сопровождении фотографа ВЧК Андреева, тоже левого эсера, Блюмкин приехал в германское посольство и под предлогом выяснения судьбы арестованного за не-. благовидные поступки бывшего военнопленного венгерского офицера Роберта Мирбаха добился свидания с послом.
Акт инспектора Московского уголовного розыска так описывает убийство Мирбаха: 'Блюмкин сказал, что речь идет о венгерском офицере Роберте Мирбахе. Посол ответил, что не имеет с ним ничего общего. Блюмкин сослался, что через день дело Роберта Мирбаха будет рассматривать Трибунал. Посол не реагировал и на это. Андреев сказал Блюмкину.
- По-видимому, послу угодно знать меры, которые будут приняты против Роберта Мирбаха.
Слова эти являлись условным знаком. Блюмкин повторил слова Андреева, вскочил со стула и, выхватив из портфеля револьвер, произвел несколько выстрелов, но промахнулся. Граф выбежал в соседнюю залу и в этот момент получил пулю в затылок. Тут же он упал. Блюмкин продолжал стрелять. Миллер{63} лег на пол, и, когда приподнялся, раздался оглушительный взрыв от брошенной бомбы, посыпались осколки бомбы, куски штукатурки.
Миллер снова бросился на пол. Приподнявшись, он увидел стоявшего доктора и с ним бросился в залу, где в луже крови лежал граф.
Вблизи лежала вторая, неразорвавшаяся бомба, и в двух - трех шагах в полу было большое отверстие - от разорвавшейся бомбы.
Блюмкин и Андреев бежали через окно и скрылись на поджидавшем их автомобиле. Выбежавшие из подъезда слуги начали кричать, чтобы стража стреляла, но она открыла огонь очень поздно.
Убегая, покушавшиеся оставили портфель с бумагами по делу Роберта Мирбаха, бомбу в том же портфеле, папиросницу и револьвер'{64}.
Одновременно с убийством графа Мирбаха левые эсеры подняли контрреволюционный мятеж.
Вооруженные действия против Советской власти начал приданный ВЧК отряд левого эсера Попова, состоявший из разложившегося уголовного сброда.
Занятый отрядом дом Морозовой в Трехсвятительском переулке превратился в штаб мятежа. Захватив приехавшего для ареста Блюмкина председателя ВЧК Дзержинского, мятежники навели орудия на Кремль и попытались занять находящийся неподалеку от Трехсвятительского переулка главный Московский почтамт.
В тот же день пресловутый Савинков, превратившийся из бывшего революционера в агента генерала Алексеева, с помощью организованного им 'Союза защиты родины и свободы' поднял контрреволюционный мятеж в Ярославле.
Оба эти выступления положили конец нерешительности Муравьева. Об измене главкома и его бесславном конце память сохранила ряд любопытных подробностей, в свое время сообщенных мне очевидцами.
За несколько дней до своей измены Муравьев начал стягивать в Симбирск верные ему части. Кроме того, в день событий на станцию прибыл бронепоезд.
В Симбирске левые эсеры играли известную роль и занимали посты военного, земельного и продовольственного комиссаров губернии.
10 июля Муравьев прибыл в Симбирск на пароходе 'Мезень'. Главкома сопровождали еще три парохода, на которые был погружен особо 'надежный' отряд в тысячу человек.
Отряд состоял преимущественно из татар, вотяков, черемисов и китайцев, почти не говоривших по-русски.
Симбирский губисполком, собравшись в полном составе, пригласил Муравьева, но он не приехал и потребовал членов губисполкома к себе на пароход.
Губисполком, заподозрив измену, отказался. К Муравьеву поехал лишь штаб симбирской группы войск во главе с губернским военным комиссаром левым эсером Ивановым.
После совещания с Ивановым Муравьев вторично потребовал к себе товарищей из губкома партии, губисполкома и губернской Чека. Едва они ступили на палубу 'Мезени', как были арестованы. В тот же день на станции Симбирск 1-й был арестован и командующий 1-й армией Тухачевский.
Еще накануне своего приезда в Симбирск Муравьев приказал вывести из города и перебросить в Бугульму местную коммунистическую дружину. Наряду с этим из тюрьмы по его приказанию были освобождены заключенные, разоруженные коммунистическим отрядом и представлявшие собой такой же уголовный сброд, как отряд уже растрелянного в Москве Попова.
Арестовав Тухачевского и неосторожно явившихся на пароход коммунистов, Муравьев высадил привезенный с собой отряд и занял почту и телеграф. Здание бывшего кадетского корпуса, где размещались губисполком и губком партии, было окружено шестью посланными главкомом броневиками, а входы в него заняты солдатами из муравьевского отряда.
Решив, что власть захвачена, Муравьев по телеграфу и по радио отправил несколько телеграмм, в которых открыто объявлял о своей измене. 'Совнаркому и всем начальникам отрядов, - телеграфировал он. - Защищая власть советов, я от имени армий Восточного фронта разрываю позор Брест-Литовского мирного договора и объявляю войну Германии. Армии двинуты на Западный фронт'.
