— Хорошо, пойдем. Расскажи мне про зоопарк. Мы туда сейчас идем?
— Да чего я поведу тебя к своим родителям? Я туда вообще очень редко хожу.
— А как они туда попали? Их поймали, змей?
— Нет, они сами записались туда. Прошли по конкурсу, дождались очереди. Слушай, что ты мне травишь душу? Я не люблю об этом говорить. Зачем тебе нужно знать про зоопарк?
— А зачем тебе нужно было знать, что я делала на краю ямы?
— Логично. Но если ты просто поддерживаешь таким образом светскую беседу…
— Нет. Расскажи мне. Я хочу знать, как твои родители попали в зоопарк.
— Думаешь, я это знаю? Я мало следил за процессом, мне тогда нужно было о себе заботиться. Но я потом видел много змей, переселявшихся туда. Думаю, у моих родителей всё было точно так же.
— Как?
— Видишь ли, мы, змеи, меняем кожу, несколько раз за жизнь. У нас несколько шкур. Три шкуры есть у всех, их меняют еще в детстве. Скажем так: когда меняют третью, это считается превращением в взрослого. На самом деле шкур больше. Семь, десять, может быть, это неизвестно. И неизвестно, одинаковое количество шкур у всех, или нет. У некоторых их бывает 15, это точно. Но сколько их у тебя – никогда не узнаешь, пока не сбросишь старую кожу – есть там новая или нет.
Ну вот, и после того, как кожа меняется в третий раз, почти все начинают бояться – вдруг это всё, последняя. Скажем, так: это общая версия, что нужно бояться за шкуру, я в последнее время думаю, что здесь что-то не так. И, в общем, получается, что все как бы боятся за свою кожу – обычно четвертую или пятую. Чтобы она не поранилась, не замерзла, не вымокла, не высохла, или сама собой не начала меняться. А где ее хорошо беречь? Ее хорошо беречь в зоопарке или в музее.
— Но в музее же они мертвые!
— Конечно, с ними уже не поговоришь. Но и те, что живут в зоопарке, говорят только об условиях содержания. А в музее – о господи, что ж тут непонятного! Если ты хочешь сберечь шкуру – то как ее лучше всего сберечь? Удалить остальное.
Они идут в зоопарк, к родителям змея, уже по городу. Лица встречных становятся злее и напряженнее, и девочке становится легче, привычнее. Змей ползет по асфальту, ему хуже.
— Змей, тебе нравится город?
— Ужас.
— А мне здесь прекраснее, чем где-либо.
— Как странно ты начинаешь говорить: твои слова отделяются от тебя. Они похожи на ваши деньги: они так долго были не твоими, в смысле, каждая купюра становится твоею на такой короткий срок, что как бы никогда твоей и не становится. Они всегда чужие.
— Что?
— Деньги.
— Да… Мне очень важно, что я живу в городе. Для меня это не просто город, это Город. Это особое пространство, совершенно независимое от зданий и трамваев. Хотя здания – тоже, они в меня проникают… Мне кажется, что моя душа построена так же, как этот Город, в ней та же структура улиц и иерархия фонарей. Там, внутри, всё построено по тому же плану.
— Господь, большие города обречены небесным карам…
— Ты ужасно вредный сегодня.
