Петренко наоборот - повысили, и недавно совсем он примерил погоны майора.
Миша Холодков погиб весной 94-го: его изрешетили из двух стволов милицейского образца, когда Миша поздним вечером выходил из кафе (милиция, разумеется, открестилась от этого дела). Кеша Федотов в настоящее время сидел в тюрьме. Что же касается загадочного убийства чиновника туапсинской администрации, застреленного из пистолета далекой теперь уже весенней ночью далекого 93-го года, то оно так и не осталось нераскрытым и было позднее погребенно в милицейских архивах.
Вадим закончил ковырять интернет и посмотрел на часы. Маленькие часики в углу монитора показывали ему, что рабочий день заканчивается.
По дороге домой Вадим снова зашел в LCBO и купил бутылку кубинского рома.
Потом он медленным шагом прохаживался по оживленной и шумной Yonge Street. Прохожие все очень спешили, каждый торопился по своим делам - и даже не по делам, скорее всего, а домой; но никто из них не обращал никакого внимания на Вадима. Никто. Вообще никто.
Зачем и куда я иду? - Спрашивал он себя, глядя вокруг. - Куда и зачем? Вадиму казалось всегда, что он хорошо знает свое направление, знает, куда ему нужно двигаться в жизни, и, вот, только теперь, вдруг, стало ясно, что компас его давно уже сломан, мертвая стрелка давно застыла; все эти годы он двигался не туда, все эти годы он только блуждал в пустоте, боролся и побеждал, не зная, не догадываясь, что главным и самым большим призом за все эти одержанные им победы является одно только огромное и совершенно ненужное ему Ничто.
Вадим остановился прямо на улице. Вокруг него бурлила все та же бессмысленная и хаотичная толпа. Она непрерывно двигалась, огибая Вадима со всех сторон и совершенно не замечая его.
Вадим стоял, сжимая в руках бутылку рома в бумажном зеленом пакете, при этом растерянно и глупо оглядываясь.
Куда ему идти дальше?
Куда?..
Без аппетита съев ужин, Вадим достал бутылку.
После второго стакана мысли в голове зашумели, задвигались. В какие-то минуты Вадим уже готов был звонить в турагенство и покупать билет на самолет: в Москву. В Москву, а оттуда в Ростов. Но потом останавливался. Что он ей скажет? Ведь у нее муж, дети; и потом - она даже не знает Вадима. Не знает, кто он. Не знает, что он вообще существует. Ничего не знает. И что он ей скажет?..
Вадим уснул прямо на диване, не раздеваясь.
Он снова увидел Туапсе. Ночная улица. Каменные силуэты пятиэтажных зданий. А сверху - нарисованный на небосклоне желтый призрачный круг Луны в окружении крохотных сверкающих звездочек. Туапсе. Туапсе 93-го года. Вадим стоял посреди пустой улицы и слушал, как ветер пробегает по тротуару, перебирая газеты и мусор. Он слышал густой непрерывный шелест и понять не мог - то ли это встревоженные ветром листья рассказывают друг другу нелепые, фантастические истории, то ли это бурлит и пенится холодное море, седое и древнее, которое здесь где-то рядом, в двух-трех кварталах - так близко, что сюда даже долетает его запах - запах прозрачных, соленых волн.
Вадим посмотрел на часы. Без пяти девять.
Без пяти минут! Всего без пяти минут!
И он сразу все вспомнил. Через пять минут у него свидание со Светой. Через пять минут он должен быть у нее. И он опаздывает! Он страшно опаздывает! Ведь он не успеет добежать так быстро!
Вадим помчался.
Он бежал и видел, как фонари проворно расступаются перед ним во все стороны. Деревья шептали ему что-то вслед. Старые дома смотрели сочувственно и словно хотели подбодрить его, словно хотели сказать, что все это, как и положено в старой доброй сказке, закончится хорошо.
Вадим задыхался. Он бежал изо всех сил; бежал, время от времени бросая короткие быстрые взгляды на свои часы, стрелки которых медленно, но неотвратимо передвигались.
Вадим боялся, что Света, которая, конечно, уже стоит у своего подъезда, не дождется его и уйдет. Она уйдет! Она уйдет сейчас, и он никогда, никогда больше ее не увидит!
'Света! - Шептал про себя Вадим, - Света, не уходи! Светочка, подожди меня еще три-четыре минуты! И я добегу, я успею!.. Светочка, Света! Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю!'
Миссиссага-Торонто,
2003 г.