'Всем рабочим, крестьянам, солдатам, казакам и матросам, - наивно взывал он по радио, не понимая того, что песенка его была уже спета. - Всех своих друзей и бывших сподвижников наших славных походов и битв на Украине и юге России ввиду объявления войны Германии призываю под свои знамена для кровавой последней борьбы с авангардом мирового империализма - германцами. Долой позорный Брест-Литовский мир! Да здравствует всеобщее восстание!'
Не довольствуясь ложной патетикой всех этих 'воззваний', Муравьев попытался непосредственно связаться с воюющими против нас чехословаками и возглавить их наступление на Советскую Россию. 'От Самары до Владивостока всем чехословацким командирам, - передал он по радио свое обращение к противнику. - Ввиду объявления войны Германии, приказываю вам повернуть эшелоны, двигающиеся на восток, и перейти в наступление к Волге и далее на западную границу. Занять по Волге линию Симбирск, Самара, Саратов, Царицын, а в северо- уральском направлении - Екатеринбург и Пермь. Дальнейшие указания получите особо'.
Вечером Муравьев собрал своих симбирских единомышленников и изложил программу дальнейших действий: мир - с чехословаками, война - с Германией. Но так как Германия далеко, а большевики близко, то воевать придется с большевиками...
Для осуществления этой программы изменник предложил образовать 'независимое' Поволжское правительство с руководящей ролью левых эсеров.
Несмотря на произведенные Муравьевым аресты и явное превосходство сил мятежников, симбирские коммунисты не растерялись и приняли ряд чрезвычайных мер для того, чтобы ликвидировать мятеж. В команду броневого дивизиона и в другие 'муравьевские' части были посланы опытные агитаторы. В зал, расположенный рядом с комнатой, где по требованию Муравьева должно было состояться совместное с ним заседание губисполкома, ввели несколько десятков красноармейцев - латышей из Московского отряда. Против двери поставили пулемет. И пулемет и пулеметчики были тщательно замаскированы. Счастливо, избежавший ареста председатель губкома Варейкис приказал пулеметчикам:
- Если Муравьев окажет сопротивление при аресте и будет заметен перевес на стороне главкома и его сообщниках, то стрелять прямо в комнату и косить направо и налево, не разбирая, кто там, - свои или чужие.
Сам он должен был также находиться среди этих обреченных 'своих'.
К одиннадцати часам вечера все приготовления закончились. Дала положительные результаты и проведенная коммунистами разъяснительная работа; команда броневого дивизиона, на которую Муравьев особенно рассчитывал, постановила ему не подчиняться.
Ровно в полночь, закончив свое совещание с левыми эсерами, Муравьев в сопровождении адъютанта губвоенкома Иванова и нескольких эсеров явился в губисполком. Главкома окружали его телохранители - увешанные бомбами матросы и вооруженные до зубов черкесы.
Когда Муравьев прошел в комнату, в которой было назначено заседание, два матроса встали в коридоре по обеим сторонам двери. Их без шума обезоружили и увели.
Председательствовавший на заседании Варейкис дал слово главкому, и тот надменно изложил свою 'программу'. Коммунисты тотчас же дали изменнику жестокий отпор.
Сам Варейкис так описывает дальнейшие события: 'Я объявляю перерыв. Муравьев встал. Молчание. Все взоры направлены на Муравьева. Я смотрю на него в упор. Чувствовалось, что он прочитал что-то неладное в моих глазах или ему совестно своей трусости, что заставило его сказать:
- Я пойду успокою отряды.
Медведев{64} наблюдал в стекла двери и ждал сигнала. Муравьев шел к выходной двери. Ему осталось сделать шаг, чтобы взяться за ручку двери. Я махнул рукой. Медведев скрылся. Через несколько секунд дверь перед Муравьевым растворилась, из зала блестят штыки.
- Вы арестованы.
- Как? Провокация! - крикнул Муравьев и схватился за маузер, который висел на поясе. Медведев{65} схватил его за руку. Муравьев выхватил браунинг и начал стрелять. Увидев вооруженное сопротивление, отряд тоже начал стрелять. После шести - семи выстрелов с той и другой стороны в дверь исполкома Муравьев свалился убитым'{66}.
Вслед за смертью изменника вся его свита была арестована, а на фронт пошла телеграмма, разоблачающая предательство Муравьева.
Несмотря на быструю ликвидацию, мятеж Муравьева обошелся нам очень дорого: Советские войска оставили Бугульму, Мелекес, Сенгилей, Симбирск и, наконец, Казань, и все это было расплатой за измену пристроившегося к революции авантюриста.
Глава девятая
В Гранатном переулке. - Предложение В. И. Ленина о выводе из Москвы штаба и управлений ВВС. - Переезд штаба в Муром. - Ненадежность охранной роты. - Подозрительное поведение местной молодежи. - Моя
