принялась расстегивать накидку, которую только что застегнула, пока она не упала к ее ногам. — Я предлагаю вам себя.
Она почти физически ощутила мгновение, когда до него дошел смысл сказанного. Он шагнул к ней и вгляделся в ее лицо, взгляд его был такой злобный, что у нее затряслись коленки.
— Вы предлагаете то, что мне показалось, или я ослышался?
Она отвела глаза и кивнула.
— Вы сами сказали… что хотите меня. Так берите. Если… поможете моей кузине.
— Не верю я вам, — резко сказал он. — Неужели вы пойдете на риск очутиться в ее положении, лишь бы спасти ее от вполне выгодного замужества? Это сумасшествие.
— Он погубит ее, поверьте! Я знаю. Когда он обнаружит, что она уже не девственница, он забьет ее до смерти… или еще что-нибудь похуже сделает. Но жизнь он ей навсегда испортит, это точно.
Саймон подошел ближе.
— А вы сами как же? Разве вы не испортите жизнь навсегда, если я воспользуюсь вашим предложением?
— Мне легче будет с этим справиться, чем ей. Я привыкла к всеобщему презрению.
С его губ сорвалось проклятие.
— Привыкли? К тому, что вас называют шлюхой или еще того хуже? Фонтейн вышвырнет вас на улицу, если обнаружит, что вы его так опозорили.
— Он не узнает, пока… пока я не окажусь беременной.
— Вы понимаете, — он заставил ее посмотреть ему в лицо, — нет, вы хоть немного представляете себе, как велик соблазн, ведьма вы французская?! Не будь я джентльменом… Если бы я не знал, какой невыносимой станет ваша жизнь, я бы не задумываясь отвел вас в спальню и занялся с вами любовью. Но одной ночи мне все равно было бы мало. Чтобы насытиться вами, нужна вечность. — Он опустил ее подбородок и, не удержавшись, погладил ее изящную шею. — И знаете что, Принцесса? Подозреваю, что вам эта жертва не показалась столь ужасающей. Нет, я даже в этом уверен.
Она затаила дыхание, напуганная сквозившим в его глазах страстным желанием. Потом он отвернулся.
— К сожалению, я все-таки джентльмен, что бы вы про меня там ни думали. Одно дело сорвать у женщины поцелуй, а другое дело — обладать ею против ее желания.
Она сделала к нему шаг и дотронулась до рукава.
— Я предложила это вам не против собственного желания. А ради кузины.
— Знаю, — его жесткий взгляд скользнул по ее руке и остановился на лице. — Но если вы когда-нибудь и окажетесь в моей постели, то пусть это будет ради вас, а не ради вашей кузины.
Губы ее задрожали. Он недвусмысленно отказался от ее предложения. И тогда она произнесла еле слышно:
— Если вы не поможете, то я найду какого-нибудь другого офицера…
— Ни за что! — взорвался он. — Я не намерен наблюдать со стороны, как ради кузины вы предлагаете свое тело направо и налево, бери — не хочу. — Он сжал зубы. — Хорошо, — процедил он наконец. — Я помогу вам.
— По… поможете?
— Да, черт побери! Исключительно потому, что я сам решил помочь, а вовсе не из-за вашего бесконечного шантажа, немыслимое вы существо! И помогать я буду только в том случае, если у вас появились какие-нибудь соображения насчет того, как искать этого парня.
С ее души упал такой камень, что она не сразу смогла снова заговорить:
— Да, кое-что есть.
— И что же?
— Например, тот солдат мог назваться чужим именем. Он пожал плечами.
— Все может быть. Но это характеризует его с не слишком хорошей стороны, верно? Если он так поступил, то, пожалуй, лучше вашей кузине выйти за месье Мишеля.
