- Откуда пришли, далеко ли ваше стойбище? - переводит старик.
Женщина протягивает переводчику березовую чашечку с дымящимся чаем.
- Из тайги кочевали, с Омолона; за перевалом стойбище, - отвечает бригадир по-ламутски.
- Как через гарь кочевали?
Неужто черноволосый не знает, что мы прошли сквозь горящую тайгу?
- Быстро бежали... Не знаем только, почему тайга сильно горела, насмешливо прищуривается Ромул.
- Кто ее знает... - пожимает плечами старик. - Вчера сюда кочевали, на перевал смотреть ходили, думали недобрые люди тайгу жгли.
Старик горбится, глаза бегают. Крепкая Рука невозмутимо попивает чай. На лбу у него выступили капельки пота. Дело нечистое: они знают, кто поджег тайгу.
- Скажи, старик, где Чандара и Нанга?
Старик испуганно смотрит на меня и прерывающимся голосом переводит вопрос. Крепкая Рука, расплескивая чай, ставит березовую посудинку на столик. Черные брови сходятся на переносье, он опускает руку в пушистый ворох стружек у столика. Зрение у меня острое. Вижу едва прикрытое дуло винчестера, тускло поблескивающее сталью. Длинные пальцы нервно перебирают стружки у самого дула.
- Чандара и Нанга в стойбище Большой Семьи... - хрипит, бледнея, старик.
Неотрывно следит он за тонкими пальцами, охватывающими дуло. Замирает женщина, будто прислушиваясь к чему-то.
- Пусть Крепкая Рука позовет Чандару в гости к нам в стойбище, в Широкую долину.
Старик поспешно и сбивчиво переводит приглашение. Крепкая Рука кивает, убирает пальцы с дула и горстью пушистой стружки вытирает потное лицо. Тихий вздох вырывается из груди женщины. Опять слышу звон монистов. Заметил ли Ромул винчестер?
- Завтра поедет Крепкая Рука в стойбище Большой Семьи, передаст твое приглашение. Вот эта, - кивает старик на женщину, - сестра Нанги.
- Сестра?!
Пинэтаун сам не свой от волнения. Вдруг он вытаскивает из-за пазухи чашечку Нанги и протягивает женщине. Сероватые пятна выступают на ее смуглом лице. Она берет чашечку, поспешно наливает чай в березовую посудинку сестры. Носик чайника дрожит, ходуном ходит. Глаза смуглянки блестят, она растерялась - наверное, знает историю этой чашечки.
Долго длится наш разговор. Крепкая Рука успокоился, обстоятельно расспрашивает о нашем табуне. Рассказ об оленеводческом совхозе, о пастухах, получающих деньги, покупающих все, что нужно, на фактории, он долго не понимает или не хочет понять. Он снова спрашивает, чьих же оленей мы пасем.
Как-то мягче, добрее стал его взгляд, разгладились морщинки между бровей. И женщина в монистах перестала дичиться. Подперев загорелым кулачком щеку, приоткрыв губы, она слушает и слушает перевод старика жадно, точно сказку. С любопытством поглядывает иногда на притихшего, загрустившего Пинэтауна. В темных глазах смуглянки, больших, как у газели, вспыхивают смешливые искорки.
Теперь я постиг всю мудрость решения Ромула. Появись мы в этом орлином гнезде с оружием в руках, не сносить нам буйных головушек.
Глава 3. КОЛЬЦО ЧАНДАРЫ
Смутное предчувствие беды не покидает меня. Пять дней миновали после рискованного похода в стойбище Крепкой Руки. Почему не явился Чандара, что он задумал?
Ждать больше мы не могли, пришлось снять палатку и кочевать с табуном на свежие пастбища вверх по Широкой долине в глубь Синего хребта.
Наступили темные осенние ночи. Сумерки в горах сгущаются быстро, в небе вспыхивают звезды, холодно мерцая в вышине, долина тонет во мраке, и лишь скалистые пики светятся в лунном сиянии. Что-то странное творится с табуном - олени встревожены, ночью их не удержишь около палатки, приходится выставлять двойную смену пастухов.
