Непосредственным поводом к возобновлению рассмотрения вопроса о судьбе Русской Америки послужил приезд в С.-Петербург российского посланника в Вашингтоне Э. А. Стекля. Покинув Соединенные Штаты в октябре 1866 г., он вплоть до начала следующего, 1867 г. находился в царской столице. В это время он имел возможность встретиться не только со своим непосредственным начальством в ведомстве иностранных дел, но и переговорить с двумя другими ключевыми фигурами - великим князем Константином и министром финансов Рейтерном.
Именно после бесед со Стеклем оба государственных деятеля сообщили свои соображения 'по предмету уступки наших Северо-Американских колоний'. Продажа русских владений в Америке представлялась Рейтерну весьма желательной по следующим 'уважениям':
'1. После семидесятилетнего существования компании она нисколько не достигла ни обрусения мужского населения, ни прочного водворения русского элемента и нимало не способствовала развитию нашего торгового мореплавания. Компания не приносит существенной пользы акционерам... и может быть только поддерживаема значительными со стороны правительства пожертвованиями'. Как отмечал министр, значение колоний в Америке еще более уменьшилось, так как 'ныне мы уже прочно водворились в Амурском крае, находящемся в несравненно более выгодных климатически условиях'.
'2. Передача колоний... избавит нас от владения, которое в случае войны с одной из морских держав мы не имеем возможности защитить'. В заключение Рейтерн упоминал о возможных столкновениях компании {216} с предприимчивыми американскими торговцами и мореплавателями. 'Такие столкновения, сами по себе неприятные, легко могли бы поставить нас в необходимость содержать с большими на это расходами военные и морские силы в северных водах Тихого океана для поддержания привилегий компании, не приносящей существенной выгоды ни России, ни даже акционерам, и во вред дружественным нашим отношениям к Соединенным Штатам'79.
Как и в прошлом, наиболее влиятельной фигурой (разумеется, после Александра II) при обсуждении вопроса о судьбе Русской Америки оставался великий князь Константин, который высказывался в пользу продажи по трем основным причинам:
1. Неудовлетворительное состояние дел РАК, существование которой необходимо поддерживать 'искусственными мерами и денежными со стороны казны пожертвованиями'.
2. Необходимость сосредоточения главного внимания на успешном развитии 'При-Амурского краях', где именно на Дальнем Востоке 'предстоит России будущность'.
3. Желательность поддержания 'тесного союза' с США и отстранение всего, 'что могло бы породить несогласие между двумя великими державами'80.
Ознакомившись с соображениями двух влиятельных сановников и хорошо зная точку зрения Стекля, также высказывавшегося в пользу продажи, Горчаков пришел к выводу, что настало время принимать окончательное решение, в связи с чем он предложил провести 'особое заседание' с личным участием Александра II. Такое совещание состоялось в час дня 16 (28) декабря 1866 г. в парадном кабинете МИД России на Дворцовой площади 81. На нем присутствовали: Александр II, Константин, Горчаков, Рейтерн, Краббе и Стекль. Все участники высказались за продажу русских колоний в Северной Америке Соединенным Штатам, а заинтересованным ведомствам поручалось подготовить для посланника в Вашингтоне свои соображения. Соответственно уже 22 декабря (ст. ст.) управляющий морским министерством Н. К. Краббе представил Александру II записку 'Пограничная черта между владениями России и Азии и Северной Америкой', которая была не только одобрена царем, но и сопровождена надписью: 'Ладно доложено'. Два дня спустя Краббе пред-{217}ставил эту записку вместе с соответствующей картой Горчакову для последующей передачи Стеклю 82.
Несколько позже, 5 (17) января 1867 г., 'во исполнение объявленной его и. в-вом в особом заседании... высочайшей воли' переслал Горчакову свои соображения Рейтерн 83, который считал необходимым предусмотреть, чтобы 'русским подданным и вообще жителям колоний' было предоставлено 'право остаться в оных или беспрепятственно выехать в Россию. В том и другом случае они сохраняют право на всю свою собственность, в чем бы она ни состояла'. При этом министр особо оговаривал обеспечение свободы 'их богослужебных обрядов'. Наконец, министр финансов указывал, что 'денежное вознаграждение' за уступку колоний должно составлять 'не менее пяти миллионов (5 000 000) долларов'.
