чем мне запомнилась.
Джулиану тревожил его пристальный взгляд. Ей вовсе не хотелось повторения событий прошлой ночи. Она пыталась найти какие-то слова, которые отвлекли бы его от острого желания обладать ею.
— Я… я слышала голоса в коридоре этой ночью. У тебя был гость?
Лицо Риса мгновенно стало замкнутым.
— Да. Приходил Морган, рассказывал, как он был у Летиции.
— Он вернулся вместе с тобой? Это же чудесно! Летиция, наверное, в восторге! — Взгляд Джулианы мгновенно просветлел, но тут она вспомнила, что Летиция нынче — любовница ее брата и у нее от него ребенок. — Я… я думаю, она должна быть рада, что Морган выжил. Но теперь у них, верно, все будет по- другому.
— А вот Морган так не думает, — фыркнул Рис. — Он собирается продолжить с того момента, как они расстались. Этот ее дурацкий ребенок целиком завладел его чувствами!
Что она могла на это ответить? Ясно, что Рис не одобряет намерений Моргана остаться с Летицией. Он, наверное, полагает, будто Морган, как и он сам, должен мстить своей бывшей подружке за связь с другим мужчиной.
Джулиана отвела взгляд. Сквозь задвинутые занавески в окно проникал слабый дневной свет, и это напомнило ей, что мир существует и вне этой комнаты, и помимо Риса. И это привнесло покой в ее душу.
Она долго глядела на лучики, пробивавшиеся в комнату сквозь занавески, пока не услышала вздох Риса.
— Я хочу кое о чем спросить тебя…
— Да?
— А у тебя… был тогда… — Он остановился, с трудом подбирая слова. — У нас тоже был ребенок?
Непонятно почему, но вопрос возмутил ее. Может, потому, что Рис не задал его раньше. Или просто потому, что в голосе мужа ей послышалась явная враждебность, такая же, как в прошлую ночь? Как бы там ни было, ей вряд ли достанет сил вспоминать о тех ужасных днях, когда Риса отобрали у нее. Джулиана отрицательно покачала головой.
Тяжело дыша, он решил не отступать.
— Мне нужна правда, Джулиана. Об этом ты не имеешь права солгать. Если у нас был ребенок, скажи мне.
Ее сердце сжалось от острой боли.
— Я ни в чем тебе не лгала, Рис. И уж, конечно, не стала бы лгать и в этом. Разве кто-нибудь упоминал о ребенке, когда ты вчера уводил меня из семьи? Ты думаешь, мои родные смолчали бы?
— Возможно, ты отдала ребенка кому-нибудь на воспитание. — Но, увидев, как ее лицо исказилось от гнева, поспешно добавил: — Если ты это сделала, я тебя не виню, просто хочу знать правду, хочу вернуть своего ребенка, вот и все.
— Правду? Ты не хочешь знать никакой правды. Ты готов обвинить меня во всех смертных грехах. — Ее голос перешел на шепот: — Неужели у тебя не сохранилось никаких теплых воспоминаний о той нашей с тобой жизни? Неужели море совершенно смыло их, и ты мог допустить, что я отдам своего ребенка чужим людям?
Пожав плечами, он с горечью сказал:
— Но ведь ты держала наш брак в тайне! Я не ожидал от тебя такого. Скрывая наш брак, ты могла бы скрыть и нашего ребенка.
Джулиана откинула простыню и выпрыгнула из постели, не заботясь более о своей наготе.
— Будь у меня ребенок, я бы не скрывала наш брак! Я бы кричала о нем на каждом углу, дурень ты этакий!
— Это можно было делать и не имея ребенка! — Он с вызовом посмотрел на жену. — Именно так тебе и следовало поступить — рассказать всем правду о нас и не притворяться, будто ничего не было!
— Если бы я притворялась, я бы просто аннулировала наш брак! — Джулиана едва могла справиться с переполнявшими ее чувствами.
— Как ты могла это сделать, не имея на руках брачного свидетельства и не заручившись разрешением епископа, моего крестного. А он бы этого не допустил, пока был жив.