— Никогда! — прошептала она упрямо. — Кроме того, Дезире все-таки особо отметила имя Джордж. Может, он представился какой-нибудь другой фамилией? Если бы вы поговорили с этими четырьмя солдатами…
— Я вижу, вы просто жаждете отправить меня в Батон-Руж, несмотря ни на что, — он улыбнулся. — Ладно, так и быть. Я совершу это чертово путешествие. И обещаю выведать все, что смогу.
Она наклонилась, подняла накидку и надела ее. И тогда он уточнил:
— Да, но только в том случае, если вы мне кое-что пообещаете.
— Что пообещаю? — Она затянула пояс.
— Что это будет наша с вами последняя попытка. Если никто из них не сознается, что он отец ребенка, то мы прекратим эти нелепые поиски. Идет?
Она задумалась. Если это не один из четверых, то загадка все равно останется загадкой, а время будет уже упущено.
— Хорошо, — кивнула она.
Он вздохнул с видимым облегчением.
— Я съезжу через пару дней в Батон-Руж, а когда вернусь, дам вам полный отчет. Не сомневайтесь, он будет ждать вас под кипарисом, только имейте терпение, — добавил он с усмешкой. — И больше никаких ночных визитов, Принцесса. Понятно?
Она кивнула. Вот в этом она была с ним солидарна. Ночные визиты в его дом — предприятие действительно слишком рискованное.
7
Только ботинок знает, есть ли в носке дырка.
Через два дня после этого Саймон шел по улицам Батон-Руж к таверне, облюбованной солдатами. Он с легкостью получил разрешение на эту поездку, и его появление никого здесь не удивило. Офицеры то и дело ездили в другие части, и в этом не было ничего необычного.
Но удивило всех то, что, закончив за один день рутинные дела, он пригласил четверых недавно переведенных сюда из Нового Орлеана солдат к своему столику и полночи угощал их выпивкой.
Благодаря репутации одиночки ему с трудом удалось уговорить их встретиться с ним в таверне. Но это был лучший способ выполнить возложенную на него Камиллой миссию. Официально он не имел права задавать солдатам вопросы, касающиеся их личной жизни. К тому же это возбудило бы в них подозрения. Нет, необходимо было застигнуть их врасплох, чтобы они расслабились и сами выложили ему свою подноготную. А что лучше спиртного ослабляет внимание мужчины?
«Действительно, что лучше?» — подумал он с усмешкой, вспоминая, как сам две ночи назад потерял всякую бдительность из-за проклятого бренди Зэна. Иначе он ни за что не позволил бы себе подобных вольностей с Камиллой.
Нельзя сказать, чтобы он сильно сожалел об этом. О, нет, напротив. Он до сих пор ощущал вкус ее губ, чувствовал трепет ее полураскрытого рта. Кожа ее была нежной — такой нежной, что способна была свести с ума любого. Хоть Камилла пыталась отрицать, что ей понравились его ласки, он-то знал правду.
Когда она растаяла от его второго поцелуя, он захотел ее так, как не хотел ни одну женщину в мире. И когда она уронила накидку и произнесла те безумные слова…
Он отер выступивший на лбу пот. Боже правый! Если бы он только мог принять ее предложение! Может быть, он не просыпался бы по утрам в таком возбуждении.
Но это серьезное лицо, эти печальные глаза… они могут заглушить инстинкт самосохранения у любого мужчины. А ведь он вполне мог на время забыть о совести, благородстве, обо всем том, что мерзавцы считают помехой в жизни, и заняться с ней любовью. Один бог ведает, как он хотел этого тогда. И сейчас.
Это прямо проклятие какое-то. Надо же — племянница Зэна. Это из-за него, проклятого морского разбойника, Джошуа уже десять лет лежит в сырой земле. Джошуа, который обучил Саймона ездить верхом, удить рыбу. Который дал ему впервые отведать виски, спрятавшись под папиной каретой. Боже, ведь он мог бы жить, жениться, иметь детей! И все это, все надежды и мечты оказались в могиле из-за
