— Я замещаю его величество, пока они недомогают. — Тиази взял свой золотой жезл, который положил на стол, прежде чем сесть. — Как заместитель его величества, я полагаю, что ты достоин награды за свои сегодняшние действия, совершенные в интересах его величества. В знак признания твоих заслуг я дарю тебе эту здоровую молодую рабыню. Я велю своему секретарю составить дарственную завтра утром.
Он спросил у Ульфы имя, и она сообщила, почтительно присев.
— Значит, рабыня Ульфа. В действительности бумага тебе не нужна, поскольку Шилдстар со своими товарищами подтвердят твое право собственности, коли возникнут осложнения. Каковых не возникнет. Но мы стараемся вести дела аккуратнее, чем было принято в прошлом.
— Скажи «благодарю вас, милорд», — прошептал Бил. — Скажи «огромное вам спасибо».
У двери для вылазок (отделенной бессчетными тоннами камня от комнаты, где мы проводили собрание) я остановился.
— Сэр Гарваон, сэр Свон, прошу у вас прощения. Особенно у вас, сэр Свон. Я должен поговорить с Таугом наедине. Вы подождете здесь? И вы, Поук и Ульфа. Я постараюсь не задерживаться. Сэр Свон, вы не подержите кота королевы Идн?
— Я подержу, — сказала Ульфа и взяла Мани у Тауга. Часовой с кряхтением отворил огромную железную дверь, и мы с Таугом вышли.
— Это был Орг, — выпалил Тауг, едва только дверь за нами закрылась. — Я не сказал этого там, наверху, поскольку сэр Свон не хочет, чтобы о нем знали.
— Понимаю. Значит, на самом деле кузнеца убил Орг?
— Нет, я. Но Орг увидел, что он гонится за мной и Этелой, и набросился на него. Я сказал правду: он действительно упал и выронил кинжал, а я заколол его. Только произошло это потому, что он дрался с Оргом.
Я направился к конюшням, знаком велев Таугу следовать за мной.
— Наверное, вас беспокоит, что Этела спит в моей постели. Ульфу беспокоит, но я не сделаю ничего дурного, и кровать просто огромная.
— Я не думал об этом, — признался я. — Я разговаривал с сэром Своном и сэром Гарваоном, пока вы с сестрой укладывали Этелу спать.
— Тогда я не знаю, о чем вы хотите поговорить со мной, но мне нужно сказать вам одну вещь, причем шепотом.
Я остановился у двери конюшни:
— Продолжай.
— Поук не слепой. То есть он слепой только на один глаз, как раньше.
— Я заметил.
Внезапно я почувствовал, что устал ничуть не меньше любого из них, и напомнил себе, что мне нельзя поддаваться усталости, что мне предстоит долгий путь.
— Правда?
Прежде чем я успел ответить, к нам трусцой подбежал Гильф.
— Вот вы где.
— Да, наконец-то. Все в порядке?
— Я укусил одного. — Гильф зевнул.
— Уверен, он оправится.
Я снова повернулся к Таугу и спросил, каким образом он повредил лицо. Он рассказывал мне про сражение во дворе замка и покушение на короля Гиллинга примерно то же, что рассказывала Идн, когда нас прервал стук подкованных копыт по дощатому полу конюшни. Облако вышла поприветствовать меня, и мы обнялись: я обхватил ее обеими руками за шею, а она наклонила голову, зажимая мое плечо между своей шеей и нижней челюстью. Тауг похлопал ее по боку:
— Прекрасная лошадь. Бьюсь об заклад, вы беспокоились за нее.
— Да, но она сказала бы мне, случись что-нибудь неладное. Мы не разговариваем в обычном смысле слова, но каждый из нас знает мысли другого. Я говорил тебе?
— Да, что-то такое говорили.
— Пойдем со мной.
Я вошел в конюшню, Гильф и Облако следовали за мной по пятам. Звук наших шагов мешался с глухим шумом лопат, скребущих по дощатому полу.
— Здесь спят конюхи. — Я взял занявшееся с одного конца полено из очага и помахал им, раздувая огонь поярче. — Нам нужен свет, и я думаю, где-то тут должны быть свечи или фонари, даже если конюхи ими не пользуются.
— Вот он, сэр Эйбел. — Тауг открыл чулан, где находился большой медный фонарь с равно большой свечой.
Я зажег его.
— Спасибо. Полагаю, они пользуются фонарем, чтобы освещать путь хозяевам, и мы тоже воспользуемся им.
Я бросил полено обратно в очаг.
— Кажется, я знаю, что вы хотите показать мне.
— Будь я учителем, я бы оставил стойло в том виде, в каком нашел, — сказал я. — Но я рыцарь и не могу дурно обращаться с хорошим конем. Я взял фонарь, чтобы показать тебе, что стойло у твоего коня чистое — лучше бы оно оказалось чистым, — и у него есть вода и корм.
Мы нашли белого жеребца, прежде принадлежавшего мне, и пару минут Тауг смотрел на него неподвижным взглядом, высоко подняв фонарь.
— Он грязный, — проговорил он наконец сдавленным голосом.
— И тощий.
— Да. Сэр Эйбел…
— Я слушаю тебя.
— Мы… все двери были крепко заперты. Они замышляли заговор против короля. Никто не имел права выходить из замка. Лорд Бил так сказал.
Я взял у него фонарь и повесил на гвоздь.
— Лорд Бил — не рыцарь.
— Пожалуй.
— И ты тоже не рыцарь. Я думал, ты сам скажешь это.
— Вы сказали, сэр Эйбел. Я знаю, так оно и есть, но я не хочу произносить такие слова. — Тауг вытер руки о плащ. — Где-то здесь должны быть принадлежности для мытья лошадей. Ну там, губки, тряпки или что-нибудь вроде. Вода. Я поищу.
Я помотал головой:
— Ты оруженосец, а здесь есть люди, которые на протяжении долгого времени пренебрегали своими обязанностями. Отдай им необходимые распоряжения и проследи за тем, чтобы они все выполнили.
— Вы велели конюхам выгрести старую солому, да? — Тауг наклонился и поднял с пола горсть чистой соломы. — На что она была похожа?
— Такое лучше не видеть. Мне пора возвращаться. Сэр Свон и сэр Гарваон уже заждались меня. И твоя сестра с мужем.
Тауг кивнул:
— Я позабочусь о Лэмфальте.
— Напоследок хочу сказать тебе еще одно. Ты выходил из замка сегодня ночью.
— Лорд Бил приказал мне.
— Ты рисковал жизнью и сражался как герой.
— Орг…
— Я знаю про Орга. Любой человек, убивший ангрида, герой. Большинство отошло бы в сторону и предоставило бы сражаться Оргу. Ты не остался в стороне. Но ты ни разу не вспомнил о своем коне. А следовало бы.
Тауг снова кивнул.
