Спингарн не доверял своим неожиданно обретенным знаниям.
- Спингарн? - сказал он вслух. - Откуда я знаю про Сцены?
Он понял, что все еще зовет себя Спингарном. Но лучше такое имя, чем никакого.
- Так, Спингарн, - сказал он тихо, - ты должен все продумать. Ты достаточно проницателен, чтобы воспользоваться имеющимися ключами, - до сих пор тебе все удавалось. Я имею в виду, что тебя могли очень искусно по
18
мостить на кудрявое облако с небесной музыкой. И ты бы поверил, что попал в Первозданный Рай. Арбитра могли сделать совершенно анахроничным с помощью какого-нибудь трюка с отражениями. Или, может быть, поместить сюда двух гуманоидных роботов в ночных рубашках и убедить тебя, что ты стоишь перед парой греческих философов? Тебе облегчили жизнь, Спингарн, кем бы ты ни был!
У Спингарна появилось чувство, что его время на исходе. Это чувство было при нем еще тогда, когда он впервые услышал слабое постукивание французских кирок. Затем пришел ответ на один незаданный вопрос. Кто-то вписал в Игру Вычеркивание. В Сцене было слишком много сложностей, и распутать их можно было, только устроив ситуацию, где немногие свободные концы торчали бы наружу. У него был свободный конец.
Если бы он не начал сомневаться в точности Игры, то был бы выброшен взрывом из устья тоннеля, вылетел из красной земли с переломанными костями и затем погребен навечно в искореженном грунте. Однако кто-то слегка перепутал времена, - и Спингарн почувствовал, что смеется. Если бы огромный француз не носил выдавшие его средневековые доспехи, они погибли бы вместе.
Он посмотрел на Арбитра. Арбитра?
Тот неприветливо жужжал, и чувство времени, убегающего от него в спиральных пружинах, вернуло Спингарна в прежнее положение. Рычаг!
Должна быть какая-то команда. Это помещение, очевидно, было небольшой капсулой в Сцене, сооруженной из силовых волн, которая незаметно вставлялась в воссозданный ландшафт прошедшей эпохи. Это была прихожая в его настоящее - тоже тоннель, хотя и не такой, где он провел последние два или три месяца. И наблюдатели были не более чем машинами, которые докладывали... Арбитру тайм-аута. Спингарн шел по следу. Его крик, вызванный страхом, завел его сюда - и не в первый раз! Он начал извлекать из памяти воспоминания о других формах существования: Спингарн - голый раб, стоящий на песчаной арене, лицом к ухмыляющейся паре пигмеев; Спингарн, смытый за борт с разбитой ядрами палубы, когда старинное судно попало в ураган; Спингарн в роскошных одеяниях, рассматривающий грудь китаянки, желтую и мягкую, как масло, а потом услышавший резкие удары военного гонга, когда монголы начали атаку. И всякий раз он мог вспомнить формулу, чтобы выбраться из опасной ситуации: Я хочу выйти из Игры!
И попасть в другую.
Если только он не вспомнит - почему?
- Сканеры!
Спингарн отскочил в сторону, чтобы избежать цветных глаз. Он бросился к приборам, прежде чем зрачки снова могли поймать его в фокус. И опередил глаза.
Тогда Спингарн увидел то, что, может быть, ускользало от него раньше не один десяток раз в этой же самой капсуле пространства-времени. Вместе с реальным прыжком он совершил прыжок мысленно.
Сканеры смотрели не на него, они смотрели вместе с ним!
Спингарн - это имя сохранилось, хотя остальные отличительные черты почти исчезли, - понял, почему его перебрасывали из одной Игры в другую. Каждый раз он оказывался в самых трудных условиях, спускаясь по спирали вниз во все более глубокие и опасные Сцены. Он знал, почему серия головокружительных приключений подошла к концу.
Он содрогнулся. Его едва не вычеркнули из Сцен. Он поглядел в сканеры и увидел, что ему делать.
Его место в Игре занял другой Спингарн.
Эта древняя Сцена должна длиться непрерывно. Все участники обязаны сыграть свои роли.
И новый человек станет рядовым Спингарном. Ненадолго. Пока Спингарн не узнает, почему он - Вероятностный человек.