Осматривая сегодня на рассвете стадо, Ромул опять не досчитался двух приметных оленей. С ними наверняка ушли важенки, которых пастухи не знают 'в лицо'.
- Грибы искать убежали... - Пинэтаун показывает полное ведро подберезовиков.
Он собрал их после дежурства, и сегодня у нас будет грибной пир. Северные олени любят грибы и часто убегают полакомиться. В осенние ночи, пока не выпал снег, можно растерять табун. Трудно будет удержать многотысячное стадо в такой широкой долине.
Ромул опять ходит хмурый и молчаливый. Собираемся на разведку искать подходящую долину, запертую барьером скал. Найдем ли естественный кораль?
Пинэтаун не хочет отдыхать после дежурства и присоединяется к нашей кавалькаде. Широкая долина уводит все дальше и дальше в глубь неизведанной горной страны. Долина похожа на гигантскую трубу. На гребнях крутых боковых склонов не видно перевалов. Широкое дно сглажено, здесь лежал когда-то глетчер, а теперь цветут альпийские луга, пестрят ковры ягельников, зеленеют на размытых моренах одинокие островки лиственничного леса.
К полудню достигаем первого бокового притока. Но верховья его открыты. Пологие перевалы выводят на плоскогорье. Тут не удержать нам стада. Скалистая сопка, похожая на башню, стережет перевалы. Оставив верховых оленей у подножия, взбираемся на Чертов Палец.
Вот так кругозор!
Точно с вертолета рассматриваем запутанный лабиринт глубоких ущелий. Со всех сторон подбираются они к Широкой долине.
- Хо! - Ромул вскидывает бинокль, тревожно приникая к стеклам. Смотри, кругом олени!
- Какие олени?
Ромул протягивает морской бинокль, рука у него дрожит.
Зеленые склоны долины усыпаны черноватыми пятнышками. Они то сходятся вместе, то расходятся.
- Дикие олени?
- Смотри туда, - указывает Ромул влево.
В близком цирке, на альпийских лугах, пасется целое стадо оленей; их там не менее тысячи.
- Мы дикие!.. - хрипит Ромул, лихорадочно шаря за пазухой. Перехитрил старик.
- Бестия, росомаха, горный сыч! - ругается Костя, осматривая долины, наполненные оленями.
- Ловить его надо, - возмущается Пинэтаун, - совсем вредный, людей мутит!
Проклиная Синего Орла, ползаем по острым гребням, поднимаемся на отвесные вершины, опускаемся на перевалы. Осматриваем соседние долины с птичьего полета. Опасения подтверждаются.
Чандара занял все цирковые ложбины, окружив Широкую долину кольцом своих стад. В этом кольце мы насчитали восемь тысяч оленей. Они спокойно пасутся на привычных пастбищах, в замкнутых долинах, заманивая полудиких пришельцев из тундры. Наши олени чуют сородичей, и удержать их будет невозможно. Живое кольцо поглотит табун совхоза.
Пять дней мы доверчиво ждали Чандару в гости, а он в это время подгонял свои табуны, стягивал мертвую петлю.
- Сами в мешок залезли. Пристрелить его мало!.. - грозит винчестером Костя.
- Что же делать?
- Разогнать их к чертовой матери!
- Нельзя так, Костя, ведь там люди, и наверняка есть хорошие.
- У тебя все хорошие!.. Переманят табун, и концов не найдешь.
Как спасать табун, ума не приложу! Может быть, силой разорвать мертвую петлю, заставить откочевать их? Но хватит ли у нас сил?
Возвращаемся из печального путешествия грустные и подавленные. Ну и хитрющий старик! Сколько же у него оленей? Почему уцелел остров прошлого в море новой, светлой жизни? Мой верховой олень устал - иду пешком, подвязав уздечку к поясу. Множество мыслей теснится в голове. Как бороться с Чандарой в этом невероятно далеком углу Сибири? Найдутся ли в стойбище Синих Орлов смелые люди, которые помогут в справедливой борьбе?
Забредаю в островок леса. Поваленные бурей деревья преграждают путь. Вокруг тихо, сквозь стволы просвечивают близкие скалы, - это борт долины. Через завал не пролезть ни человеку, ни оленю.
