икает:
– Какой этаж?
Двери лифта закрываются. Я вздрагиваю от холода. Даймон приводит в порядок свое отражение и решает переключиться на благодушный лад:
– Девятый. «Пиковая дама». У меня прекрасная идея. Давай поженимся!
Кофе хихикает и нажимает «9».
– Принято! «Пиковая дама». Типа странное название для бара.
Если бы не мигающие номера этажей, движение лифта было бы совсем неощутимо. Кофе снимает с воротника Даймона пушинку:
– Симпатичный пиджак.
– Армани. Я очень придирчиво выбираю то, что вступает в контакт с моей кожей. Потому-то я и выбрал тебя, о моя божественная.
Кофе закатывает глаза и переводит взгляд на меня:
– Он всегда такой, Миякэ?
– Не спрашивай его,– улыбается Даймон.– Миякэ слишком хороший друг, чтобы ответить тебе честно.
Я смотрю на четыре отражения наших четырех отражений. Гудящая тишина, как в космическом корабле.
– Останься здесь подольше,– говорю я,– и забудешь, которое из них – твое.
Звенит гонг, и двери лифта открываются. Мы с Бархоткой и Кофе чуть не падаем. Мы на крыше здания, так высоко, что Токио не видно. Выше облаков, выше ветра. Звезды так близко, что в них можно ткнуть пальцем. Метеор выписывает дугу. В темноте позади Ориона я различаю занавес, и иллюзия исчезает – мы в миниатюрном планетарии, меньше десяти метров в диаметре. Снова звенит гонг, и на полу по краям купола занимается розово-оранжевая, как грейпфрут, заря.
– Типа,– выдыхает Кофе,– совершенно невероятно.
Бархотка молча наслаждается. Даймон хлопает в ладоши:
– Мириам! Как видишь, я не смог удержаться от встречи с тобой.
Сквозь занавес проскальзывает женщина в опаловом кимоно и полном макияже гейши. Она изящно кланяется. Вся она – само изящество, от лакированной заколки для волос до вечерних деревянных гэта[56].
– Добрый вечер, господин Даймон.– Ее голос звучит глухо, будто из-под подушки. Косметика скрывает все, что можно скрыть, но по тому, как она двигается, я думаю, что ей около двадцати пяти.– Нечаянная радость для нас.
– Я знаю, что это так, Мириам. Знаю. Я слышал, сегодня вечером ты должна была отправиться в экзотическое путешествие,– но ты здесь, до сих пор. Так, так. Познакомься с моей новой невестой.– Он целует Кофе, которая хихикает, но придвигается ближе.– Ну, скажи мне, что Гнусного Папаши здесь нет.
– Вы имеете в виду… кого, господин Даймон?
– Слышал, какая дипломатия, Миякэ? Мириам – Профи. Bona fide[57] профи.
Женщина бросает взгляд на меня.
– Господина Даймона-старшего сегодня здесь нет, господин Даймон.
Даймон вздыхает:
– Ах, отец, отец. Снова спаривается с Тидзуми? В его-то годы? Интересно, здесь еще кто-нибудь заметил, как сильно он растолстел? К слову о лишнем багаже. Тидзуми наверняка сплетничает с тобой насчет господина Даймона-старшего, а, Мириам? Или на твоих устах печать молчания?.. А, вижу, отвечать ты не собираешься. Ну, если его здесь нет, развлеку свою новую женушку,– он обнимает Кофе за талию,– в личных апартаментах клана Даймонов. Естественно, все праздничные расходы пойдут на счет Папаши Кролика.
– Естественно, господин Даймон, Мама-сан[58] выставит счет господину Даймону-старшему.
– Почему так официально, Мириам? Где же «Юдзутян»?
– Я должна попросить вас расписаться в книге гостей, господин Даймон.
Даймон машет рукой:
– Да где угодно.
Я не слушаюсь внутреннего голоса, который советует мне сейчас же сесть в лифт и убраться отсюда, потому что у меня нет ни подходящего предлога, ни объяснения. Я все еще под алкогольными парами, но в Даймоне мне чудится опасность. Момент упущен. Даймон увлекает нас за собой, мы вверяем себя ему.
– Зачарованная земля ждет.
Мириам ведет нас сквозь череду занавешенных передних – я тут же забываю, с которой стороны мы пришли. Каждый занавес украшен вышитыми иероглифами, настолько древними, что прочитать их невозможно. Наконец мы входим в зал, обитый стеганой тканью, не менявшейся годов с тридцатых. Окон в нем нет, а на стенах висят гобелены с изображениями древних городов. Жесткие, обтянутые кожей кресла, слишком медленно качающийся маятник, затухающий канделябр. Ржавая клетка с открытой дверцей. В ней сидит попугай, который расправляет крылья, когда мы проходим мимо. Кофе взвизгивает, как резиновая
