Хватит давать другим что-то и после, униженно скрючившись, просить взамен то, что тебе и так положено. И, вообще, хватит давать. Пора брать.
Сказки про всеобщую канадскую честность быстро развеялись, и Анджею стало ясно: в этой стране хорошо живут те, кто соблюдает законы, хуже и беспокойнее те, кто законы нарушает, но лучше всего тем, кто законы обходит. Между 'обходить' и 'нарушать' - огромная смысловая разница. И хорошо тому, кто эту разницу понял.
Анджей устроился на работу в полицию. 'Пора, - говорил он себе, надевая форму констебля. - Пора. Жизнь и так мне уже должна до хрена и больше. Пора начинать вытряхивать накопившиеся долги.'
Анджей знал, что поляки не любят своих единокровных братьев из числа полисменов. Не потому, что в большинстве жулики; скорее, наоборот. Просто, канадские полицейские польской национальности выслужили себе чересчур дурную славу. Анджей поплевывал на всех свысока. 'Я не кинозвезда, - говорил он, чтобы меня любить.'
С Лорой он познакомился во время одного из полицейских рейдов. Проституция в Канаде запрещена, но полиция редко устраивает облавы на проституток, полагая, видимо, корень зла в их потенциальных клиентах. Частенько какому-нибудь похотливому мужичку смазливая девочка, которую он только что снял, показывает удостоверение. Мужичок сникает: его ждет полицейский фургон, камера и составленный полисменами грозный протокол. И поделом! Пусть земля горит у таких под ногами. ...Но иногда шерстят и самих тружениц легкого поведения. Анджей с напарником в тот раз усадили Лору в машину и повезли в направлении полицейского участка. А дальше у Анджея проснулась похоть. Они с напарником предложили девочке: часок совместного развлечения - и красотка на свободе. Либо... Лора выбрала первое.
Анджей помог ее отмазать. По договоренности она стала его постоянной уже подстилкой. Лора имела его покровительство, а взамен Анджей имел саму Лору два раза в месяц. Все были довольны, всем было хорошо.
...Лора дожидалась его в 'Coffee Time' - среднего уровня сетевое заведение. (Большая часть кафетериев сети 'Coffee Time' работает двадцать четыре часа в сутки и предлагает клиентам, которым почему-либо не до сна, стакан кофе и кекс. Или пончик. Или сэндвич. Или еще что-нибудь. Кому что нравится.)
Лоре не хотелось есть и не хотелось кофе. Ей хотелось кого-нибудь убить. Но чтобы не привлекать внимания посторонних (в кафе, как это ни странно, сидели еще пара человек) она купила маленький стаканчик черного кофе без сахара, отхлебывала его и пустым, потерянным взглядом смотрела на ночную улицу.
Но, вот, рядом с кафе притормозил полицейский автомобиль. Лора угрюмо стиснула стаканчик в руке и опять перебрала в уме все те ругательства, какими она осыпет голову неприсутствующего здесь русского грабителя со странным для русского именем Джон. Но от вспыхнувшего эмоционального напряжения у Лоры разболелась голова - то место, куда она получила немилосердный бандитский удар, и Лора, сморщившись, принялась тереть макушку. Когда в кафе вошел Анджей, у Лоры был жалкий и совершенно не воинственный вид.
- Скотина, - проговорила она негромко, и Анджей поначалу даже не понял, кого она имеет в виду. - Скотина - он отнял у меня все деньги... Посмотри. Лора показала Анджею свою макушку.
Анджей из вежливости посмотрел, но ничего там не увидел. Макушка, как макушка.
- Вот, скотина. - Лора покачала головой. - Убить бы его...
- Поехали. - Анджей встал с места. - Поехали в участок. Сделаем его портрет. Обьявим в розыск.
- Но как?.. - Лора подняла голову. - Как? Я ведь...
Анджей покачал головой.
- Ерунда. Я все сделаю. Обычное ограбление. Никакой проституции. Он отвлек тебя разговором, отозвал в сторону... Короче, поехали. Я знаю, что делать.
Лора покорно поднялась с места и, оставив недопитым стаканчик, вышла следом за ним.
Коля сгребал землю. Сгребал руками. Он сходил в ближайший 'Canadian Tire' и купил там лопату. Боялся, что за это время приедет полиция все-таки, выстрел прозвучал достаточно громко. Но полиция не приехала. Очевидно, никто не обратил внимания на странный грохот со стороны мертвого пустыря.