Что касается самого Министерства иностранных дел, то специальных инструкций Стеклю оно не дало, что, по всей видимости, было связано с тем, что посланник присутствовал на 'особом заседании' и был в курсе всех деталей обсуждения. Сам Горчаков полностью разделял соображения Стекля и рассчитывал, что опыт и связи посланника в Вашингтоне помогут в ведении переговоров. Именно поэтому, по-видимому, и было решено не обременять Стекля дополнительными наставлениями, и 16 (28) января 1867 г., то есть ровно через месяц после декабрьского заседания, директор канцелярии МИД В. И. Вестман ограничился простой пересылкой материалов, поступивших от Краббе и Рейтерна 84.
Возвратившись в марте 1867 г. в Вашингтон, Стекль напомнил государственному секретарю У. Г. Сьюарду 'о предложениях, которые делались в прошлом о продаже наших колоний', и добавил, что в настоящее время императорское правительство 'расположено вступить в переговоры'85. Заручившись согласием президента Э. Джонсона, Сьюард уже в ходе второй встречи со Стеклем, состоявшейся 14 марта, смог обговорить главные основания будущего договора. В бумагах государственного департамента сохранился трудночитаемый черновик записки, в которой его рукой кратко излагалось существо вопроса: 'Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах, причем граница проводится через центр Берингова пролива и включает все острова к востоку, начиная с Атту...'86. Любопытно, что в качестве платы за уступку этой территории {218} Сьюард сам указал 7 млн. долл. золотом. Между тем в это время цена покупки еще не была согласована. Первоначально государственный секретарь предложил Стеклю 5-5,3 млн. долл., и вопрос остался открытым. Называя цифру 7 млн. долл., Сьюард, по-видимому, полагал, что окончательная цена не превысит эту сумму 87.
Так или иначе, уже на первом заседании кабинета в пятницу 15 марта 1867 г. государственный секретарь и назвал цену покупки, и представил предварительный проект соответствующего договора, о чем со всей определенностью свидетельствует дневниковая запись министра внутренних дел О. Браунинга: 'Сьюард представил проект договора с Россией о покупке ее американских владений за 7 000 000 долларов золотом. Все мы одобрили покупку, но сделали некоторые критические замечания по проекту договора, который должен быть видоизменен'88. По всей видимости, замечания не носили принципиального характера, поскольку другой участник заседания - Г. Уэллс сообщает лишь об одобрении представленного договора 89.
В понедельник 18 марта 1867 г. президент Э. Джонсон подписал официальные полномочия Сьюарду 90, и в тот же день или во всяком случае утром 19 марта состоялись переговоры государственного секретаря со Стеклем, в ходе которых в общих чертах был согласован проект договора о покупке русских владений в Америке за 7 млн. долл. Позже в письме в МИД к своему другу и покровителю Вестману Стекль писал: 'Быть может, я совершил ошибки, поскольку все это дело происходило в спешке, в американской манере идти напролом. Но есть, однако, одна вещь, которую Вы поставите мне в заслугу: я добился семи миллионов, то есть на два миллиона больше того, что было намечено министром финансов'91.
Слова 'идти напролом' (двигаться вперед - go ahead) были написаны Стеклем по-английски, и они прекрасно передают исключительно деловую обстановку, в которой с самого начала проводились переговоры. Государственный секретарь отдавал себе отчет в том, что успех всего дела во многом зависит от того, удастся ли заключить договор до окончания текущей сессии конгресса, пока многочисленные противники администрации не мобилизуют свои силы.
Перед тем как сообщить об условиях соглашения в {219} С.-Петербург, Стекль и Сьюард обменялись нотами, текст которых, по всей видимости, был заранее согласован. В ноте от 23 марта государственный секретарь твердо настаивал, что уступка территории (ст. 6) 'признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав' и что это условие должно рассматриваться как ультимативное. 'С одобрения президента' Сьюард в этой связи выражал согласие добавить в качестве платы за уступку русских владений еще 200 тыс. долл. В своей ответной ноте от 25 марта Стекль подтверждал согласие с предложением американской стороны 92.
В этот же день по согласованию со Сьюардом русский посланник направил из государственного департамента шифрованную телеграмму в С.-Петербург, в которой подробно излагались условия договора и
