Эсме с наслаждением принялась за мясо под соусом. В доме ее отца это блюдо не готовили, и ей случалось есть его только в гостях у Ламун или Мей.
Время тянулось медленно, однако присутствие Прасерта помогало Эсме скрасить скуку. Убедившись, что молодая хозяйка расположена к нему вполне дружески, Прасерт начал засыпать ее вопросами о том, почему она убежала из дома, да еще переодевшись парнем-сиамцем, и она принялась рассказывать свою историю во всех подробностях, не видя смысла молчать или лгать. К тому же разговор позволял ей отвлечься от мучительного ожидания. За разговором девушка даже не заметила, что выпила слишком много вина, и поняла это, только когда у нее начала кружиться голова.
Наконец Прасерт поднялся, заявив, что ему пора идти.
– Вы тоже пойдете спать, Эсме? – спросил он.
– Я? Нет. Мне необходимо дождаться Йена… то есть господина посла. Ты ложись, Прасерт, а я, пожалуй, отправлюсь в библиотеку и немного почитаю. – Эсме была уверена, что видела библиотеку где-то рядом со столовой.
Сиамец пристально посмотрел на нее:
– Вы выглядите такой усталой! Я думаю, вам лучше прилечь…
– Не волнуйся, со мной все в порядке! – Эсме начала подниматься, как вдруг почувствовала, что ноги не слушаются ее.
– Я помогу вам. – Прасерт попытался поддержать ее.
– Не надо, я и сама дойду! Все равно тебе не удержать меня – ты слишком маленький! – Эсме рассмеялась, сама не зная чему.
Тем не менее, Прасерт решил действовать по-своему и повел ее в библиотеку, которая действительно оказалась рядом со столовой. Добравшись до стоявшего там мягкого дивана, Эсме в изнеможении плюхнулась на него. Собственное тело казалось ей словно развинченным на составные части, а голова упорно склонялась на грудь.
Сиамец с сочувствием посмотрел на нее:
– Вам лучше лечь в постель, госпожа!
– Уйди! – проворчала она. – Ради Бога, уйди! Я посплю всего минутку…
Пожав плечами, Прасерт потушил свет в библиотеке, оставив только лампу на тумбочке рядом с Эсме, и удалился.
– М-м… – пробормотала Эсме, прижимая к себе подушку. – Какая мягкая…
Через минуту из библиотеки доносилось лишь тихое сонное сопение.
Йен чувствовал, что еще немного – и его терпение лопнет. Прием у принца продолжался уже не один час, а конца ему все не было видно. После того как принц Матайя заявил, что не склонен в настоящий момент обсуждать политические дела и переносит разговор на завтра, Йен и вовсе не видел смысла торчать здесь, болтая о всякой ерунде. Годфри и Гарольд также откровенно зевали; даже Лангленд и его жена приумолкли.
Йен меланхолично потягивал из своего бокала вино, к слову сказать, преотменное, и продолжал скучать. Ничего не поделаешь: приемы у восточных властителей всегда долгие и нудные. Таков уж менталитет восточного человека – целый час он будет ходить вокруг да около, пока наконец не перейдет к сути. Впрочем, порой Йен даже находил удовольствие в подобной болтовне ни о чем, но только не на этот раз: ему слишком надоел этот спектакль, все эти сплетни, этот пустой обмен любезностями, и он готов был продать душу дьяволу, лишь бы провести предстоящий вечер с Эсме. Это казалось удивительным ему самому – никогда еще он не испытывал страсти к женщине настолько сильной, чтобы ему не хотелось разлучаться с ней ни на минуту. Как случилось, что он так легко поддался очарованию едва оперившейся девицы – он, давно уже привыкший к холостяцкой жизни и вовсе не горевший желанием попасть под каблук к какой-нибудь стерве? Вот и сейчас он думает о том, каково будет каждый день просыпаться рядом с Эсме, заботиться о ней и принимать ее заботу, знать, что всякий раз, когда ему случится отлучиться из дома, она будет с нетерпением ждать его возвращения…
Йен не сомневался, что Эсме сможет понять все трудности его работы и оценить затрачиваемые им усилия. Для нее не секрет, как внимателен должен быть европеец, общаясь с восточным человеком. Ему необходимо соблюдать крайнюю осторожность в словах и жестах, иначе он рискует быть неправильно понятым. Йену не терпелось поскорее вернуться домой и рассказать Эсме о сегодняшнем вечере, тем более что кое-что в поведении принца он не вполне понимал и надеялся услышать от нее необходимые разъяснения. Интересно, ждет ли она его?
Наконец, к великому своему облегчению, Йен заметил, что слуги уносят тарелки, а вместо них на столах появляются бутылки с портвейном и бокалы – стало быть, принц решил закончить ужин на европейский манер – вином, и, значит, вскоре гости смогут откланяться.
– Ну, слава Богу, – шепнул ему на ухо Лангленд, – конец спектакля уже недалек…
Йен кинул взгляд на принца. Его высочество – худощавый человек со смуглой до черноты кожей – о чем-то разговаривал с переводчиком из консульства. Переводчик что-то ответил ему, но принц, судя по всему, хотел, чтобы тот перевел его слова для всех.
– Ваше сиятельство, – неожиданно обратился переводчик к британскому послу, – его высочество желает знать, почему вы находитесь здесь без жены. Его высочеству известно, что в момент прибытия в Чингмэй с вами была некая женщина. Принц желает знать, является ли она вам женой или любовницей.
Взгляды Гарольда, Годфри и Лангленда тотчас устремились на Йена, причем первый выражал тревогу, второй – ехидство, третий – удивление. И тут же Йен поймал на себе пристальный, хотя и явно дружелюбный взгляд принца. То, что принц уже осведомлен об Эсме, его не удивило – поскольку дом был предоставлен Йену именно им, среди слуг наверняка находились его личные осведомители. Вполне возможно, что принц уже знает все – даже то, что Эсме приехала, переодевшись мальчишкой. Но почему он именно сейчас задал этот вопрос – ведь сиамцы, по уверению Эсме, вообще стараются избегать любого рода конфликтов? Не иначе как его высочество решил предложить британскому послу некий тест на честность и порядочность.
Некоторое время Йен молчал – да и что он мог ответить? На этот раз ложь абсолютно исключалась – во-первых, потому, что она недостойна джентльмена, а во-вторых, лгать здесь было крайне опасно, ибо Йен