Когда яма оказалась достаточно большой и вместительной, Коля спихнул туда тело убитого, сверху бросил лопату. И начал засыпать землей. Он проголодался, устал, хотелось выпить кофе. Но делать перерыв Коля не мог. Надо было закончить как можно скорее.
Подул сильный, пронизывающий ветер. Холодало. В воздухе закружились первые, ледяные снежинки. Обмороженными руками Коля сваливал в яму твердые земляные комья.
Наконец, работа была кончена. Коля прошелся еще раз по пустырю. Все чисто. Никаких следов. Ничто не указывало на то, что еще только полчаса часа назад здесь лежал чей-то остывающий труп.
Переселение русских в Северную Америку началось задолго до большевистской революции. Но самая первая массовая волна их сюда хлынула именно после семнадцатого. Люди бежали от жестоких комиссаров в кожанках и зачастую ничего не привозили на свою новую родину, кроме единственного, что удалось спасти - своей маленькой, затравленной жизни.
Вторая волна хлынула во время второй мировой. Те, кто побывал под немецкой окуппацией не ждали ничего хорошего от советских властей. Они бежали вслед за немецкой армией, бежали не потому, что очень любили немцев, а потому только, что наступающие 'освободители' с кровавыми красными звездами на железных касках были еще страшнее. Многие из этих несчастных, попавших в руки англо-американских союзников Сталина были потом выданы ими большевикам и без следа растворились в бездонной чаше ГУЛАГа. Однако, кто-то выбрался и осел здесь, в Канаде и в Соединенных Штатах. Их было немало. В североамериканских городах появлялись целые русские районы - районы из тех, кто только что сбежал из плотно опутанного колючей проволокой СССР. Они открывали здесь русские церкви и школы, фабрики и магазины.
Потом, уже в семидесятых, случилась третья волна. Огромное множество евреев, настоящих и ненастоящих, покатило из СССР мимо Израиля. Фарцовщики и уркаганы, мелкие жулики и рыночные торговцы делали свою давно умершую бабушку чистокровной еврейкой и спешно паковали чемоданы, собираясь в далекий и загадочный Новый Свет. В Америке очень скоро в ходу появился термин 'русская организованная преступность'.
Четвертая эмигрантская волна обозначила собою конец краснозвездного молоткасто-серпастого монстра, когда-то располагавшегося на одной шестой части суши земного шара. В Канаду плотной, уверенной толпой повалили солидные и уважаемые люди из рухнувшего СССР. Здесь были проворовавшиеся чиновники, бывшее советское начальство, не сумевшее найти себя в новой пост-советской действительности, скороспелые бизнесмены, удиравшие из страны тогда, когда дома на них уже заводили уголовные дела. Все это высшее общество тащило за собой на свою новою родину чемоданы, набитые добычей все то, что удалось прихватить на родине старой. Кроме них в приоткрытую канадцами узкую щель просочилось также, несмотря на старания строгих иммиграционных чиновников, известное количество разной мелкоты: всякие программисты, инженеры, математики, журналисты, писатели, художники и прочая, подобная им, никчемная и безденежная шушера.
Катя приехала из Москвы. В Канаде она жила три года. Ее отец, Дмитрий Степанович, был инженером по профессии и потому подделывать диплом ему не пришлось. Он начитался иллюстрированных изданий, где жизнь в этой далекой заокеанской стране представлялась заповедным раем. 'Надо ехать,' - решил он. Жена была одного с ним мнения. Дочка Катя подпрыгивала от восторга и заранее прощалась с друзьями.
Дмитрий Степанович направился прямиком в канадское посольство. Он увидел здание, размещавшееся в Арбатском переулке - из тех, которые большевики отнимали когда-то у дворян. Над зданием полоскалось бело-красное знамя с кленовым листом, и бродили неприветливые ребята в одинаковых костюмах и с рациями. Посольство встретило Дмитрия Степановича не слишком любезно. Его даже не пустили внутрь. Пришлось под холодным проливным дождем выстаивать среди кучки таких же промокших людей, поеживающихся и жадно следящих за неподвижно закрытой посольской дверью. Внутрь пускали только тех, кто на входе показывал канадский паспорт. 'Мы тут не очень нужны,' подумал Дмитрий Степанович. И тут же вспомнил ярко-иллюстрированные рекламные проспекты. 'Но, ведь, приглашают же!' - Подумал он следом.
Внутри посольства русский чиновник не захотел с Дмитрием Степановичем долго разговаривать.
