случайность, чего он не учел, не мог раньше учесть.
От одной Марьевки к Глубоким Колодцам километров десять, от другой километров сорок пять. Если же он ошибся - а он уже знал точно теперь, что ошибся на разъезде Крутилиха, - он приведет взвод на огневой рубеж только к утру, с опозданием на два-три часа - и тогда пропали учения...
'Но знал ли полковник Копылов об этих двух Марьевках?'
Вглядываясь в потемки, он все же старался сориентировать карту, но сделать это сейчас было невозможно: нескончаемый августовский дождь скрывал все предметы в двух шагах от машины. И Алексей понимал, что возвращаться назад, к разъезду Крутилиха, а затем искать следующую развилку дороги - немыслимо поздно. Два с половиной часа были потеряны на совершенно безрезультатную езду по степи.
'Где же он сейчас находится? В какой стороне Марьевка?'
А за его спиной, в кузове машины, то и дело слышались взрывы смеха, потом несколько голосов затянули:
Эх, махорочка, махорка,
Па-ароднились мы с тобой,
Вда-аль глядят дозоры зо-орко,
Мы готовы в бой, мы готовы в бой!
И отчаянно веселый голос Гребнина:
Как письмо получишь от любимой,
Вспомнишь да-альние края...
Машину несколько раз так тряхнуло, что песня разом замолкла, курсанты застучали в стенку кабины, шутливо закричали из кузова:
- Эй, Матвеев, по целине шпаришь? Лихач! Не на тарантасе! Товарищ командир взвода, следи за шофером, не давай спать!..
'Как перед фронтом, - подумал Алексей. - И так до тех пор, пока не раздастся команда: 'С машины! К бою!'
Шофер Матвеев несколько раз уважительно косился на карту и компас, лежащие на коленях Алексея, ерзая, говорил успокоительно:
- В самый аккурат успеем. Как часы! Бывало, и не по таким дорогам водил... Эт-то ты не беспокойся! Как в аптеке!
Алексей, не слушая, взглянул на часы. Два часа пятнадцать минут.
'По какой дороге двигается сейчас второй взвод? Что там у них? У него был другой маршрут: через Ивановку - на Марьевку'.
Матвеев подмигнул и сказал:
- Помню, был у нас такой начальник ППС Таткин. Этот так, бывало, сядет в машину и кричит: 'Давай, Анюта!' Это поговорка у него. Я на всю железку газ! Аж в глазах рябит. А навстречу ЗИСы ползут с орудиями, танки, 'студебеккеры'. Тут Таткин и беспокоится: 'Лихачество! Безобразие! Сбавь газ!..' Не слушаешь, что ли?
Неожиданно дорога повернула направо, машину затрясло на мостике, загремели бревна под колесами - и Алексей поспешно осветил фонариком карту. 'Наконец-то, вон она, Марьевка!'
Ослепительные лучи фар скользнули по мокрому стогу сена на околице, по колодцу с навесом, по крыльцу темного дома с закрытыми ставнями, ярко выхватили из тьмы обмокшие ветви садов - влажные яблоки вспыхнули над заборами, как золотые.
Деревня спала - нигде ни одного огонька. Возле самых колес залилась хриплым лаем собака, побежала, должно быть, рядом с машиной, по обочине.
Он знал, что ему нужно теперь выезжать на юго-запад через перекресток, к Глубоким Колодцам.
Он постучал в стенку кабины.
- Машина идет сзади?
- Идет.
- Что замолчали, пойте песни, скоро приедем!
- Охрипли.
- Сказки, что ли, рассказываете?
- Нет, Саша тут одну историю...
- Жми, Матвеев, на окраину, - сказал Алексей решительно. - К развилке!
Машина, разбрызгивая грязь, неслась по спящей улице, вдоль сырых заборов с обвисшими ветвями, мимо закрытых ставен. Но вот мелькнул последний дом, и снова дождливые потемки, обтекая кабину, понеслись назад, и снова началась степь.
Алексей наклонился к карте.
'Что такое двести двадцать домов? А проехали деревушку, где и пятьдесят домов не насчитаешь! Значит, это не Марьевка?'
А впереди, освещенная фарами, стремительно наползала распластанная лапа перекрестка.
- Стоп!
- В чем дело?
- Стоп, говорю! - скомандовал Алексей и вложил карту под целлулоид планшета.
Машина остановилась. Сразу словно приблизился плеск дождя, дробный стук по железу. Шофер Матвеев, опустив стекло, изумленно глядел, как Алексей спрыгнул на дорогу, и слышал, как ветер захлестал полой его шинели - темь и мокрядь. Хлопал где-то рядом ставень, визгливо скрипели петли; в двух шагах от дороги, раскачиваясь, шумели деревья, ветер носил над заборами лай собак.
'Погодка!' - подумал с тревогой Алексей, сжимая в руке фонарик.
Слева он смутно увидел очертания дома, качающиеся тополя, острую, как игла, полоску света; она пробивалась сквозь ставенную щель, отвесно падала на кусты у дороги. Оскальзываясь, хватая одной рукой влажные ветви, другой направляя луч фонаря, Алексей спешно пошел к домику.
Во второй машине погасли фары, щелкнула дверца; свет фонарика запрыгал по косым от ветра лужам, по кустам, по воде в кювете. К Алексею придвинулась невысокая фигура в плаще с откинутым капюшоном - лейтенант Чернецов.
- Не похоже на Марьевку, - сказал Алексей. (Чернецов не ответил.) Сейчас узнаю у кого-нибудь из жителей. Это верней.
Все так же молча Чернецов стоял на дороге; прикрыв полой плаща планшет, посмотрел на карту.
Алексей толкнул набухшую калитку, вбежал в черный двор, полный шума дождя: струи шелестели в ветвях, звенели по железному навесу. Где-то совсем рядом загремела цепь, и навстречу, сверкнув огоньками глаз, бросилась огромная собака, хрипло и злобно залаяв.
- Тебя еще, дурака, тут не хватало! - выругался Алексей и взбежал на крыльцо.
Собака натянула цепь, с злым подвизгиванием лаяла, рвалась на привязи. Внутри дома скрипнула дверь.
- Кто тамочки? - послышался женский голос.
- Хозяева, это не Марьевка будет? - спросил, торопясь, Алексей. - Это деревня Марьевка?
Стукнула щеколда, и в темноте сеней он увидел высокую женщину в платке, накинутом на плечи.
- Заблудился, что ль? - сонно, мягко пропела женщина. - В дождь-то... Степановка это. Цыц ты, Цыган! - прикрикнула она на собаку. - На место!
- А далеко ли до Марьевки отсюда?
- До Марьевки-то? Это какой же? Там, где клуб, или той, что электростанцию отстраивает? У нас ведь Марьевки две, милый человек, две Марьевки-то...
- Фу ты, в этом-то и дело. Одну минуту, - выдохнул Алексей и посветил на карту. - Вот до той, где сад колхозный, где мост, где мельница...
- А-а, - протяжно сказала женщина. - Это та, где электростанция... Эк вы далеко забрались-то! Так это справа от нас, километров пятнадцать. Экий крюк дали-то.
- Как проехать туда?
- Да обратно вернуться надо. До Крутилихи. Там вскоре после переезда аккурат дорога вправо сворачивает. А до другой Марьевки - так это вам прямо по грейдеру, по грейдеру...
Кровь жарко ударила Алексею в голову, он мгновенно вспомнил этот разъезд Крутилиху, песчаную насыпь, развилку дорог и указатель. Он все понял теперь. Возвращаться километров на двадцать-тридцать назад было немыслимо.