— Ты недооцениваешь моего отца. У него было достаточно власти, чтобы заставить епископа подчиниться своей воле, со свидетельством или без оного. Как же ему хотелось уничтожить наш брак! И немедленно! — Она больше не могла справиться с волнением. — Это я, я его удержала! — Она яростно ткнула пальцем себя в грудь. — Я пригрозила ему, что расскажу всей округе о нашем бегстве, если он попытается добиться аннулирования!
— Ты должна была сделать это в любом случае! — В его голосе прозвучала обида. — Ты была моей законной женой, но не обмолвилась об этом ни одной живой душе! Ты скрывала это, будто какую-то постыдную тайну!
— Да, правда. Я это скрывала.
Как бы сложилась ее жизнь, поступи она тогда иначе?
— Но подумай, Рис, ведь я была так молода. Мне было всего восемнадцать. И я была замужем всего одну ночь. А потом мне сообщили, что муж мой потерян для меня на долгие годы, может быть, навеки. Я узнала, что тебя завербовали во флот. — Ее голос прервался. — И что бы они тебе там ни наговорили обо мне, я точно знала, чем грозит эта каторжная служба на корабле. Они даже стали уверять меня, будто ты не вынесешь ее и погибнешь. Джулиана отвернулась, не смея посмотреть на мужа, боясь прочесть осуждение в его глазах. Она подошла к окну и, раздвинув занавески, выглянула на кишащую торговым людом улицу, ведущую к рынку.
— Мне так трудно было устоять одной против всех и не дать им расторгнуть наш брак! А тебя не было рядом, чтобы придать мне сил, защитить от моей семьи. Поэтому, когда Дарси предложил…
Ей отчетливо вспомнился тот день. Внезапно осознав истину, Джулиана опустила руки. Она уже успела позабыть, как много значило для нее в те дни участие Дарси. Он так ловко дирижировал всем, что она, сходя с ума от горя и неуверенности, легко согласилась со всеми его планами! Это ведь он требовал от нее молчания, это он хотел, чтобы больше никто и никогда не узнал об их браке. Негодяй! Он был так уверен, что Рис исчез для нее навсегда! И сумел положить конец всем ее надеждам, подкупив лжесвидетеля. Дарси хладнокровно ее предал, а она даже не поняла этого. Сердце ее сжалось.
— И что же предложил твой братец? — гневно спросил Рис.
Она подавила подступившие к горлу рыдания и виновато посмотрела на него.
— Он сказал, что нет смысла объявлять о моем замужестве, раз ты, вероятно, уже никогда не вернешься. — Воспоминания нахлынули на нее, наполнив горечью ее сердце. — Дарси уверял, что я не смогу даже узнать, выжил ты или нет. Кто сообщил бы мне о твоей смерти? Он уговаривал меня не губить свою жизнь, а просто подождать и все обдумать.
— Иными словами, подождать и убедиться, что я никогда не вернусь?
Рис не скрывал своего разочарования. Он не сомневался в ее предательстве, и Джулиана уже отчаялась, что ей когда-либо удастся стереть с его лица горечь и недоверие. Но все равно нужно было рассказать все.
— Дарси, возможно, надеялся на твоею гибель, я же — никогда. Боже, как я боялась, что ты действительно не вернешься! Особенно когда нанятый Дарси сыщик не смог отыскать твоих следов. А потом он сказал, что ты все-таки умер…
— Пожалуй, этот финал был бы самым достойным, — пробормотал Рис. — Однако ты забыла одну важную вещь. Никаких доказательств моей смерти этот лжесыщик найти просто не мог.
— Это я поняла лишь теперь. Тогда же Дарси скорее всего заплатил ему за обман.
— Ты можешь показать мне этого мошенника?
Ее горло сжали рыдания.
— О чем ты говоришь! Его нанимал Дарси, и теперь, когда он… настаивает на своей лжи, разве он допустит, чтобы ее опровергли?
— Как ловко!
Джулиана вздрогнула.