Глава 3
Шнур горел. Огромный француз в стальном костюме все еще приближался к грязному, похожему на краба Спингарну. Оба покрыты сажей и грязью, человек в доспехах выпачкан кровью - кровью Тиллиярда, саперов и отчасти своей собственной - там, где кинжал мертвого капрала вонзился в его лодыжку.
- Это не я!
Это был не он. В тоннель забросили другую бедолагу, с помощью совсем другого тоннеля, который вел через расщелины пространства и времени и выбросил бегущего испуганного человека в красную землю Турне. Каким образом замена произошла почти без потери времени? Огонь запала продвинулся не более чем на десять футов, пока Спингарн со страхом и любопытством наблюдал, как глаза сканера в свою очередь следили за ним. Это был тот же самый запал, тот же тоннель; и та же самая атмосфера, насыщенная запахом мочи и сажей, огонь, грязь, зловоние и ужас царили вокруг. Тот же самый уставший гигант со своим грозным мечом, протянутым к незащищенному телу отчаявшегося сапера.
Прежде чем Спингарн начал действовать, он пришел еще к одному выводу. Капсула, которой он сейчас управлял, была небольшим аномальным узлом в пространстве-времени. 'Тайм-аут' обозначал именно это. Время вне времени. Небольшой трюк с его собственным временем. И прежде всего ему необходимо доказать, что он сам может выполнить такой же трюк. В те мгновения, когда он глядел на сканеры, в его разум нашли дорогу новые воспоминания полууслышанные фразы, тонкие дискуссии, в которых он не принимал участия, запасы информации, которую ему не приходилось использовать раньше, целые разделы инструкций, которые он никогда не исследовал. Внезапно потребовалась информация, которую он хранил годами в своем другом существовании. И Спингарн понял, где находится и для чего нужна капсула.
Если ему удастся доказать, что он умеет управлять Игрой, то он сможет выйти из нее. Не раньше.
Ему надо управлять будущим нового рядового Спингарна.
А в случае неудачи?
Это он тоже знал.
Искрящееся пламя миновало напряженную фигуру, которая была так похожа на него. Пламя осветило испуганного человека - широкие, сильные плечи, длинные руки, короткое туловище, белые форменные штаны, ставшие красными от грязи и, возможно, от крови его погибших товарищей. И при свете этого примитивного орудия разрушения Спингарн мог видеть тревожное оливковое лицо гиганта. Оба они вовлечены в противоборство и полны взаимной ненависти, оба страшно боялись горящего запала. Спингарн мог видеть в их обведенных сажей глазах, что они знали об опасности, - новый рядовой Спингарн не утратил своих знаний, когда в основание его черепа была введена миниатюрная кассета памяти.
Спингарн включил приборы.
Сейчас сканеры стали его глазами. Они сообщали ему все, что происходило в Сцене, все, что могло случиться, все, что случилось до этого момента, и все мысли, действия, побуждения, чувства и надежды двух актеров. При желании Спингарн мог также прикоснуться к датчику и включить более широкий обзор - развернуть перед собой, как пульсирующую карту, всю сцену осады Турне с десятками тысяч актеров, с генералами, ворами, шлюхами и мертвецами. Он мог также скрупулезно наблюдать за одним человеком например, за сержантом Хоком, который смотрит из-за повозки с зерном или из-за укрепления, находясь в полной безопасности, с трубкой во рту и все еще горящим фитилем в руке. Этим фитилем он поджег запал. Довольный и ожидающий Хок, который закричит 'Ура!', когда несколько сотен врагов будут подброшены на тридцать футов в воздух вместе со своими кирками и лопатами, мушкетами и гранатами, давно позеленевшими мертвецами и, вполне вероятно, человеком, который занял место Спингарна.
Он мог видеть все. Но ни он и никто другой не могли отменить того, что сделал сержант. Запал горел, планета, на которой была воссоздана осада Турне, повернулась вокруг оси на долю оборота, Хок медленно улыбнулся, гигант под землей увидел запал - и изменить все это не могли ни создатели Сцен, ни Спингарн.
Что он мог сделать?
Сколько у него времени?
У него осталось достаточно знаний рядового Спингарна. Он мог совершать элементарные арифметические действия. Толстый шнур горел медленнее в сыром воздухе тоннеля, чем снаружи. Конечно,
