- Учусь, товарищ командир,- и подальше убрал книгу.
- Чему учитесь?
Красноармеец замялся.
- Можно посмотреть книгу?
Кочетову ничего не оставалось, как протянуть ее мне. На титульной странице чернильным карандашом было выведено: 'Я. Кочетов. Стихотворения. Начато 6 дня января месяца 1925 года'. Каллиграфической четкостью надпись не отличалась. Буквы, точно пьяные, падали в разные стороны.
- Значит, поэт?- спрашиваю.
- Какой там поэт, так, для себя... В деревне как следует учиться не мог, но к стихам тянуло. Бывало, хожу за скотиной, слова в ряд в уме слагаю, а записать не умею. В полку, как грамоте научился, стараюсь побольше своих стихов записать. Обидно, память не все удержала, позабыл многое.
- Это хорошо, что душа у вас к красивому тянется. Почитать можно?
Кочетов, краснея, разрешил, только попросил.
- Вы уж, товарищ командир, пожалуйста, никому не рассказывайте об этой моей слабости. Узнают товарищи - засмеют.
Я стал перелистывать страницы. Читал одно стихотворение за другим. В те минуты я не думал о грамотности автора, его умении владеть словом и правилами стихосложения. Ничего этого у него и не было. Но я безгранично радовался, прямо-таки был счастлив от сознания, что вчерашний безграмотный пастух в нашем Московском полку научился писать и читать. В нынешнее время армейской молодежи, да и не только армейской, трудно понять, какое это было огромное событие в те далекие дни.
Спрашиваю Кочетова:
- А сегодня вы сочиняли?
- Сочинял. О дисциплине.
- Почитайте-ка, - и передаю красноармейцу книгу. Он замялся, но потом преодолел смущение и начал читать:
Наш товарищ командир
От сохи, от плуга,
Слушать мы его должны,
Как старшего друга.
Наша главная задача - Ленина заветы:
Красну Армию крепить
И наши Советы.
Последние строки он прочел с пафосом. Куда девалась его робость!..
В те далекие годы большинство красноармейцев не умели ни читать, ни писать. И в полку многое делали, чтобы ликвидировать неграмотность.
Большую помощь в этом благородном деле оказывали нам студенты Московского университета и института имени Плеханова. В полку была штатная учительница, энергичная и веселая, находчивая и остроумная Регина Страшун екая.
В конце концов наши труды дали свои плоды. Пришло время, когда в Московском стрелковом была полностью ликвидирована неграмотность.
Не только у красноармейцев-у командиров и политработников тоже была огромная тяга к знаниям. У нас все занимались. Регина Страшунская многим нашим товарищам, и в том числе секретарю партбюро Пономареву, командиру хозяйственной роты Волкову, политруку Уздину, помогла подготовиться к поступлению в военные академии. Да и сам я с благодарностью вспоминаю, как готовила она меня к экзаменам в Академию имени М. В. Фрунзе.
Думая о прошлом нашего красноармейца, я вижу его сына, внука сегодняшнего солдата. Совсем недавно, в мою бытность заместителем командующего войсками Киевского военного округа, посетил я одну часть. Командир доложил о делах части, а затем с гордостью вручил папку рапортов
- Товарищ генерал, это солдатские. Все об одном. Просят разрешить заочно учиться в институте.
Когда я вспоминаю славный путь, пройденный родной армией, путь от малограмотного красноармейца Кочетова до сегодняшнего культурного солдата, владеющего самой совершенной техникой и оружием, я думаю о том, как было бы хорошо, если бы наш молодой офицер, а вместе с ним и каждый солдат в совершенстве знал историю развития Советской Армии. Ведь не зная прошлого, немыслимо постичь величие сегодняшнего дня!
Наш клуб! Сегодняшнему молодому офицеру или солдату трудно понять в полной мере, чем был для нас полковой клуб.
Как сейчас, помню его начальника Михаила Ройзена. Он был энергичным, весь в движении. Почти всегда ходил с непокрытой головой. И глядя на его огромный шар вьющихся волос, даже трудно было представить себе, какого же размера нужен ему головной убор.
За время совместной службы я ни разу не слыхал от начальника клуба слова 'не могу'. Все ему было под силу, все он умел. Его знали на многих заводах и фабриках столицы, в театрах и клубах. Это был неутомимый организатор культурно-массовой и просветительной работы.
Как можно забыть чудесные спектакли на полковой сцене, в которых участвовали наши добровольные артисты, командиры и красноармейцы. Под стать начальнику клуба оказалась и Леночка Логинова, наш штатный организатор художественной самодеятельности. А сколько радости своим талантом доставлял нам лучший артист полка политрук Алексей Груздев.
Наш клуб стал средоточием всей просветительной работы. Здесь происходили встречи с выдающимися деятелями Коммунистической партии и Советского государства, с мужественными борцами международного рабочего движения. В гости к нам приезжали видные деятели науки, литературы, искусства.
Благодаря клубу мы наладили крепкую связь с шефами - коллективами заводов имени Ильича, 'Каучук', фабрик 'Свобода', 'Красная заря', театра имени Мейерхольда и многими другими. Клуб содействовал растущим связям личного состава полка с трудящимися Москвы.
На торжественном собрании артиста Всеволода Эмильевича Мейерхольда избрали почетным красноармейцем. Полковая мастерская сшила ему полную военную форму. И в день первомайского парада на Красной площади в 1925 году рядом со знаменосцами полка шагал красноармеец Мейерхольд.
Он часто бывал у нас, выступал в клубе с лекциями для участников полковой художественной самодеятельности. Многих из них он привлекал к участию в массовых сценах своего театра, и мы ходили смотреть наших артистов на профессиональной сцене.
Большую культурную работу в полку вели также ныне выдающиеся мастера советской сцены, тогда еще совсем молодые артисты Бабанова, Ильинский и многие другие.
Клуб проводил значительную санитарно-просветительную работу. Первым энтузиастом этого дела был полковой врач Дынкин.
Наш клуб! О нем можно писать и писать. Как он помогал армейской молодежи, да и всем нам, кто был постарше, приобщаться к культуре!
Этой встречи я ждал давно. Произошла она в памятный для меня с той поры январский день 1925 года. Тогда в полк впервые приехал Михаил Васильевич Фрунзе. Появился он почти незаметно и направился в одну из казарм. Узнав об этом, мы со Славиным опрометью бросились туда.
Я немного волновался. Думал, понравится ли ему полк? Знай мы заранее о его приезде - могли бы подготовиться. А впрочем, так даже лучше. Пусть оценит нас такими, как мы есть, натуральными, неприпудренными.
Михаил Васильевич встретил нас лукавой улыбкой. Пожал руки.
- Что ж, товарищи, показывайте свои владения, - предложил он. Командующий округом хвалит полк. Все ему у вас нравится. Боюсь, как бы не перехвалил. Чего доброго, загордитесь...
Переходим из казармы в казарму, из класса в класс, из мастерской в мастерскую. Товарищ Фрунзе всем интересуется. Беседует с красноармейцами, расспрашивает, как живут, учатся, что читают. Ничто не ускользает от его внимательного взгляда.
Осмотрев оружейную мастерскую, он воскликнул:
- Да у вас здесь прямо Тульский завод! Небось и свои Мосины имеются? - А затем добавил: - Правильно делаете. Оружие нам нужно отличного качества. С автоматом Федорова познакомились?
