И все же она стоит желания. Она действительно нужна тебе?
— Да.
— Хорошо. Когда тебе нужны люди?
— Прямо сейчас.
— Прямо сейчас не получится. Мне потребуется время.
— Тогда как можно скорее.
— Договорились. Можешь встать.
Я поднялся на ноги. Он был не многим выше меня, пока я стоял на коленях, но когда я встал, он вырос настолько, что я испугался, как бы крыша шатра не загорелась от огненной короны.
— Ты отплатишь мне услугой, которая тебя нисколько не обременит, а мне доставит удовольствие. К тому же тебе не впервой делать такое. Нарушь клятву, данную моему отцу. Еще раз.
Я лишился дара речи.
— Ты хочешь сказать, что я требую от тебя слишком малого, не так ли? Но меня устроит такая плата. Он доверяет тебе, а мне нравится время от времени приправлять его глупые мечты горькой действительностью. Ты сделаешь это?
Глядя на него снизу вверх (ибо сейчас он казался гораздо выше меня, чем был, когда я стоял на коленях), я не мог не видеть, как он красив и как хитер.
— Сделаю, — сказал я, — но сначала вы должны дать мне все, о чем я просил.
— Что?! — с притворным гневом воскликнул он. — Или ты мне не доверяешь?
— Я не стану спорить. Сделайте, как я говорю, или поступайте как хотите.
— В каковом случае погибнешь ты и все твои друзья.
Я почесал Гильфа за ухом.
— Как по-твоему, мой отец простит мне убийство собаки? Он прощал мне проступки и потяжелее.
Гильф лизнул мою руку.
— Он готов умереть за тебя, вне всяких сомнений. А Дизири? Ты хотел бы, чтобы она умерла за тебя?
Я повернулся и двинулся прочь.
— Подожди! Я не намерен торговаться и хочу, чтобы ты понял это. Вот что я сделаю. Я предоставлю тебе продовольствие и людей — полтысячи стойких воинов — по возможности скорее. Мне потребуется, скажем… — Он потер подбородок. — Десять дней. Таким образом, два твоих желания будут исполнены. Согласен?
Я кивнул.
— И вот тогда ты нарушишь свою клятву, данную моему отцу. Причем не по мелочи, а три раза, и по- крупному, самым впечатляющим образом.
— А если трех раз окажется недостаточно? — спросил я.
По правде говоря, Бен, я принял решение еще прежде, чем вошел в шатер. Если бы я мог извлечь хлеб из воздуха, я бы уже сделал это. Но я не умел. Я много чего не умел: вызывать мертвецов из могил и тому подобное. Но некоторые вещи я
Знал ли он это? И потребовал от меня такой платы именно потому, что знал? Возможно, действительно знал, хотя мне так не кажется. Он умен и жесток, как целая стая лисиц, и знает больше хитрых фокусов, чем два десятка Видов; но его отец прозорлив.
И очень мудр.
Глава 38
СОЛДАТЫ ДРАКОНА
Если бы той ночью меня вызвала и королева тоже, я бы не удивился. Я знал, что она союзница Морканы и что среди тысячи самых глупых женщин не найдется и одной настолько глупой, чтобы доверять Моркане. Королева потребует от меня доклада о событиях той ночи, а равно от Морканы.
И все-таки я удивился, ибо королева сама явилась ко мне, когда я спал, а Ламвелл стоял на страже. Она присела на корточки и тронула меня за плечо. Я рывком сел и увидел Ламвелла — невысокую фигуру с огромным белым плюмажем на шлеме — и обнаженный меч.
— Я здесь, сэр Эйбел. — Точно голубь проворковал.
Я повернулся. Она была в темном плаще, но ее золотистые волосы мерцали в лунном свете, а бледное лицо сияло.
— Вы поклялись в верности моей золовке, — сказала она. — Это хорошо. Она слишком долго оставалась… Зачем вы это делаете?
Я надел старый шлем.
— Возможно, мне придется защищать вас от людей короля, если не от остерлингов. — Озаренная лунным светом женщина уменьшилась в размерах, и лицо ее стало совсем юным. — Мы с вами оба дети, ваше величество, а дети должны держаться вместе, иначе их растерзают волки.
— Наверное, вы ненавидите меня. Она так сказала.
— Как я могу ненавидеть вас, если король вас любит?
— Хорошо сказано. Можно мне приласкать вашего песика?
— Я не могу соперничать с вами в остроумии, ваше величество. Да мне и не пристало пытаться.
Она тихо рассмеялась — восхитительный звук, особенно сладостный для слуха после смеха Морканы и Лотура.
— Не думала, что вы поймете. В вас сокрыто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
— Меньше, ваше величество.
— Вы не снимете шлем? Чтобы я видела ваше лицо.
— Сэр Ламвелл — мой друг, ваше величество, и он истинный рыцарь, каких мало. Но если бы вы приказали ему убить меня, он бы убил, или, во всяком случае, попытался.
— Но я не прикажу!
— Вы не можете знать этого, ваше величество, а я и подавно.
— Мой муж сведущ в магии лучше, чем его сестра, сэр Эйбел. — Воркующий голос Гейнор, и так тихий, стал еще тише.
— Знаю, — сказал я.
— Не многие знают это. Людям неприятна мысль о правителе-чародее. Она похваляется своей магической силой и вызывает их недовольство. А он свою скрывает. Если вы действительно знаете это, вы должны знать также, что я не наделена такой силой. Ни в самой малой мере. А вы?
— А я наделен, ваше величество.
— Вы не представляете, каково мне пришлось. — Она нашарила мою руку и сжала. — Мужья… они и без того не сахар. Его приступы ярости ужасны, и он мог следить за мной в любое время, когда пожелает. Я была королевой. И остаюсь ею. Королевой в стеклянном замке. Я страшно рисковала, когда позволила вам переговорить с королевой Идн и лордом Эсканом. Вы это понимаете? Вы знаете, какому риску я подвергалась? Тюремщики знали, и все те люди, но мне пришлось повести себя так, чтобы они удостоверились: между нами ничего не было. Во всяком случае, тогда.
Она снова сжала мою руку. Ее рука была маленькой и такой белой, что сияла в лунном свете.
— Для этого вам не понадобилось много времени, ваше величество.
— Да, не понадобилось. У меня не оставалось выбора. Вы сбежали из тюрьмы, и вас поймали. Тюремщики доложили бы моему мужу о вашем побеге. Они были обязаны доложить, и я не могла им воспрепятствовать.
— А что, если он сейчас наблюдает за нами?
— Он не станет. Я разговаривала с ним перед тем, как пойти к вам. Он… он не станет следить за мной. Он увидел будущее, сэр Эйбел. И он умирает.
— Мы все умираем.
