
Зеркало показало троих человек… ничего больше Чани не успел различить. Мелькнула ослепительная алая молния, ударившая прямо в середину зеркальной чаши. В то же мгновение с оглушительным треском зеркало разлетелось на тысячу осколков, а струя окутанного дымом пламени, отразившись от него, ударила в землю неподалеку, разбрызгивая горячие капли. Так силен был жар этого пламени, что даже скованная многовековой стужей земля задымилась.
Король отпрянул подальше от рдеющего пятна.
— Ты видишь, с кем вы рискнули связаться? Рожденные в раскаленных недрах земли Радужники таят в себе мощь дикого огня, хотя не часто рискуют ее обнаружить. В любое мгновение она может испепелить вас всех!
— Вижу, — подавленно отозвался Чани. Потом он поднял голову, чтобы найти ту самую звезду, но не увидел ее. — Куда она пропала? — невольно вырвалось у него.
— Кто? — не понял Морской Король.
— Звезда.
— Ах, ты об этом, повелитель, — досадливо махнул рукой король. — Пустое. Я заставил серебро звезды растечься по небесному своду, ведь нам требовалось зеркало. И теперь звезда больше не существует.
— Потому что Зеркало разбилось?
— Да. Обычно мы всегда так поступаем. Разбить Зеркало куда проще, чем собрать тончайшую пленку обратно в звезду. Осколки Зеркала падают на землю… Именно так образовались серебряные залежи Атинъярхана. Хозяин Тумана любил пользоваться Небесным Зеркалом.
Чани подавленно молчал. Потом требовательно спросил:
— Что еще ты помнишь со времен великих королей?
Морской Король склонился, чтобы скрыть проступившую на губах злобную усмешку, и сдавленно произнес:
— Я помню их самих.
— Немного.
— Вполне достаточно, чтобы признать наследника трона.
Чани, старательно подавляя рвущийся возглас торжества, переспросил:
— И кто же он?
Морской Король, не разгибаясь, ответил:
— Люди за много веков разрухи и упадка забыли своих властителей. Но время не властно над королевской кровью, и сходство с Вираджаем Золотым говорит само за себя. Вернувшемуся в свои владения принцу надлежит возвратить королевству его истинный облик, а короне — прежние величие и блеск. Народ придавлен тяжестью свирепого рабства самозваных владык, принц обязан возвратить народу свободу. В сердцах своих люди продолжают хранить верность истинным повелителям, как прибежище от всех бед и символ неугасающей надежды. Принц должен явить себя народу, и тогда новым светом воссияет слава древней короны, вновь собравшей под собою державу.
— Но ведь прошло столько лет…
— Не имеет значения. И миллиона лет недостаточно, чтобы развеялось колдовство имени правящей династии.
Чани выпрямился и горделиво вскинул голову.
— Значит ли это, что я должен искать принца, чтобы присягнуть ему?
Морской Король медленно опустился на колени.
— Ты прав, повелитель. Подданные должны присягать вернувшемуся властелину. Но нам нет нужды искать принца, он здесь.
Хотя Чани давно догадался, к чему ведет король, он все-таки предпочел уточнить:
— Ты подразумеваешь себя?
— Повелитель изволит шутить над преданнейшим из своих слуг. — Морской Король едва не сгорел от унижения и бешенства, однако голос его оставался неизменно ровным и спокойным. — Если я и подразумевал себя, то лишь в том смысле, что мне надлежит первому присягать принцу. Впрочем, если повелителю так угодно, я произнесу слова, которых он достоин: я присягаю тебе.
Чани высокомерно кивнул.
— Я согласен принять твою верность и службу.
— Если ваше высочество позволит, я испросил бы милостивого разрешения присягнуть, как положено благородным вассалам короны.
У Чани вспыхнуло подозрение.
— Меч?
— Я не прошу его, — поспешно успокоил король. — Я хочу всего лишь поцеловать лезвие королевского
